Осторожный подход к любви (СИ) - Verona Veronika. Страница 22

   - Только она меня так называла, - прошептал он, а затем обхватил голову руками. - Олеся попросила тебя отыскать меня?

   - Нет, - с улыбкой покачала головой я. - Хотите - верьте, хотите - нет, но наша встреча была абсолютно случайной. Если бы вы тогда не повернулись ко мне лицом, я бы ушла, даже не узнав о том, кто передо мной стоял.

   Мужчина начал раскачиваться из стороны в сторону.

   - Как же ты тогда оказалась в моём подъезде?

   - Стечение обстоятельств. Хотела сбежать от парня и побежала в первый же подъезд без домофона и консьержа.

   Он наконец-таки вновь взглянул на меня.

   - Неужели такие совпадения реальны?

   - Сама поверить до сих пор не могу, - повела плечом я, отпивая чай.

   - Невероятно, - едва слышно прошептал Владимир. - Как она?

   - Жива, здорова, - говорила я, попутно беря печенье и перед тем как начать его жевать, спросила. - А вы чем именно интересуетесь? Поконкретней, пожалуйста.

   Владимир, нет, пожалуй, пусть и вправду будет просто Владом, так вот он не проронил ни слова, лишь задумчиво тер губу указательным пальцев. Я ещё с нашей встречи в подъезде этот жест заметила и про себя отметила. Он так делает когда нервничает? Некоторые ногти грызут, а он губу трёт, так что ли? Эх, психология!

   - Она замужем?

   - Нет, не замужем. Никогда не была, - у меня был вопрос, который я давненько мечтала задать этому мужчине в лицо и желательно лично. - Можно вопрос? - он кивнул. - Почему вы тогда её бросили? Даже и слова не сказав? Не попрощавшись?

   Он смотрел на меня тяжелым непонятным взглядом. Словно не смотрел вовсе, а сверлил.

   - Я оставлял письмо, в котором расписал все причины моего отъезда, я написал, когда вернусь. Чёрт, да я даже написал, что когда вернусь, мы сразу пойдём заявление подавать! Но... вернулся я несколько позже, чем предполагал, но на то были уважительные причины. Так вот... когда, я вернулся, мне сказали, что она уехала, не написав мне ни строчки. Олеся меня бросила.

   Не могла она его бросить. Вот не могла и всё тут. Олеся ведь до сих пор одна, а это что-то да значит. Мама всегда говорила, и серьёзно и в шутку, что эта женщина однолюбка и это её тяжкий жизненный крест - любить одного и страдать по нему.

   Ведь это глупо сначала бросить, а потом всю оставшуюся жизнь никого из представителей сильного и прекрасного мужского пола к себе и близко не подпускать. Или это история из разряда 'имея не храним, а потерявши плачем'? Нет, не думаю. Впрочем, откуда мне знать наверняка? Люди, они двуличны порою.

   Стоп. Письмо? Он сказал письмо?! Это же в корне меняет дело!

   - Она не получала никаких писем и уж тем более ей их никто не передавал. Она сказала, что вы просто пропали. Олеся ждала вас, а потом, решив, что для вас это был лишь курортный, ничего не обязывающий роман, собрала вещи и уехала.

   Влад ошарашенно смотрел перед собой и едва уловимо мотал головой из стороны в сторону.

   - Всё было совсем не так. Ей должны были предать моё письмо.

   - Кто должен был его передать?

   - Арсений - мой хороший товарищ, - а затем, хлопнув себя по колену, он продолжил, - и по совместительству родной брат Ирмы.

   - Вот мы и вернулись к моему вопросу. Кто такая эта Ирма?

   - Она работала врачом. Мы даже работали вместе когда-то. Десять лет назад, кажется... да, точно.

   - И как же она связана со всей этой историей?

