Казанские "Тандерболты" (ЛП) - Слейд Стюарт. Страница 18

Из носовой кабины бег деревьев казался ещё более стремительным. Несколько раз Грир думал, что какое-нибудь особенно высокое дерево сейчас окажется прямо перед ними и проломит остекление, но каждый раз оно как будто в самый последний момент отскакивало в сторону. Затем за опушкой он увидел большую, квадратную, похожую на стёганый матрас антенну "Фрейи" [69]. Он знал, что в Ломах расположены две "Фрейи" и две меньших установки "Вюрцбург" [70]. Их разместили довольно тесно, чтобы защитить от партизанских атак. Русские обладали многочисленной авиацией, но почти вся она предназначалась для непосредственной поддержкой войск на переднем крае. Её способность проникнуть в ближний тыл противника и поразить находящиеся там цели была ограничена. С другой стороны, ВВС армии США заставили пересмотреть приоритеты. Партизаны внезапно перестали быть главным врагом немецкого тыла.

Антенны, казалось, приблизились скачком. Грир включил внутреннюю связь и коротко приказал:

- Самолёт у меня. Открыть бомболюк.

Затем он выровнялся на дальнюю из двух антенн, медленно вращающихся у опушки. Для этого имелась своя причина. При бомбардировке каждая следующая группа самолётов сбрасывает свой груз чуть раньше, чем предыдущая. Так россыпь бомб не перелетит цель, а у самолётов больше шанс избежать ударной волны и осколков от удара впереди идущих.

Штурману едва хватило времени, чтобы сосредоточиться на прицеле и навести перекрестие нитей на расположение РЛС. Небольшая поправка курса наложила прицел точно на последнюю радарную башню, и он нажал сброс. Восемь бомб выпали из отсека, самолёт сразу "вспух" и сам пошёл вверх.

- Пилоты, самолёт ваш.

Вуд из кабины хорошо видел, как вся установка взлетела в воздух. Грир отлично уложил бомбы прямо в башню и операторскую позади неё. Большая квадратная антенна медленно падала, разваливаясь на ходу. Майор продолжал поднимать полегчавший B-26, наблюдая, как над целью проходят второе и третье звенья. Они добавили хаоса и разрушений, добивая комплекс РЛС. Вуд повёл "Мародёра" вниз и встал на обратный курс, Грир протискивался обратно. Все двенадцать машин пересекли Волгу, оставив позади огромный столб дыма.

На подлёте к Саратову, Bf.110F

Полковник Иоахим Блехшмидт находился в мире, полностью состоящем из горелого моторного масла. Им были забрызганы гондолы двигателей, крылья, остекление кабины и даже её внутренности. Его самого тоже залило настолько, что он не осмеливался вытереться, чтобы не расцарапать кожу закоксовавшимися частицами. На что похожа задняя часть кабины, с обезглавленным стрелком-радистом, он боялся даже представить. Только подумайте - я не уверен, что до сих пор жив. Так, наверное, не должно быть. Наверное это ад, и я обречён лететь так весь остаток вечности.

Он оглядывался, пытаясь представить, как и где будет садиться. Понятно было одно - курс домой это на запад. Пока восходящее солнце остаётся на спиной, всё в порядке. Саратов он отыщет. А что мне делать, когда я туда доберусь? Я не могу разобрать показания приборов, мои двигатели прострелены и едва тянут, одна опора шасси выпала, другая заклинена. Элероны и закрылки, наверное, уничтожены. Беглый взгляд на крылья подтвердил - так и есть. Оба элерона сорвались с осей и висели под странными углами. Закрылки вообще вывалились и болтались в потоке воздуха под крыльями. Я просто обязан быть мёртв. Ни один самолёт не может лететь в таком состоянии.

Прямо перед собой на земле он увидел линию, как будто проведённую карандашом. Она быстро превращалась в вытянутый, узкий прямоугольник аэродрома. Когда его ZG1 прибыла на базу, они решили, что попали в какие-то трущобы. А теперь это была прекраснейшая вещь на свете. Он выровнял машину по осевой линии, не совсем понимая, как ему это удалось. Сквозь слой масла затлели красные индикаторы, показывая, что шасси ещё не выпущены. Или, скорее всего, уже не выпустятся.

