Королевство пепла (ЛП) - Маас Сара. Страница 98

— В глубине души ты надеешься, что пробудешь здесь достаточно долго, чтобы молодой король Адарлана заплатил твою цену. В глубине души, ты знаешь что прячешься здесь, ожидая его, чтобы очистить путь. — Аробинн прислонился к алтарю, чистив ногти кинжалом. — В глубине души, ты знаешь, что это не очень справедливо, что боги выбрали тебя. Элена выбрала тебя вместо него. Она купила тебе время, жизнь, но ты все еще не готова заплатить цену. Ее цену. И богов.

Аробинн провел длинной рукой по ее лицу.

— Ты видишь, что я пытался избавить тебя от этого, все годы? Что бы ты могла избежать этого, если бы осталась Селеной, осталась со мной? — он улыбнулся. — Понимаешь, Аэлина?

Она не могла ответить. У нее было голоса.

Каирн ударил по кости.

Аэлина поднялась вверх, хватаясь за бедро.

Никакие цепи не отягощали ее. Никакая маска не душила ее. Никакого кинжала не было вкручено в ее тело.

Тяжело дыша запахом затхлых листьев, прилипших к ее носу, звуки ее крика были заменены сонным щебетанием птиц, Аэлина вытерла лицо.

Принц, который лежал рядом с ней, провел рукой по спине успокаивающими движениями.

За маленьким окном ветхой гостиницы, рядом с Фенхарру и границей Адарлана, туман густо покрывал всё вокруг.

Иллюзия. Просто сон.

Она повернулась, опустив ноги на потертый ковер на неровном деревянном полу.

— До рассвета остался не один час, — сказал Рован.

Но Аэлина потянулась за рубашкой.

— Тогда я разогреюсь. — может быть, нужно побегать, поскольку она не могла делать это неделями.

Рован сел.

— Тренировка может подождать, Аэлина. — они делали это уже несколько недель, столь же тщательно и изнурительно, как и в Крепости Тумана.

Она засунула ноги в штаны, затем пристегнула к поясу мечи.

— Нет, не может.

…

Аэлина уклонилась в сторону, лезвие Рована просвистело мимо ее головы, отрубая несколько волос с конца ее косы.

Она моргнула, тяжело дыша, и едва успела поднять Златинец вовремя, чтобы отразить его последующую атаку. Металл отражался сквозь жалящиеся пузырьки, покрывающие ее руки.

Новые мозоли — для нового тела. Три недели, и ее мозоли едва образовались. Каждый день часами проводились их тренировки, стрельба из лука и бой, а руки все еще были мягкими.

Аэлина присела низко, ее бедра горели, когда она приготовилась к удару.

Но Рован остановился в пыльном дворе гостиницы, его топорик и меч повисли на его поясе. В первый час рассвета гостиница встречала приятным морским бризом с близлежащего побережья, который можно было разглядеть сквозь листья на сгорбившейся яблони в центре дворика.

Встречный шторм на севере заставил их корабль найти гавань прошлой ночью — ведь после нескольких недель в море никто из них не решался провести несколько часов на суше. Чтобы узнать, что произошло в аду, когда они исчезли.

Ответ: война.

Везде бушевала война. Но где происходили боевые действия, стареющий трактирщик не знал. Лодки больше не останавливались в порту — и великие военные корабли проплывали мимо. Были ли они врагами или защитниками, он также не знал. Казалось, он абсолютно ничего не знал. В том числе, как готовить. И убирать свою гостиницу.

Им нужно будет вернуться в море в течение дня или двух, если они хотят быстро попасть в Террасен. Капитан сказал, что на севере было слишком много штормов, чтобы рисковать. В это время года было безопаснее добираться до берега континента, а затем проходить по нему. Даже если эта команда и те самые штормы высадили их здесь: где-то между Фенхарру и границей Адарлана. С Рафтхолом в нескольких днях пути отсюда.

Когда Рован не возобновил тренировку, Аэлина нахмурилась.

— Что?

Это был не столько вопрос, сколько требование.

Его взгляд был бескомпромиссным. Как это было, когда она вернулась из сада, пробежав по туманным полям за пределами гостиницы и обнаружив, что он прислонился к яблоне.

— Этого хватит на сегодня.

— Мы едва начали. — она подняла лезвие.

Рован держал свой собственный меч опущенным.

— Ты едва спала прошлой ночью.

Аэлина напряглась.

— Плохие сны. — преуменьшение. Она подняла подбородок и бросила ему усмешку. — Возможно, я устаю из-за тебя.

Несмотря на мозоли, она, по крайней мере, возвращала вес. Наблюдала, как ее руки уходят от тонкости, вырезаются мышцы, ее бедра превращаются от тростника до гладких и мощных.

Рован не вернул ей улыбку.

— Давай завтракать.

— После обеда прошлой ночью я не тороплюсь. — она не предупредила его, когда она подскочила к нему, высоко подняв Златинец и низко опустив кинжал.

Рован встретил ее атаку, легко отклонившись. Они столкнулись, разошлись и снова столкнулись.

Его клыки блестели.

— Тебе нужно поесть.

— Мне нужно тренироваться.

Она не могла это прекратить — ей нужно было что-то делать. Быть в движении. Независимо от того, сколько раз она размахивала клинком, она чувствовала их. Оковы. И всякий раз, когда она останавливалась для отдыха, она тоже чувствовала это — свою магию. Ее ожидание.

Действительно, она, казалось, открывала глаза и зевала.

Она сжала челюсть и снова напала.

Рован встречал каждый удар, и она знала, что ее маневры спускаются в неряшливость. Знала, что он позволял ей продолжать, не делая попыток положить конец этому.

Она не могла остановиться. Война бушевала вокруг них. Люди умирали. И она была заперта в этом проклятом гробу, была снова и снова замучена, не в силах ничего сделать.

Рован ударил так быстро, что она не смогла отследить. Он подставил ногу перед ее собственной, и это движение обрекло её на падение в грязь.

Ее колени горели под брюками, а кинжал выпал из ее руки.

— Я победил, — сказал он. — Пошли есть.

Аэлина посмотрела на него.

— Еще один раунд.

Рован просто прицепил меч.

— После завтрака.

Она зарычала. Он зарычал тоже.

— Не будь глупой, — сказал он. — Ты потеряешь все мышцы, если не будешь кормить свое тело. Так что ешь. И если ты все еще хочешь тренироваться, я буду тренироваться вместе с тобой. — он протянул ей татуированную руку. — Хотя ты, вероятно, вырвешь свои кишки.