   - Эта история с самого своего начала ей покоя не давала, - загадочно произнёс он. - Ладно, начну с начала... Арсений был в то далёкое время моим сослужившем и его призвали на службу, а он никак не мог сорваться с места и поехать выполнять боевое задание. Я вызвался на подмену и поехал вместо своего друга. Именно тогда и было написано то злосчастное письмо, которое так и не дошло до своего адресата. Письмо, я отдал Арсению и попросил передать Олесе, как можно быстрее... Я поражён, что он так его и не передал ей... Меня призвали в Чечню. Вспоминать даже не хочу о месяцах проведённых там, среди крови чужих и своих людей... Отчётливо помню глухой взрыв, белый удушающий дым и как я заваливаюсь на бок, смотря на голубое небо. Хоть тогда и не понимал до конца, что именно произошло, но смотря на это небо, я начал прощаться с жизнью.... Очнулся в госпитале лишь на третьи сутки, когда все уже и потеряли надежду. Поначалу даже не понимал где я нахожусь, думал что и вправду умер... Лучше бы я и умер бы тогда.

   Всю свою историю мужчина рассказывал негромким, даже несколько приглушенно-тихим голосом. Глаза его неподвижно смотрели на какую-то определённую точку в пространстве, казалось, словно он погрузился в свои мысли, и заново переживает все эти события. Он выглядел таким сосредоточенным, что я боялась, лишний раз пошевелиться или же слишком громко вздохнуть, чтобы тем самым случайно не помешать ему. Только он на меня перестал обращать внимание, вел себя, словно тут никого и нет, кроме него. Странное ощущение чувствовать себя невидимкой, призраком. Да, пожалуй, для него я и стала призраком. Призраком из прошлого.

   Влад словно впал в какой-то транс, и не реагировал ни на какие внешние раздражители. Я же из всех сил пыталась вновь вернуть его из состояния задумчивости, даже вежливо покашляла в кулачок, но никакой реакции не последовало. Лишь когда я позвала его и по имени, раза со второго или третьего, он всё же вновь посмотрел в мою сторону.

   - Почему вы считаете, что смерть зря прошла мимо? - приподняв аккуратную правую бровь осторожно полюбопытствовала я, следя за реакцией мужчины, чтобы ненароком не вызвать его гнев.

   Он молчал некоторое время, но уже радует, что не столь долго как это было совсем недавно.

   - Действительно хочешь знать? - горестно спросил он, прямо посмотрев в мои глаза.

   От такого пристального взгляда у меня мурашки своей небольшой стройной колонной промаршировали вдоль позвоночника. Кое-как сдержалась, чтобы не передернуть плечами от внезапного холода охватившего меня. Я когда-то читала, что после войн, да и любых других, так называемых горячих точек, возвращаются совершенно другие люди. Меняются не только их характеры, но даже и внешность. Помню, к той статье были прикреплены фото нескольких мужчин. Со скептической ухмылкой я тогда осматривала их, а затем эта ухмылка очень быстро пропала. Изначально они были запечатлены с живым блеском в глазах и с неизменной жизнерадостной улыбкой. А потом..., произошли кардинальные перемены: их ранее живые искрящиеся глаза стали матово-мутными, а задорная улыбка пропала на её месте остались лишь плотно сжатые губы и опущенные вниз уголки. Поразительно, что с этими людьми стало за каких-то несчастных семь месяцев. Конечно, это, пожалуй, самое гуманное, что могло с ними там произойти. Некоторые просто сходили с ума и жить в обычном повседневном мире не могли, потому что в них была заложена программа по уничтожению, им нужно было кого-то убивать. Из этих мужчин сделали машины для убийства на долгие месяцы, а потом спокойно вернули обратно. Как думаете, они смогли бы продолжать жить своей старой беспечной жизнью? Нет, конечно, не смогли. Потому и становились сумасшедшими. Сердобольные родственники отправляли бывших солдат на принудительное лечение в психиатрические больницы. Некоторые кончали жизнь самоубийством, а в предсмертной записке писали, что не могут так дальше жить, потому что к ним по ночам то ли во сне то ли наяву приходят убитые им. Некоторые продолжали убивать, здесь в мирное время. Пожалуй, не стану отрицать, что некоторым всё же удавалось вернуться к своей размеренной жизни, но это были единицы.

   Что же тогда произошло с ним? Психологическая травма? Чем же смерть лучше тогда? Он ведь не инвалид, у него есть и руки и ноги. Впрочем, инвалидность - это не приговор, такие люди живут и весьма счастливо, им даже удаётся находить свои вторые половинки. Что же тогда должно было произойти с ним?

   Мои ладони, бережно обнимавшие кружку стали влажными и их начала сотрясать противная нервная дрожь, которую в данный момент я мысленно посылала к чёрту на кулички.