И всё неисправное шасси спасло его. Та стойка, которая всё это время торчала под крылом, сломалась, едва он коснулся взлетно-посадочной полосы, и самолёт лёг на брюхо. 110-й со скрежетом сполз с бетона в облаке искр и чёрного дыма, но больше опасности не было. Наземные команды немедленно облепили его, разбив то что осталось от кабины и доставая экипаж. Блехшмидт чувствовал, как его вытаскивают из самолёта и укладывают в стороне на траву. На носилках, укрытых брезентом, лежал его стрелок. Они были вместе с самого начала "Барбароссы", целых два года.

Прямо на его глазах случилось то, что, возможно, ожидало и его, если бы не сломалась стойка. Ещё один подбитый, дымящий 110-й попытался приземлиться. Его шасси было выпущено, и он коснулся полосы… но потом клюнул носом, хвост задрался, концы винтов чиркнули по бетону и самолёт перевернулся, слетая вбок, на газон. Баки взорвались. Пламя охватило машину, спасать уже было некого. Потом он увидел стоявшего рядом с ним человека и попробовал встать на ноги. Генерал Александр Холле [71] остановил его и сел рядом.

- Отдыхайте. Вам повезло выжить. Что за черти вас драли?

Блехшмидт посмотрел на командира.

- Не черти, Алекс. "Тандерболты".

Волга, на подходе к Ульяновской узости, речной бронекатер ПР-73

- Последний переломный момент. Дальше всё чисто.

Кеннеди знал, что это не совсем верно. ПР-45 затонул после того, как наскочил на мину едва ли не в ста метрах от входа в базу. В полной безопасности они не будут даже когда зайдут в порт - воздушные налёты случались достаточно часто, чтобы любая мысль о безопасности испарялась, только появившись.

- Самогонщик, на связи Грациано. Мы у моста, нужна помощь.

Том заглянул в шифровальную книгу.

- Грациано - это ПР-61. 40-метровый катер "Хакинс" [72].

- Чёртова матросня. Почему они не могут забыть про моего папашу [73]? - Кеннеди взял микрофон и брюзгливо ответил.

- Грациано, здесь Самогонщик. Что у вас там?

- Застряли мы, говорю. Есть трудности. После того, как вы вчера вечером прошли, наши друзья контратаковали и захватили большую часть моста. Они прогрызали себе путь всё утро. Мы их поддерживаем. Но мы слишком толстые, чтобы пройти через оставшуюся протоку, а вы сможете. Надо выгнать гуннов с берега ниже разрушенного моста.

- Подождите немного.

Кеннеди выключил микрофон и повернулся к Тому.

- Что это за парень?

- Канадец, шкипер. Катера с ПР-60 по ПР-65 переданы Канадой по ленд-лизу. Я думал, они севернее, на Ладоге, но видимо нет.

Джон хмыкнул.

- Грациано, а что вы здесь делаете?

- Стояли в Старой Майне на капиталке после подрыва. Потом остались на весь следующий год, помогать, и теперь нам снова нужен ремонт. Мы здесь как пробка торчим, скоро сами увидите.

- Хорошо. Мы сейчас проходим поворот. Что случилось-то?

- Спасибо, - в голосе явно слышалось облегчение. - После вашего ночного прорыва русские устроили контратаку. Гунны проложили штурмовые лестницы через разрушенный мост и не успели убрать их. Ночью было нелегко, но к рассвету русские принесли крепёж, доски, и перешли на западную сторону. Они постепенно перебирались туда всё утро. А теперь, в чём затык. У конца западного подхода есть рыболовный посёлок, в котором засела группа партизан. Их немного, они отделены от города остатками парка, и они ульяновцы. Если мы сможем соединиться с ними, то получим плацдарм в городе. Это очень важно. А если не сможем, они погибнут. Вот поэтому нам нужна ваша помощь - поддержать партизан ниже по реке.