Коварные умы (ЛП) - Жермэн К. Ф.. Страница 46

— Мы не говорим об этом, — сказала Сидни тихо. — У меня есть Джек, а у него есть я.

— А как же твоя мама?

— Ты так и не понял. — Сидни улыбнулась и покачала головой. — Маме всегда было наплевать. На самом деле я думаю, она втайне была рада, что папа умер. Это значило, что ей не нужно будет нас ни с кем делить.

— Ты не можешь иметь это в виду, Сидни.

— Могу, — резко ответила она, потом понизив голос. — Я – всё, что есть у Джека. Он – всё, что есть у меня. Мы присматриваем друг за другом. Ну, в основном я присматриваю за Джеком.

— Больше нет. — Я накрыл её руки своими. — Я позабочусь о вас обоих.

— О нас не нужно заботиться, Грей. У меня всё под контролем.

— Уверен, что так, — сказал я, ковыряясь в её тарелке с начос. — Я вижу тебя насквозь, Сидни. Ты ведёшь себя, словно вся такая жёсткая и неприветливая, но глубоко внутри ты мягкая и пушистая. Иногда нужно довериться кому-то и впустить его. Можешь хлестать меня своими язвительными словами до потери сознания, но я никуда не...

— Никогда не понимала, зачем люди так делают, — прервала меня Сидни, очевидно испытывая дискомфорт от нашей беседы. На её лице промелькнуло отвращение, когда она кивнула в сторону угла ресторанчика. — Это странно. Разве тебе не хочется смотреть человеку в лицо, когда ты с ним разговариваешь?

Обернувшись, я заметил пару, сидящую в кабинке рядом друг с другом и смотревшую на пустую часть ресторана.

— Может, они влюблены? — я перевёл взгляд обратно на Сидни, а она опустила глаза на свои руки, которые сложила поверх толстовки. — Когда люди влюблены, они хотят быть рядом друг c другом. Что в этом плохого? Они хотят касаться друг друга.

Продолжая избегать меня, она сфокусировалась на отколотом заляпанном крае стола, теребя его пальцем.

— Он уже знает изгиб её губ, каждую морщинку на её лице и каждое зелёное пятнышко в её глазах цвета кофе. — Я замолчал, и она тут же посмотрела мне в глаза.

Она знала, что я говорил о ней, и от этого нервничала. Что ж, я собирался донести до неё свою точку зрения.

— Но иногда ему хочется касаться её кожи. Иногда почувствовать пряный аромат её волос и зарыться в них. Иногда он хочет поцеловать её горло, когда она смеется, потому что вибрация от её смеха пробуждает каждую клеточку его тела.

Сидни подняла голову, её взгляд переместился на моё лицо, остановившись на моих губах.

— Фу, так слюняво.

Когда я встал со своего места в кабинке и сел рядом с ней, наполовину ожидал, что она метнёт в меня вилку или прыснет «Шрирачей» мне в глаза. Вместо этого она положила голову мне на грудь, и я вдохнул аромат, которой издавали её буйные тёмные локоны.

Я почти признался Сидни в любви, а она держалась за меня как за спасательный круг.

Когда я обнял её, шум заполненного ресторана стих.

— А теперь, Сидни, настало время посмеяться для меня. — Отодвинув волосы ей за плечи, я поцеловал её шею.

— Но обычно я смеюсь как раз над твоим лицом, а сейчас я его не вижу, — сказала она, расслабляясь под моими губами. — Тот крошечный откол на твоём правом резце. Те неровные бакенбарды, от которых мужчины – хасидские евреи умрут от зависти. Твой блуждающий взгляд, кото…

— Заткнись. — Я целовал её вдоль подбородка, пока она, наконец, не рассмеялась настоящим глубоким смехом, посылая по горлу ту легкую вибрацию. — Вот и оно.

Когда я стал запускать руку под её толстовку, чёрный кожаный бумажник с шумом упал на стол.

— Не могли бы вы голубки, повременить? — Услышав хриплый голос курильщика со стажем, я оторвался от шеи Сидни. Мы оба развернулись к женщине лет семидесяти или чуть старше в запятнанном фартуке с копной седых кудрей на голове. — Так устала от вас, студентов, считающих, что это бордель. Мне приходится протирать эти кабинки чаще, чем столы.

