Казанские "Тандерболты" (ЛП) - Слейд Стюарт. Страница 21

- Мой старшина принял бочонки и решил убедиться, что их содержимое соответствует списку. Это стандартная процедура в нашем военно-морском флоте. Если мы получаем мазут, то проверяем, чтобы это не оказался бензин. Получая пайки, проверяем, чтобы срок годности не прошёл ещё в гражданскую войну. Американскую, конечно, - Кеннеди был полон решимости защитить свою команду от внимания ЧК.

- Вы настолько не доверяете нашим интендантам? - спрашивая, чекист подался вперёд. Джон, обнаружив в его левом глазу что-то странное, присмотрелся повнимательнее. Он, кажется... да точно!

- На флоте есть старая поговорка, "Доверяй, но проверяй". Я доверяю вашим снабженцам, так же как и нашим. Но ошибки неизбежны. Когда они случаются, лучше исправлять их до того, как они станут фатальными.

- Что вы сделали, когда нашли не те патроны?

- Пошли на русский бронекатер, встающий на ремонт, и одолжили там правильные. А потом взяли с собой и те и другие.

- "Одолжили", надеюсь, с разрешения?

Генри Фэрроу вмешался в разговор.

- Разумеется. Как начальник базы я разрешил поделиться боеприпасами. Морским пехотинцам они намного нужнее, чем бронекатеру, который на неделю встаёт в док.

Чекист кивнул.

- Вы отвезли на остров оба типа боеприпасов. Почему?

- Я решил, что у морпехов на самом деле может быть канадское оружие под патрон .303, и разумно взять оба калибра.

- И правда разумно. Совершенно очевидно, что вашей вины здесь нет. Напротив, товарищ лейтенант, я считаю ваши действия похвальными. Но чтобы канадские боеприпасы попали так далеко на юг, должна быть налаженная вредительская сеть.

- Как раз необязательно, - не смог промолчать Кеннеди. Он учился на управленческом факультете Гарварда и часто видел отца за работой. - У меня есть кое-какой опыт в железнодорожных перевозках. В Америке нередко бывает, что вагон случайно прицепляют не к тому поезду, и он теряется. Считайте, ежедневно. Обычно его находят за несколько часов или в пределах суток, но иногда такой вагон укатывается за сотни миль от своего места назначения. В подобных случаях, если товары испортились, железная дорога отвечает за потерю и должна выплатить владельцу груза компенсацию. Вот я и помогал отцу расследовать такие случаи для определения сути дела. У нас я предположил бы, что это ошибка при формировании состава. А потом на том конце кто-то увидел вагоны с бесполезными патронами и решил отправить туда, где они могут пригодиться.

Правильно ли я сделал? - подумал Кеннеди. Я только описал проблемы, с которыми сталкиваются на американских железных дорогах, и как американская железнодорожная компания могла бы решить сходную задачу. Я не критиковал русских или коммунистическую партию.

Капитан Лапшин перехватил его взгляд и незаметно кивнул. Джон решил, что всё верно, и задумчивое лицо чекиста стало тому подтверждением.

- Это было бы наименьшей проблемой и позволило начать расследование. Один-единственный невнимательный работник куда безвреднее целой сети вредителей.

- Случись такое в Америке, я в первую очередь искал бы недовольного рабочего - того, кто чувствует себя заброшенным или непризнанным. На подобные слабые места фашисты непременно будут охотиться. Человек даже может не знать, что его используют. Он может рассматривать свои действия как ответный удар тем, кто проигнорировал его, или вовсе считать себя патриотом, предупреждающим о проблеме.

Чекист кивнул вновь.

- Отличное предложение. Как только мы найдем, кто это, поймём и суть вопроса.

Кеннеди всё-таки не утерпел.

- Товарищ чекист, можно спросить? Ваш левый глаз на самом деле стеклянный?

- Так и есть. Как вы узнали?

- У него доброжелательный взгляд.

В комнате повисла оглушающая тишина. Капитан Лапшин превратился в аллегорию недоверия. Раньше, очевидно, никто не смел задать такой вопрос. Чекист расхохотался первым.

- Доброжелательный взгляд, говорите? В ЧК такое недопустимо. Я настою, чтобы его заменили более суровой моделью. До свидания, товарищ лейтенант. Родина признает ваши заслуги и благодарит вас.

Россия, аэродром Большая Тарловка, 305-я бомбардировочная группа

- Сэр, к вам капитан Ричард Гонсалес.

