Книга о вкусной жизни (Небольшая советская энциклопедия) - Левинтов Александр. Страница 48
Каждая пиццерия — это три-четыре бармена, они же менеджеры, почти исключительно — американцы по рождению, на кухне занято с десяток мексиканцев обоего пола, из пяти-шести развочиков пиццы хотя бы один, а чаще половина — русского происхождения. Менеджеры меняются, как перчатки. Кухня и развозчики — наиболее стабильная часть трудового коллектива, поэтому кто тут кем управляет не всегда понятно. Большинство работает в двух-трех местах — кто профессором, кто квартиры убирает. Поэтому нет работающих на полную ставку. Нередки здесь, как впрочем, в любом малом бизнесе, семейные пары.
Как и вся культура «фастфуд» (быстрой еды), пиццерии ориентированы на молодежь и детей прежде всего. При этом дети обладают безошибочным вкусом и предпочитают простейшую пиццу с сыром и колбасой пепперони. Деловые люди также не чураются днем заскочить в пиццерию. Есть тут и свои завсегдатаи, и постоянные клиенты — шумные спортивные болельщики, заядлые игроки с однорукими и прочими игральными бандитами, другие маловыразительные пожиратели пиццы.
Есть тут и свои традиции, во многом исходящие из традиций итальянских тратторий, — семейные вечеринки, посиделки пропойц, шуршание городскими газетами и местными новостями. Пиццерия, как и положено в итальянских и поститальянских традициях, любимая забегаловка полицейских.
Несколько слов о самой пицце и технологии ее производства. Толстое и тонкое тесто пяти размеров (от 7 до 16 дюймов в поперечнике) заготавливается накануне и хранится в холодильнике. Прежде чем начать сооружать пиццу, тесто освежают раскатыванием с помощью шипованного валика. Затем тесто смазывается соусом (их семь сортов), покрывается тертым сыром пармезан, далее идут топинги — восемь типов мясных, 15 — овощных, 2 — фруктовых, 2 — рыбных и морепродуктов. Чтобы не затруднять вас расчетами, сразу сообщаю количество возможных комбинаций — 2 432 902 008 000 000 000. Теперь понятно, чем отличается американская пицца от итальянской, а американское кино от итальянского?
Самый ходовой размер — большая пицца, самая вкусная — «комбо». Однажды я попал на смотр-конкурс местного американского пищепрома и общепита. Жюри никакого не было, но у стенда «Пиццерии Круглого Стола» постоянно вилась и клубилась толпа — каждые полчаса я подтаскивал сюда по четыре сверхбольших пиццы «комбо», и они разлетались вмиг. Я попробовал пиццу многих других фирм — ничего и близко не лежало! Успех нашей пиццы был такой оглушительный, что растроганный гид стенда отвалил мне рекордные чаевые — 45 долларов. Естественно, мы на кухне разделили шальную кучу денег с пекарями-девчонками, хотя это и не принято в Америке.
Горячая пицца — это вам не гамбургер какой-нибудь, не тошнотик биг-мак. Дух стоит завораживающий. И всякий нос тянется и вытягивается в сторону клубящегося от пиццы пара. Я для себя такую сочиняю пиццу: соус — белый ранч или зеленое песто. Затем — тертый чеснок, не стесняясь, чтоб чесночная нота звучала не фигурально, а скульптурно. Листики свежего шпината. Слой сыра, разумеется. Затем — резаные шампиньоны, лучше мелкие, крупные плохо пропекаются. Дальше пошел овощной слой — свежий зеленый перец, маринованный красный, артишоки, цуккини, немного порезанных помидоров. Теперь — мясные покрышки: ветчинка ломтиками, незаменимая ничем пепперони, для остроты — салями, кусочки обжаренной курятины, и она же в барбекюшном (по-нашему — шашлычном) соусе. Сверху — еще слой сыра, слегка приправить чесночно-сырно-перечной смесью, придавить (а то в печку не войдет) — и на ползущий в печь решетчатый поддон. Пицца тонкого теста печется 7–10 минут, толстого — 12–15. За это время запасешься кружкой пива (ой, только не «Будвайзер»! Это ж американское «Жигулевское», лучше «Самюэль Адамс», или «Сьерра Невада», или мексиканское), а если ты такой щепетильный, то стаканом газировки и соусом (я предпочитаю «блю чиз»).
