Королевство пепла (ЛП) - Маас Сара. Страница 226

Его отец.

…

Армия Мората отступила от охраняемых западных ворот. Оттянулась и отступила к наступающей армии. К остальной части армии Мората.

Хромая от сильной раны на ноге, плечо онемело от остающегося в нем наконечника стрелы, Рован вонзил клинок в лицо убегающего солдата. Черная кровь разбрызгалась, но Рован уже двигался, стремясь к западным воротам.

Куда шел до сих пор.

Он устремился туда, когда заметил, что Аэлина сражается и идет к дальним южным воротам, Ансель с ней, после того, как они обрушили осадные башни. Именно через охраняемые ворота большая часть их армии теперь спешила прорваться, и силы кагана мчались пробраться за городские стены, прежде чем они будут опечатаны.

У них оставалось не более часа, прежде чем Морат снова наступит на них — до того, как их заставят закрыть и южные ворота, блокируя все оставленные позади, чтобы их ударили прямо о стены.

Западные ворота останутся закрытыми. Сбитая виверна и куча тел вокруг нее гарантировали это, наряду с любыми внутренними защитами.

Рован видел золотой свет, вспыхнувший несколько минут назад. Он пробился сюда, проклиная железный осколок в руке, который не давал ему превращаться. Фенрис и Лоркан переместились, чтобы отразить любых солдат Мората, пытавшихся атаковать тех, кто бежал к южным воротам, и над ними, в воздухе, в паникующий город взлетели ракины с целителями, Элидой и Ирэн.

Он должен был найти Аэлину. Привести их планы в действие, пока не стало слишком поздно.

Он знал, кто, вероятно, шел с этой продвигающейся армией. Он не собирался оставлять ее одну.

Но эта задача — он знал, что ждет впереди. Знал и еще шел.

Рован нашел Гавриэля перед западными воротами, десятки мертвецов валялись вокруг него.

Настоящая стена между воротами и надвигающимся вражескими солдатами.

Свет угасал с каждой минутой. Задержавшиеся солдаты Мората и Железнозубые бежали к своим встречным подкреплениям.

Армия кагана пыталась убить столько, сколько могла, и бросалась к южным воротам.

Им нужно было попасть внутрь города. Любым возможным способом.

Подняв осадные лестницы, которые были сброшены на землю несколькими минутами или часами ранее, армия кагана поднялась по стенам, некоторые несли раненых на спинах.

Чувствуя магический ветер, Рован стиснул зубы, нога пульсировала, плечо болело. Но он отбросил солдата Мората, наполовину растянувшегося над Гавриэлем.

Столетия существования, годы, проведенные в войне и путешествии по миру, прошли. Превращенные в ничто, в это неподвижное тело, эту опустошённую оболочку.

Колени Рована чуть не подогнулись. Все больше и больше их сил взбирались по городским стенам, упорядоченным, но быстрым бегством во временное убежище.

Продолжать идти. Они должны были продолжать идти. Гавриэль хотел бы, чтобы он это сделал. Отдал за это свою жизнь.

И все же Рован опустил голову.

— Я надеюсь, что ты нашел лучший мир, мой брат. И в Загробном мире, я надеюсь, ты найдешь его снова.

Рован нагнулся, хрипя от боли в бедре, и перекинул Гавриэля через его здоровое плечо. А потом он поднялся.

Вверх по осадной лестнице, все еще стоящей на якоре у западных ворот. На стены. Каждый шаг тяжелее предыдущего. Каждый шаг — воспоминание о его друге, королевствах, которые они видели, врагах, с которыми они сражались, тихие моменты, о которых не упоминалось ни в одной песне.

Тем не менее, в песнях будет упоминание об этом — что Лев упал перед западными воротами Оринфа, защищая город и своего сына. Если они выживут сегодня, если они будут жить, баллады воспоют об этом.

Когда в хаосе солдат кагана и кавалерии Даргана устремившихся к городу наступила тишина, тогда Рован спустился по ступеням, неся Гавриэля.

Он едва успел с благодарным облегчением кивнуть избитым и окровавленным Энде и Селине, отдыхавшим в группе своих кузенов около остаток катапульт. Его кровь и родня, но воин за плечом — Гавриэль тоже был его семьей. Даже когда он этого не осознал.

Невозможный, отвратительный вес в его плече становился все хуже с каждым шагом к тому месту, где Эдион стоял у подножия лестницы, а Меч Оринфа свисал из его руки.

— Он мог остаться, — все, что сказал Эдион, когда Рован осторожно опустил Гавриэля на первую ступеньку. — Он мог остаться.

Рован посмотрел на своего падшего друга. Его ближайшего друга. Того, кто прошел с ним так много войн и опасностей. Кто заслужил этот новый дом столько же, сколько любой из них.

Рован закрыл невидящие глаза Гавриэля.

— Увидимся в загробном мире.

Золотые волосы Эдиона обмякли от крови и пота, древний меч в его руке был покрыт черной кровью. Солдаты устремились мимо него вниз по ступеням, но Эдион уставился на своего отца. Окровавленная скала в потоке войны.

Затем Эдион вышел на стены. Слезы и крики придут позже. Рован последовал за ним.

— Мы должны подготовиться ко второй части этой битвы, — хрипло сказал Эдион. — Или ночью мы умрем. — уже сейчас Энда и Селина использовали свою магию, чтобы оттащить упавшие глыбы мусора к западным воротам. Камни качались, но двигались. Это потребовало больше сил, чем думал Рован.

Рован повернулся, чтобы подняться наверх по стенам, и не смел позволить себе оглянуться назад — туда, где он знал, солдаты тащили Гавриэля вглубь города. В безопасность.

Ушел. Его друг, его брат ушел.

— Ваше Высочество. — Задыхающийся, забрызганный кровью всадник стоял на стене. Он указал на горизонт. — Темнота скрывает большую часть, но мы знаем сколько солдат в приближающейся армии. — Рован приготовился. — Двадцать тысяч, как минимум. — Горло всадника задрожало. — Их ряды заполнены Валгами и шестью кхаранкуи.

Не кхаранкуи. А шесть валгских принцесс, которые заняли их тела.

Рован заставил себя пошевельнуться. Его тело отказалось.

Сжав зубы, он откинул доспехи на плече и потянулся к ране. Но она закрылась. Запечатав железный осколок внутри. Не давая ему измениться — и полететь к Аэлине. Где бы она ни была.

Он должен добраться до нее. Найти Фенриса и Лоркана и найти ее. Пока не будет слишком поздно.

Но когда наступала ночь, когда он освободил кинжал и поднес его к закрытой ране на своем плече, Рован знал, что возможно это уже произошло.

Хотя богов уже не было, Рован все еще молился. Сквозь муки, когда он разрезал плечо, он молился. Чтобы он успел добраться до Аэлины вовремя.

Они выживали так долго, несмотря ни на что и вопреки древним пророчествам. Рован еще глубже вонзил нож, ища железный осколок, находящийся внутри.