Ома Дзидай (СИ) - Коробов Андрей. Страница 34

– Собираетесь работать в Дзиротё-гуми?

Он принял нас за ронинов, составлявших костяк всякого борёкудана. Оно и понятно: два странника налегке, изнурённый вид, катана у каждого за поясом, интересуются якудза. С виду всё очевидно.

– Что-что? – недоумённо протянул Фудо.

Я так и не рассказал ему.

– Нет. Я его старый друг. Хочу увидеться.

– Будь по-вашему, господа хорошие, – сдался владелец скобяной лавки. – Но вы выбрали не лучшее время. До позднего вечера он будет в чайной старика Ёдзи. Это ближе к западной стене. Кажется, важное собрание с подчинёнными. Остальным вход воспрещён. Не знаю, сможете ли вы пройти.

– Как-нибудь справимся. Спасибо за сведения.

– Доброй дороги, господа, – откланялся торговец.

– Пойдём же, брат мой.

Я тронул Фудо за плечо и направился по полупустой улице. Немного погодя его гэта засеменили следом, и мы поравнялись.

– Кто человек, которого мы ищем?

– Нисимото Садара – кумитё местного бакуто. Ему уже, должно быть, шесть тысяч лет. И всё равно моложе, чем Дзунпей. Он выглядел на тысячу, когда я видел его в последний раз. Кровь жителей Дзиго́ку – они – еще долговечнее нашей.

– Подожди… Кровь… они?

– Именно. Полукровка. Когда-то давно его отец спас девушку. Он не подозревал, что это оборотень. Эти двое полюбили друг друга. От внимания общественности их брак уйти не мог, так что Нисимото приобрели дурную славу.

– Я слышал о подобном. Бывает, люди превращаются в них. А бывает, они поднимаются в наш мир. Только я во всё это не верил. Но Малиновый Оскал…

– Такие союзы случались во все времена. Эту помесь опасаются – и неспроста. Но для полукровок всё же есть ниши в нашем обществе.

– А кем был Садара до Дзиротё-гуми?

– Он из семьи самураев, которые служили Э́бису, даймё Масуды. Поэтому Садара здесь, а не где-то ещё. В Сэнгоку Дзидай всех Эбису умертвили. Зе́мли перешли будущему сёгуну, их заклятому врагу. Теперь здесь правит его доверенное лицо.

– Верные самураи разве не должны покончить с собой после гибели даймё?

– Насколько я знаю, большинство так и поступило. Их жены предварительно перерезали детям глотки и отправлялись к предкам вслед за мужьями. Но молодой и проклятый на холостое существование Садара не прельстился.

– Ему недоставало преданности?

– Тяга к жизни – жизни, наполненной весельем и роскошью, пересиливала в нём что-либо. Да и не убьёт он себя так просто, даже если захочет. Они куда крепче людей. Он избрал путь ронина и отправился на поиски нового хозяина. После кончины даймё Масуды служить Коногава Дзунпею желания у него не было.

– Кто принял его?

– Наш дед. Урагами были давними союзниками Эбису. Даймё Фурано приютил многих ронинов оттуда. Вместе с новым господином Садара прошёл через Сэнгоку. Когда дед умер, то повторно присягнул уже Хидео.

– А не Садара ли был твоим сэнсэем?

– Он. Мало кто похвастается тем же боевым опытом. Дед отдал ему на воспитание и нашего отца, и меня с Китано. Подход себя оправдал, ведь из всех троих получились стойкие воины. К тому времени Мэйнан уже объединился. С горем пополам. Пришла пора завоёвывать Чонгынский полуостров. Там мы и бились спиной к спине.

Я поднял глаза к небу. Голубой холст забурлил, меняя цвет и преобразовываясь в зарисовки былых битв.

– Славные были годы.

– Что произошло потом? Почему он ушёл?

– По возвращению мы разделяли одно настроение. Нам казалось, что надо свергнуть Коногава и обрушить его бакуфу навсегда. Добром для нас это не кончилось.

Про меня ты знаешь. А Садару отец предварительно уволил. Если бы он и дальше продолжал нагнетать восстание, будучи при Урагами, на нашу семью снизошли бы огромные беды. А я бы пришёл на пепелище.

– Откуда ты знал, что он собирается создать борёкудан?

– Я не знал. На черных рынках Йонгханя бродили слухи о Нисимото Садаре, который закупается маковым зельем[1] в Минолии и продаёт в Масуде.

