Роли леди Рейвен. Том 1 (СИ) - Снежная Дарья. Страница 19

– Платья идут тебе куда больше, чем юбки и блузки. Почему ты не носишь их на работу?

– Потому что они куда больше мне идут. Я работаю в отделе с четырнадцатью мужчинами, Кьер. И бог знает сколько их в департаменте.

– Разумно. Впрочем, поверь мне как мужчине, Эрилин, мужскую фантазию дополнительные слои ткани не остановят. А в некоторых случаях еще и подстегнут.

– Ну и пусть себе фантазируют, а не лицезрят. Фантазии куда менее отвлекающий фактор, чем маячащий перед носом вырез…

Кьер вдруг досадливо поморщился.

– Возвращаются, – коротко бросил он.

– …особенно с учетом того, что у нас четыре трупа, пять в потенциале, и шесть – в перспективе. И ни малейшего представления о личности убийцы, – спокойно закончила я, глядя на него с торжеством – а я говорила!

– Полюбуйтесь, Грайнем, мы оставили их всего на несколько минут, и пожалуйста! Они уже вовсю говорят про убийства, расчленения и прочие малоприятные вещи, которые в приличном обществе обсуждать непринято, – заявил лорд Энтони с порога.

– Вы быстро. – Кьер остался невозмутим, как каменная статуя. – Фонтан сорвал голос или не успел распеться?

– А, ты был прав! – Его друг раздосадовано махнул рукой. – Толпа народу, ничего не видно и не слышно. Стоит наведаться туда через полгодика, как уляжется шумиха.

Попутчиков в салоне не прибавилось и, коль скоро нас было как раз четверо, лорд Энтони предложил сыграть в вист. Тем не менее, азартных игроков среди нас не оказалось, игра шла ни шатко, ни валко под разговор ни о чем. Я с трудом сдерживала зевоту и старалась не слишком часто поглядывать на часы. До прибытия в Льен, где должен был сойти Кьер оставалось пятнадцать минут, а потом еще сорок минут до Тарнхила и час до Тренвиста…

Мы сыграли два роббера, первый раз мне в партнеры достался лорд Энтони, второй – граф. Но не успели мы начать жеребьевку на третий, как вагон сотряс сильнейший удар.

Со стула меня швырнуло на пол, протащило по ковру. Еще один удар – грохот, звон, треск, дикий скрежет. Стены вагона взрезались, сплющились как консервная банка, и я оглушительно завизжала, глядя как металлическая крыша, лишившись поддержки обрушивается вниз.

А в следующее мгновение, я подавилась криком и вообще едва не лишилась сознания от невозможности вдохнуть, потому что воздух вдруг сгустился, как желе, стал осязаемым, застыл в легких, норовя их разорвать. И крыша, замершая в каких-то дюймах от моей головы, сначала медленно приподнялась, а затем вдруг выстрелила вверх, как из пушки и с грохотом обрушилась уже где-то за пределами вагона.

Воздух «отмер», резко ринулся в нос, рот, горло. От неожиданности я закашлялась, без сил упав на ковер. Точнее – то, что от него осталось.

– Эрилин!

Чьи-то руки подхватили меня, потянули вверх, поставили на ноги, встряхнули так, что аж зубы клацнули. Или они клацали от того, что меня всю колотило крупной дрожью, а перед глазами все ещё стояла падающая крыша вагона?

– Ты цела? Не ранена?

Я помотала головой. Чужие пальцы на секунду, на долю секунды коснулись моей щеки, и тут же отдернулись, следом разжалась вторая рука, отпуская мое плечо. Я покачнулась и чуть не упала обратно – ноги не слушались. Кьер рыкнул что-то невразумительное и подхватил меня на руки.

Вторая попытка утвердить меня на бренной земле, уже за пределами вагона, увенчалась успехом.

– Эрилин, послушай, – снова попытался что-то мне втолковать герцог. – Я должен найти Энтони и посмотреть, что там с поездом, может, нужна помощь мага. Иди к выжившим, помощь скоро прибудет, я сейчас отправлю сообщения в Льен и Тренвист. Но никуда без меня не уезжай, ясно?

Кивок получился каким-то дерганым, и когда я наконец смогла взять себя в руки и отогнать жуткие видения, все еще стоящие перед глазами, Кьера рядом уже не было. Я сама обхватила себя за плечи, пытаясь унять дрожь и нервную, и от холода – ночная осенняя сырость мгновенно пробрала до костей сквозь тонкий хлопок – и медленно огляделась.

