Ома Дзидай (СИ) - Коробов Андрей. Страница 19
– Не беспокойся. Мэйнан задышит новым воздухом – свободы от гнета.
…И люди перестанут дрессировать людей.
Я бы озвучил мысль, но мэйнанский язык не охватывал все возможные сферы экспрессии. Данное упущение ещё предстояло наверстать.
– Но разве так мы не вернёмся в Сэнгоку Дзидай? – усомнился отец.
– Совсем необязательно. Просто положим конец бакуфу.
Такой посыл был более удобоваримым. Распробовав его на вкус, он широко улыбнулся. Наши желания совпадали полностью.
– А хватит ли нам поддержки извне?
– У меня и без того немало способов. Так или иначе, замысел обречён на успех.
Я не блефовал. Не будь это чистой правдой, рот держался бы на замке.
– Но для начала восстановим последовательность событий в ссылке. Потом мы обсудим распорядок действий. Познакомлю тебя кое с кем. Посмотришь, как воюют за границей. Все сомнения отпадут разом, клянусь.
– Жду не дождусь.
– Тогда давай поедим. Остаток дня будет долгий, но занимательный. Я обещаю.
[1] Прообраз Маковых войн – Опиумные, произошедшие в Китае между Империей Цин и европейскими державами в XIX в.
[2] Вокоу, вако – японские пираты, ронины, контрабандисты, разорявшие берега Кореи и Китая.
[3] Прообраз Атрайского океана – Тихий.
[4] Маотай – китайский крепкий алкогольный напиток, производимый из сорго.
Часть третья. Мессия (3-2)
Глава десятая. Большой Мир
96-ой день весны, 1868-ой год правления тэнно Иошинори
Я, Хидео
– Не по нраву лаомя́нь[1]?
– Что ты, что ты, очень вкусно!
– В чём дело тогда? Ты почти ничего не съел.
– До сих пор под впечатлением от встречи…
Сын отставил пустую пиалу и палочки.
– Она еще не кончилась. Мы просто прервались. Сейчас продолжим.
– Конечно, сынок.
– Тогда ешь и слушай.
Он откинулся на спинку сиденья и призадумался, с чего начать.
– Расскажи с самого первого дня ссылки, – подсказал я и принялся есть.
– Можно. Что ты сам помнишь о том времени?
– Попрощаться нам не дали. Ты был на Ошиме один.
– Точно. Остров ведь раньше принадлежал кэрадо́рцам[2]. На их судне я и уплыл. Со слезами на глазах, – вспоминал Рю, вздыхая. – Сглупили они жутко, конечно, – семь лет спустя. Выбивали свои порядковые числа на зданиях. Понятное дело, их прогнали.
– Откуда знаешь? – удивлённо спросил я.
– Сказал их толмач – Иза́ки Вилано́ва. Единственный, кто знал наш язык. Мы подружились. Он рассказывал обо всём, что сам слышал о Мэйнане. Любил нас очень, восхищался. Про Хорубану тоже от него узнал. Как и я, Изаки направлялся в Минолию. Его туда перевели. Вернее, в Дуко́ну[3].
– Это… их торговый город?
– Верно. Я провёл там около десяти лет. Держался Изаки. Ненависть коренных жителей к островитянам ещё не остыла. Меня сторонились, как чумы когда-то. Некоторые скоты бросались камнями. Не всегда попадали, но своё получали. Зубы летели градом.
– Сыночек… Унижать великого воина… Свиньи без чести!..
– Ничего другого ждать не приходилось. Кэрадорцы просто не обращали внимания. Но после утраты Ошимы на меня полетели косые взгляды. Их алчность у нас не преуспела и мало-помалу перетекала в злобу к мэйнанцам. Я был единственным, на ком они могли её выместить. Как итог, покушение.
Новость прозвучала, как гром среди ясного неба.
– С ними я разделался. Самое отвратительное, что в их рядах был мой так называемый друг. Его, конечно же, подначили. Может, угрожали. Но он прогнулся и поплатился жизнью.
– Ничтожество…
– Тем не менее, я сердечно благодарю его, – признался сын.
– Что? Как?
– Там я был чужаком, который никогда не смешается в толпе. Я плохо говорил по-минолийски и знал только родной язык. В свободное время толмач учил меня кэрадорскому и корсанскому. Приобретённые навыки пригодились.