Сидни рассмеялась и потянулась за своей сумкой, но я первым успел положить деньги на стол.

— Плохой день, Ленора? — спросил я, прочитав имя на её выцветшем пожелтевшем бейджике.

Грубыми руками она схватила деньги и сунула в карман фартука.

— Однажды вы поймете, что это не только обнимашки и поцелуйчики. Однажды вы проснетесь после пятидесяти лет с одним и тем же мужчиной, а он будет примерять ваши компрессионные чулки и воровать вашу помаду оттенка «Розовая роза». Потом вы пожалеете, что потратили жизнь на подонка, который трахал вашего пастора. Того самого церковного пастора, который оказывал вам семейные консультации. Однаж...

— Ленора! — Пожилой мужчина в бумажном поварском колпаке на голове и с ярко-красной помадой на губах высунул голову из окошка, откуда подают горячую еду. — Хватит говорить обо мне ложь и возвращайся сюда. Следующий заказ готов.

Ленора медленно покачала головой в знак предупреждения и вернулась на кухню.

— Ни хрена себе, — сказал я, наблюдая за тем, как Ленора прихрамывает у прилавка.

— Ему идёт этот цвет, — пошутила Сидни. Схватив свою сумку, она посмотрела на телефон. — Четыре часа. Хочешь погулять ещё немного, Профессор Питерс?

— Да, мисс Портер, — ответил я, и она странно на меня посмотрела.

— Чёрт, я думал, ты имела в виду ролевую игру. — Я знал, что она не это имела в виду, но мне понравилось, как она закатила глаза в ответ на мою шутку.

— Куда мы едем? — спросила Сидни, переключая радиостанции и невнятно бормоча над каждой песней. — Могут они играть что-то достойное? Одни подростки с увеличенными сиськами и голосами, настолько измененными автотюном, что даже попугай бы справился лучше.

— Я увожу тебя из города, — ответил я, выезжая на шоссе 30 на съезде.

Я принял волевое решение увезти Сидни из кампуса. Подальше от Кэтрин. От Сандэй Лэйн. Подальше от тёмных туч, нависших над её головой... и моей.

— Грей, ты похищаешь меня? — В её голосе звучал шок вместе с волнением.

— Да. На сутки. Будем только мы вдвоём. Никакого Джека, Фернандо или Ченса. Хочу тебя только для себя. — Искоса посмотрев на неё, я попытался оценить её реакцию. Она опустила свою бейсболку вниз и нервно пожевывала нижнюю губу. — Или я могу отвезти тебя обратно в кампус, и каждый пойдёт своей дорог...

— Нет, — сказала она, положив руку мне на колено. — Думаю, мне понравится быть похищенной, только будь нежным.

— Нежным?

— Да. Кожа на моих запястьях и лодыжках очень чувствительная. Никаких грубых верёвок.

Я заёрзал на месте, пытаясь скрыть растущую эрекцию.

— Не испытывай меня, Сидни.

Громко рассмеявшись, она опустила окно и постучала пальцами по раме.

— Итак, Снейк, куда ты меня везешь? Ты поехал на запад, и мы на одной из двух автомагистралей, ведущих к 101, хм-хм. — На её лице вспыхнула ослепительная улыбка. — На побережье?

Я кивнул, и Сидни схватила мою руку, притянув её себе на колено.

— Я не была на побережье... ну, после папы.

— Правда? Ну, давно пора, Зловещая. За новое начало, так?

— За товарищей, — добавила она.

Глава 37

После двух часов езды по однополосной дороге, мы приехали в крошечный прибрежный городок. Он был тихим и был полон старых домиков у океана, построенных в 1940-х. Многомиллионные дома, неустойчиво взгромоздившиеся на скалах выше, соревновались друг с другом за лучший вид на Тихий океан. В городе был один маленький продуктовый магазин с кофейней. Всё, что нужно для жизни.

Грей припарковался перед крошечным домиком с обветшалой кедровой внешней обивкой. Как только я вышла из машины, попыталась укротить свои волосы. Пляжный ветер и влажность никогда не были подругами женщины.

— Перестань, — сказал Грей, доставая из багажника свои принадлежности для рисования. — Ты выглядишь восхитительно.