Вот только не видно было ни зги. Ночь была серая, пасмурная, луна сияла сквозь облака самым краешком. Огни поезда погасли, только фары локомотива пронзали темноту двумя белыми лучами.

Я стояла рядом с переломленным пополам, больше чем наполовину свесившимся с путей, вторым вагоном, наш салон оторвался от него и сполз ниже по насыпи, одним концом зарывшись в землю обрыва над рекой. В небольшой промежуток между вагонами невозможно было что-либо разглядеть. Темнота вокруг была наполнена криками, плачем, стонами и воем.

Кьера не было видно, должно быть, он прошел вагон насквозь и вышел с другой стороны. Я хотела уже протиснуться между купе и салоном, чтобы последовать выданным указаниям, как вдруг услышала, как из нашего вагона доносится громкий, полный муки стон.

Я снова огляделась, не обнаружила вокруг ни души и, поколебавшись, полезла обратно в вагон.

Всюду валялись обломки, ошметки, под ногами хрустели осколки хрусталя, щепки. Я заглянула за вздыбившийся кусок пола, с торчащими из него колесами тележки и увидела графа Грайнема. Перемежая стоны с грязными ругательствами, он пытался вытащить ногу из-под рухнувшей на нее обеденной столешницы. Правая рука у него болталась плетью, а в одной левой сил, что бы спихнуть тяжелое дерево было недостаточно.

Закусив губу, я полезла через подрагивающий завал, молясь Господу, чтобы тележки не разъехались под моим весом. Юбка цеплялась за обломки, пару раз приходилось отчаянно дергаться под треск раздираемой ткани, но препятствие все же было преодолено.

Завидев меня, лорд Грайнем проглотил и ругательства, и стоны, только задышал с присвистом и в два раза чаще.

– Позовите на помощь, – отрывисто каркнул он.

Я промолчала и мрачно оглядела столешницу. Какую помощь? Судя по воплям в ней сейчас все нуждаются. Нас в вагоне было четверо. Вагоны второго класса вмещали до сорока человек, и шли они далеко не пустыми. Что там творилось после такого крушения, я не пыталась даже представлять.

Сил на то, чтобы оттащить эту деревяшку у меня точно не хватит. Разве что приподнять. И то…

– Что вы стоите? Вы не слышали?

Не слушали.

Так, а если… я огляделась, в поисках необходимого. Ножка от стола, пожалуй, подойдет. И вот этот обломок.

Граф, снова начавший шипеть под нос проклятья, на этот раз в адрес глупых женщин, повторно заткнулся, когда я, подопнув обломок поближе к столешнице, подсунула под нее ножку и всем весом надавила на образовавшийся рычаг, взывая к высшим силам, чтобы он выдержал и не переломился, пока мужчина не высвободит ногу.

На счастье графа, дерево оказалось крепким. Мужчина со сдавленным стоном перекатился в сторону, и я, убедившись в этом, выпустила ножку. Столешница рухнула назад, а вагон сотрясся и сполз чуть ниже по насыпи, заставив меня испуганно вскрикнуть. Кажется, в землю он врылся недостаточно прочно. Надо выбираться отсюда и поскорее.

– Вы можете встать? – Я повернулась к графу.

– Леди не только глухая, но еще и слепая? – отнюдь не благообразно огрызнулся мужчина, баюкая руку. – У меня нога сломана.

– Да что вы, не стоит благодарностей, – ядовито процедила в ответ я и повернулась к нему спиной, осматриваясь, чтобы понять, как проще вылезти. Помогать хамам было за гранью моего человеколюбия.

Я сделала шаг в сторону ближайшего пролома в стене, путь к которому преграждали лишь вздыбившиеся доски пола.

– Стойте! – Тут же прозвучало мне в спину. – Я приношу извинения за свою ничем не оправданную резкость.

Судя по интонации резкость граф считал еще как оправданной, но формально извинения были принесены, и бросить его здесь одного сделалось неловко. Я снова обернулась. Зеленые, необычного, довольно-таки насыщенного оттенка глаза смотрели на меня отнюдь не умоляюще, а скорее с вызовом, контрастировавшим с общим жалким видом сиятельного лорда.

Возведя очи к небу, со смиренной просьбой, чтобы на Суде мне это зачлось, я подошла к графу и присела рядом. Дело осложнялось тем, что и рука, и нога пострадали правые, поэтому я не могла подхватить его со стороны сломанной голени и компенсировать равновесие. Со вздохом я закинула его левую руку себе на плечи.