– А как же даймё?..

– Видимо, кумитё исправно даёт взятки.

Взгляд упёрся в нужную вывеску. Вот мы и на месте.

– Мак принёс немало горя на Большую Землю. Почему он распространяет эту отраву в Мэйнане? – Фудо нахмурился.

– Деньги не пахнут. Для преступников – точно. А значит – и якудза. Если удовлетворяешь низменные потребности общества, можешь неплохое состояние сколотить. Речь не идёт сугубо о млечном соке.

– И ты хочешь, чтобы такие люди тебе помогали?

– Только Нисимото Садара. Если сэнсэй не выдохся. Пойми, в сравнении с сёгуном якудза – меньшее зло. Его промысел меня не смущает, как и твоя любовь к сестре.

От последней фразы Фудо надулся. Неудобная правда режет больнее, чем ложь.

На улицу вылетел человек, пробив собой ворота. Он кубарем прокатился вперед и больше не шевелился. Из треснувшего лба и открытого перелома на ноге сочилась кровь, щедро поливая каменную кладку под трупом.

– Торгаш не соврал, – отметил я, усмехнувшись. – Есть ещё порох в пороховницах!

– Это кто с ним так? Садара? – прошипел Фудо, округлив глаза.

Не только его ручной зверёк мог сотворить нечто подобное.

– А кто же ещё? – расхохотался я. – Сила – его врождённое достоинство. Умом сэнсэй тоже не обделен. Ну что ж, пойдём. Узнаем, в чем провинился этот бедолага.

На ловца и зверь бежит. Садара предстал перед нами сразу.

Мы остановились. Демон-полукровка смотрел себе под ноги: задумался о чём-то. Но, почувствовав, что на него смотрят, повернулся к нам.

Простояв на пороге чайной с минуту, Нисимото Садара внимательно оглядел меня и Фудо. Остановившись на брате, он облизнул губы. Я прекрасно помнил о его тёмном пристрастии. Поэтому знал, чем чреваты эти жесты.

Когда очередь дошла до меня, он загорелся. Не забыл ученика.

– Какие люди! – Нисимото Садара выставил перед собой руки.

Перейдя на тихий шаг, глава Дзиротё-гуми спустился и пошёл к нам.

Я привык к причудам внешности Садары. А Фудо часто задышал в испуге.

Сын демоницы и эльфа отталкивал окружающих. Мускулистее знаменитейших силачей, выше любого из них, Садара вызывал жгучий трепет.

Характерные черты якудза усугубляли первое впечатление. Но для меня как для поклонника искусства в них виделась изумительная красота. Достойная должного почтения к мастеру. Серую кожу покрывали пёстрые татуировки, образуя сорочку до кистей рук и штаны до щиколоток.

Во всю спину, извиваясь и утопая в цветах сакуры, протянулся оскалившийся красный дракон. На руки Садаре присели две снежные женщины[2]. На груди чернел иероглиф, означающий «голод». От живота к шее плыли по зелёным волнам золотистые карпы. Ноги покрывали чёрные и красные чернила, изображая морды демонов, но в большинстве своём – рыбью чешую. Неописуемое зрелище.

Босса борёкудана можно назвать привлекательным, ведь лицом и телом он вышел, улыбка была обаятельна, а проблем со здоровьем не имелось. Но не всякая женщина соблазнится, взглянув в его демонические глаза: чёрная склера вместо белков, молочно-белые радужки глаз и узкие зрачки.

Портрет полукровки дополнялся короной из черных и жестких, как щетка, волос.

Сэнсэй никогда не стремился к компании девушек, предпочитая юношей. Кто-то продавал ему свою честь, а кто-то – действительно влюблялся невзирая на диковинную внешность. Таков был он – Нисимото Садара, мой давний друг.

– Рю-кун[3]! Сколько лет, сколько зим! Иди обниму!

Пройдёт и десять тысяч лет, но репертуар останется прежним.

– Здравствуй, старик, – съязвил я.

Его всегда злило, когда так называют: душой и телом полудемон всегда был молод.

– А вот это ты зря! – отозвался Садара.

Сжав правую руку в кулак, он швырнул её мне в живот. Но не довел удар до конца, как обычно. Я машинально выставил блок. Сэнсэй от души рассмеялся.

– До сих пор попадаешься!

– Учился у лучших, – заявил я.

Босс Дзиротё-гуми растрогался и действительно обнял меня.