Америка, которую никто не открывал (ЛП) - Грант Ким Хелен. Страница 8

— Америка…

— Восемнадцать.

— Подожди…

— Шестнадцать.

— Черт!

Я вылез в окно, вздохнул и перепрыгнул на сук. Стоило мне коснуться земли ногами, Америка важно кивнула.

— Теперь спускаемся.

И мы слезли— она быстро и легко, я осторожно, но не менее проворно.

— У тебя меньше двух минут, чтобы задать мне все вопросы.

— Что мы сейчас будем делать?

— Поедем в бар.

— Как мы туда поедем?

— На джипе друзей Локи.

— Откуда у тебя ключи от него?

— На зло Локи я поцеловалась в засос с его другом Канье, владельцем машины, и незаметно вытащила ключи у него из кармана.

— Кто поведет машину?

— Я.

— Чтож, хорошо. Сколько у меня осталось времени?

— Двадцать секунд.

— Успею. Почему именно я?

— Ну а кто, если не ты?

— Это ничего не обья…

— Время вышло. Пошли быстрее.

И я пошел. Ночами было уже довольно прохладно, хотя здесь, в Индианополисе, вообще почти нет зимы. И осень тут тоже небольно чувствуется.

Америка шла очень быстро. Вот мы пролетели мимо ее дома. Она даже не взглянула на него— также, как не взглянула на кучу других домов вокруг.

— Вот и цель.

Мы остановились. Напротив— огромный дом с кучей пристроек, наворотами и прочим. Я знал этот дом, знал и Канье. Он поставлял дурь в нашу школу после двух лет выпуска, но потом перестал.

— Ты думаешь, у нас получится угнать машину?

— На самом деле, я подготовилась. Я была у него дома, эм, в комнате всего пару минут назад и уходя выгнала машину задницей прямо к черному ходу, а дверь оставила открытой. И отключила всю сигнализацию, конечно же.

— Восхищен.

— Когда я хочу нажраться я становлюсь самой пронырливой и умной девушкой штата.

Она подошла к забору и подтянулась. Я не спешил лезть за ней— ждал, когда позовет. Она оседлала непроницаемую стену забора (что вызвало у меня пошлые ассоциации) и взглянула на меня вниз.

— Стой здесь. Сейчас я начну отгонять машину, ты откроешь вон ту дверь и мы улетим на встречу закату.

— Скорее рассвету, — пробурчал я, направляясь к довольно узким воротам.

Я услышал, как тихо заводится двигатель и рванул на себя железную ручку. Тяжелые двери с непередаваемым скрипом распахнулись. Мне казалось, что производимый нами шум слышен даже в Белом Доме.

— Джеймс! — Америка резко вырулила на улицу. Джип был просто огромен. Я задрал голову вверх, глядя на ее лицо, высунувшееся из окна.

Я залез на сиденье рядом с водительским. В джипе было полно крутых наворотов. Америка рывком распахнула бардачок.

— Твою мать! — воскликнул я, когда мне на колени посыпался расфасованный по пакетикам героин.

— Нигга уже три года на наркотиках, — пояснила Америка, бесстрашно шаря рукой в кучах героина.

— Это понятно… Что ты ищешь?

— Деньги.

В следующую секунду в ее тонких пальчиках с длинными ногтями уже покачивалась увесистая пачка баксов.

— Здесь— половина твоей почки, — она ткнула пальцем сначала в пачку, потом в бардачок, а затем обвела рукой всю машину. — Это не считая денег, которые можно было получить за геру, — она вновь показала на бардачок.

— Черт возьми!

— И поэтому в наш небольшой ночной тур входит посещение самого дорого бара города.

— «Гранд Хотел»?

— Умница.

Мы ехали по пустым улицам города. Жилой район медленно перетекал в центр— здесь жизнь велась круглосуточно, двадцать четыре часа в сутки здесь горели огни и семь дней в неделю здесь можно было спускать деньги на казино, выпивку, наркотики и проституток.

— Америка?

— Что?

— И все же. Почему именно я?

— На вечеринке у Тони мне чертовски понравилось с тобой бухать. Ты отличный собутыльник!

— Но я не буду сегодня пить!

— Я тебя и не прощу. Просто когда я напьюсь твоя задача будет состоять в том, чтобы отвезти меня домой.

— Ага, то есть нужен просто как спасатель?