- Пусть заходит.

- Фотографии, полковник, - Гонсалес перенял привычку ЛеМэя выражаться как можно более кратко, - Первый набор. Четыре цели, которые вы назвали. Все бомбили достаточно недавно, чтобы это можно было заметить. Но ничего нет.

ЛеМэй посмотрел на снимки. Его обычный угрюмый вид только усугубился, когда он изучил их.

- Хорошие кадры. Чёткие.

- Сделаны в косом освещении моей носовой камерой. Так легче всего обнаруживаются воронки от бомб, потому что дают круглые тени. Они не появятся в полдень, если только у вас не стереокамера. Я принёс проектор. Так будет намного лучше.

Гонсалес открыл коробку и настроил прибор. ЛеМэй с интересом всмотрелся.

- Ваши камеры стабилизированы? Не вижу никаких признаков маневрирования.

- Маневрирования? А его и не было. Я пролетел прямо над целью, сохраняя курс и высоту. Так лучше для съёмки.

- Для гуннов тоже. Удивлён, что вы до сих пор живы.

ЛеМэй снова хмурился, на этот раз от глубокой задумчивости. Он ощущал, что нащупал кое-то важное.

Гонсалес немного поколебался, но решил - полковнику нужно объяснение.

- Сэр, зенитки бьют не по отдельной машине. Они наводятся в некий расчётный объём неба, через который должны пролететь цели. Величина этого объёма зависит от высоты, но обычно чем выше летит самолёт, тем он больше. Как только самолёт оказывается в этом пространстве, его шанс быть пораженным зависит от того, как долго он там находится и сколько их там всего. Мой F-5 маленький, и я проскакиваю зону поражения почти на семи тысячах метров как адская летучая мышь. У меня есть система впрыска воды [78]. Добавляет самое меньше 35 километров по сравнению с базовым P-38. Зенитный огонь не проблема. Истребители - другое дело. Тогда я могу только дать газ до железки и удирать.

- Откуда вы всё это знаете?

- Мой брат служит на флоте, сэр. Когда началось расширение флота, он пошёл в школу артиллерийского дела и стал специалистом по зенитным системам. Сейчас он на "Нью-Мексико" [79]. Сдаёт на старшину, а я помог ему с учебниками. И сам по ходу дела многому научился.

ЛеМэй неразборчиво проворчал и снова посмотрел на снимок. Все четыре цели, которые он выдал Гонсалесу, были почти не повреждены. Конечно, можно было бы рассчитать точно, но всё выглядело так, будто средний разлёт бомб едва ли не десять километров. На первый взгляд не меньше половины улетело вообще чёрт знает куда, капитан даже воронок от них не нашёл. Глаза снова кольнуло острой болью, и ЛеМэй отвлёкся на минуту, чтобы закапать их.

- Вторая партия, сэр. B-26 ударили сегодня утром. Вот так цель выглядела до налёта.

ЛеМэй вложил снимок в проектор и рассмотрел. Он увидел два радара "Фрейя" и "Вюрцбург", домики операторов и ограждение периметра. Фотография показывала даже тропинки, натоптанные между строениями и следы потревоженной земли, указывающей на минные полях.

- А вот так - теперь.

Не было ничего. Вместо по-немецки аккуратного объекта виднелись только воронки, наползающие одна на другую. Насколько ЛеМэй мог разобрать, в пределах периметра легло не меньше сотни бомб. Картина больше была похожа на перепаханное поле или места сражений Первой мировой.

- Проклятье. Они накрыли за одно утро целей больше, чем мы за полгода.

Гонсалес скривился.

- Первый раз у них получилось. Надеюсь, второй они не попробуют. Колбасники будут ждать их со счетверёнными 20-мм пушками. Как бы там ни было, вот третья подборка, сделанная случайно. Я включаю камеры заранее, до входа в район цели, и выключаю только когда покину его с запасом. Тогда я уверен, что заснял всё. Вот это, кажется, цистерны под камуфляжной сеткой. В последних сериях из двух предыдущих вылетов я нашёл кое-что, похожее на пехотные подразделения на марше. А здесь, думаю, у нас промежуточные склады снабжения. Я не аналитик, но в первом приближении всё говорит о сосредоточении немецкой бронетехники, пехоты и артиллерии вокруг Чувашского плацдарма. Пожалуй даже, для скорого наступления.