– Ничего из этого не оправдывает им совершённого.
Вероломство требует соответствующей кары.
– Опыт с Изаки показал мне истину, которой я придерживаюсь по сей день. Если кому и доверять, то семье. А ещё лучше – себе одному. Самый лучший друг и даже кровный родственник могут обернуться врагами.
Рю помолчал, собираясь с мыслями.
– Ремесло заклинателей меня немного сближает с обществом. Печати делают подельников сговорчивее. Тот же Богарт. Кстати о нём...
– А то ты не знаешь? Твоё заклинание же не прошло до сих пор.
– Мне известно, что происходит в темнице и о чём он думает. Живёт не кисло, питается рисом, но много страдает душевно. Не суть. Почему ты оставил его в живых? Мне казалось, убьёшь сразу, как расколется...
– Этот идзин – невинная жертва обстоятельств. Тех, которые задал ему ты, – напомнил я. – Он не заслуживает смерти.
– Иного выхода не было, – равнодушно пожал плечами Рю. – Нужна была третья сторона, чтобы связаться с тобой. Использовал раз – и забыл. У ивентарцев не было никого, да и ценят они друг друга слишком. Никогда не бьют в лоб раньше времени. И если есть путь в обход, обязательно им воспользуются. Я тоже не мог.
– И он стоил смерти остальных?
– Естественно. Всё равно последствия нескоро вскроются, так что замысел был беспроигрышный. Война требует жертв. А она уже началась.
– Пожалуй. И всё же, его не за что убивать. Он и так пережил многое. Лучше сохранить жизнь. На худой конец, он ещё может быть полезен. Если нет, отпущу, как только будет безопасно.
– Излишне милосердно. Но разумно. Никогда не угадаешь наверняка.
– Решение уже принято. Лучше расскажи про своё колдовство.
– Потребовалась пара веков, чтобы освоить заклинательство в совершенстве. Во всяком случае, у меня есть предрасположенность…
– Где ты раздобыл пособия?
– В хранилище при дворе тэнно. В тот самый день, когда он утвердил бакуфу Коногава. Я нашёл их довольно полезными. И постигал это искусство ещё до изгнания. В Дукону прибыл уже со знанием дела.
– Разве ты не должен пользоваться ими всякий раз?
– Только в крайних случаях. Прежде всего я воин, а не волшебник.
– Хорошо. – Эти слова меня приятно тронули. – Куда ты подался потом?
– Сразу сел на судно корсанцев. Очень вовремя. Моя расправа не осталась без внимания властей. Меня объявили убийцей и вором. Небезосновательно, ведь пришлось обирать трупы. Известие не успело дойти до причала. Я мог закончить виселицей.
Кража у мертвеца – тоже кража. Так гласит и наш закон. Только в отношениях между людьми слишком много потаённых углов. Каждый законодательству не осветить.
– Попутчиков смущали кончики ушей, странная одежда, диковинные мечи, говор. Но плавание протекло без происшествий. Я добрался до Мала́ты[4], прибрежного города на родине корсанцев. Полуострове Пиретре́йском[5], который те делят с Кэрадором.
– Какие-то сложные названия…
– Для тебя они не должны иметь значения. Важность – в самом рассказе. Ты успеешь узнать поподробнее о странах за пределами островов. Главное – желание.
– Ты прав, мальчик мой. Продолжай, пожалуйста.
– Малата удивительна. Многолюдна и неоднозначна. Никогда не спит. В себе она несёт наследие жителей пустынь и самих пиретрейцев. Нищета растворяется в роскоши. У причалов останавливаются суда, наверное, всех народов на свете.
Рю закатил глаза, отвлечённый образами, что всплыли в сознании.
– Наверное, там очень красиво…
– Очень-очень. Я и не думал, что идзины так различаются по цвету. Белокожие, чернокожие, смуглые, серо-голубые[6]. Сравнительно наших волос краски их довольно строгие. Самые разные черты лица и телосложение. Пёстрая одежда с затейливой росписью. Невиданные украшения из золота и серебра с диковинными драгоценностями.
Сын промочил горло чаем.
– Я будто провалился в сон. Их страна похожа на нашу. Я говорю о народе. Это касается и остальных государств. И всё же, ты оказываешься в ином мире. Очень многое у них по-своему. Сами понятия о жизни разнятся. Мысли и вероисповедание – тоже.