— Нужен— ключевое слово. Услышь только его и спокойно смотри на вещи.

И я решил, что нужно послушаться ее совета.

Мы вылезли. Вокруг стояли машины марок «Порше», «Мерседес», «Бентли», «Феррари»— словом, мажоры и дети мажоров вели полуночный образ жизни.

Бар представлял собой громадное здание— высокая постройка (внизу располагался бар, а выше— сам отель), выполненная в античном стиле. Стены украшали резные колонны, у слишком модернизированных для такого стиля раздвижных дверей стояли две большие статуи (одинаковые девушки с длинными косами и ветвями винограда в ладонях).

— Америка! Стой.

— Ну что опять?

— Мы взяли деньги Канье. Мы их украли!

— Позволь объяснить тебе одну вещь, — она придвинула свое лицо очень близко к моему и практически зашипела мне в лицо. — Видишь ли, мной сейчас двигают два факта. Первый: мы потратим одну тысячную от состояния Канье. Он даже не узнает о пропаже. И второй: все эти деньги идут на покупку наркотиков, которые он потом поставляет в школы. Если ты не считаешь крутым то обстоятельство, что сейчас даже средняя школа колется и глотает таблетки, то ты должен быть за меня.

И я плюнул на это все.

Мы зашли в бар. Два огромных амбала в костюмах встали плечом к плечу.

— Кто вы такие? — механическим голосом спросил один из них.

На что Америка красноречиво ответила, швырнув две тысячные бумажки на пол.

Амбалы расступились, но не отстали.

— Откуда у вас столько денег? Выглядите вы не как обычные посетители.

Обычные посетители были одеты в дорогущие костюмы и платья, из ушей жен богачей длиннющими гроздьями свисали бриллиантовые серьги. Все сверкало и переливалось— шик.

— Я— девушка Канье Копта, а это— наш общий друг. Вы, должно быть, знаете, что все это здание построено на деньги его родителей?

Америка врала, я чувствовал. Но молчал, делая как и она— презрительный и высокомерный вид.

Секьюрити смутились и пропустили нас.

— Бутылку самого дорого коньяка, который у вас есть, и мы уходим.

Публика молча смотрела на нас— обычных подростков в обычной одежде, но с пачкой денег. Последнее решало все.

Официант в белоснежной рубашке принес нам среднего размера бутылку светло-янтарной жидкости. Америка кинула на прилавок всю пачку, взяла бутылку и пошла на выход. На ходу она обернулась и небрежно кинула официанту:

— Сдачу оставьте на чай.

И величественно удалилась.

Я пошел за ней следом. Она запрыгнула в огромный кузов джипа и откупорила бутылку.

— Твое здоровье, — я не успел и рта открыть, а она уже сделала мощный глоток.

Я решил, что все вопросы нужно задавать сейчас, пока она еще трезвая.

— Ты не думала о том, что вредно так каждый день напиваться?

— Думала.

— И все равно продолжаешь?

— Подростковый алкоголизм. Либо ты пьян, либо ты в депрессии. Я выбираю первое.

— Что-то я не заметил, чтобы ты в школе выглядела депрессивной.

— Потому что у меня есть фляжка с виски, которая всегда со мной.

— Хорошо. Ладно. Но почему не все должны пить, чтобы не впадать в депрессию? Я вот, например, чувствую себя гораздо лучше на трезвую голову.

— Потому, что кто-то нормальный, а кто-то нет.

— Объясни.

— Знаешь что? Из-за тебя я эту бутылку до утра не прикончу. Так что давай так: ты вопрос, я ответ, я делаю глоток.

— Ок'ей.

Она сделала щедрый глоток.

— Ты хоть понимаешь, что портишь свою жизнь?

— Понимаю. Я делаю это потому, что хочу ее укоротить.

Она еще раз отпила.

— Укоротить?..

— Ну да. Я хочу умереть.

Она сказала это так легко и просто, словно я спросил ее о погоде. Я сглотнул. Мне стало страшно.

— Но зачем тебе умирать? У тебя есть все! Ты красивая, умная, с классным чувством юмора, живешь не бедно, у тебя есть родители…

Я запнулся, осознав свою ошибку. Америка усмехнулась— она хотела, чтобы это выглядело также легко и просто, но я уже увидел блеск слез в ее глазах.

— Родитель, Джеми. Родитель. Отец. И в этом вся загвоздка.