Пицца обжигает и греет изголодавшуюся душу, а ты этот жар тушишь пивком, или что там есть, и, мокнув шмат пиццы в соус, рубаешь ее взахлеб, а по ящику мельтешит реклама или Дисней, а ты делаешь еще один глоток прохладного пивка, утираешь с усталого лба легкую испарину и думаешь: «Господи! А ведь сейчас в переходах на “Комсомольской” такая давка!»). И… чего вам еще не хватает на этом свете? Каких-таких расстегаев вам еще подавай?
Должен заметить, что советский дух в Америке особенно ощутим в малом бизнесе, типа пиццерийного: на самом видном месте — ход соцсоревнования и доска почета. На стене у туалета — стенгазета. В подсобных помещениях — инструкции по технике безопасности типа «не стой под стрелой» и «что делать, если тебя убило током». Над телефоном — строгое предупреждение: «Звонить по частным делам запрещается», хотя по другим делам никто и не звонит. И еще ежемесячные инспекционные наезды начальства, перед которыми все лихорадочно чистится, чинится, поправляется, — так в текучке производства осуществляется необходимое воспроизводство.
В марте 1996 года я оказался на этом Свете. С английским на уровне моря во время отлива. В августе получил права и купил первую в своей машину — «Форд Фестиву» (улучшенная модель «Запорожца») за полторы тысячи. В самом конце декабря, когда скудные запасы советской жизни иссякли, а контракт жены закончился, я, по совету и с помощью товарища, подал заявление в пиццерию. Заполнил огромную анкету, прочитал толстенную инструкцию довольно быстро, потому что читать по-английски не умею. Приволок из DMV, местного ГИБДД, цидулю, что не имею нарушений и аварий (а откуда им быть?). У меня и в космосе еще ни одной поломки и аварии не было.
И через несколько дней стал развозчиком.
Помню, потел первые дни ужасно: рядом на сиденье — огромные сумки с медленно остывающей пиццей, кругом — темень незнакомого города, слабо освещенные названия улиц (и все — по-английски!), загадочная нумерация домов и квартир, лесные дебри и чащи окраин, где уединенно живут богатые буратины и папы карлы. Звонить по телефону и спрашивать дорогу — бесполезно, все равно ничего не понимаю. Прохожих — никого, а и были бы — что толку-то? Я даже не знаю, как спросить и что спросить, а они, даже если б и поняли, то не смогли бы мне объяснить, куда же ехать — американцы плохо ориентируются в пространстве и, из лучших побуждений и человеколюбия, готовы отправить вас на тот свет или еще дальше. Едешь и молишься: «Боже, Который есть везде, помоги найти адрес, которого нет нигде!» Задача даже для Всевышнего — не из простых, но вдвоем мы все-таки умудрялись отыс кать затерявшегося клиента.
Это было в январе 1997 года.
Сейчас — апрель 1998-го. Пять месяцев из этого срока я промотал по России и Америке просто так и по делам. Стаж, значит, у меня — год. Город знаю, как свой карман. Со многими клиентами — в самых дружественных отношениях, побил все рекорды пиццерии — по количеству доставок за день (47! теперь уж никто не побьет это достижение!), по дневному заработку (202 доллара, не считая зарплаты!), по продолжительности рабочего дня (12 часов кряду!), по чаевым от одного клиента. Стабильно зарабатываю по… ну, в общем, прилично зарабатываю при примерно 30-ти часовой рабочей неделе. Языковой барьер почти совсем преодолел: все вокруг делают вид, что понимают меня, да и сам научился прикидываться догадливым. К тому же, воспитанный в закрытом советском обществе, я с детства привык к идее: нет ничего такого, о чем нельзя бы было умолчать.
Однажды какой-то заезжий чудак спросил меня, как проехать в отель «Хилтон». Дорогу знаю, но мне непременно надо употребить в качестве ключевого ориентира слово «кладбище», а я напрочь забыл, как оно звучит по-английски. Пришлось на ходу придумывать синоним из подручных и доступных слов: long term parking for bodies (длительная парковка для тел). Чудак засмеялся, но понял, что ему непременно надо проехать.