Коварные умы (ЛП) - Жермэн К. Ф.. Страница 47

— Чей это домик?

— Моего дедушки. Ну, теперь он принадлежит нашей семье, но никто не был здесь после его смерти, разве что, кроме мамы.

Я последовала за ним к боку домика, а он остановился перед открытым навесом для дров. Словно толстая белая фата, паутина покрывала вход.

— Ключи в горшке, — сказал он безучастно перед входом. — Вот там.

— Хорошо, — сказала я, наблюдая за тем, как его руки сжались в кулаки. — Тогда иди и принеси их.

— А-а-ага. — Проведя руками вниз по штанам, он прислонился к боку домика. — Не-а. Не могу. — Две сотни фунтов сплошных мышц, а боялся пауков?

Закатив глаза, я вошла под навес, стирая с лица тонкую паутину. Я взяла горшок, стоящий за кучей старых высохших поленьев и улыбнулась.

— Твою мать, — крикнула я, выбегая наружу с горшком. — Я разорвала мешок с паучьими яйцами.

Грей продолжал в оцепенении стоять у дома.

— Они у меня в волосах! — Я сбросила свою бейсболку и побежала к Грею. Он пронзительно завизжал и поднял ногу, чтобы остановить меня пинком. — Я прямо чувствую, как они ползают по всей моей голове.

Краснолицый и визжащий, Грей забежал за заднюю часть домика.

Я последовала за ним, изо всех сил стараясь сдержать смех, но, когда завернула за угол, встретилась со струей воды, бьющей мне в лицо.

— Какого чёрта?

— Опусти голову, — кричал Грей. Он сохранял между нами приличное расстояние, но держал перед собой шланг, прикрывая пальцем отверстие для усиления напора. — Сидни, опусти голову!

— Здесь нет сушилки, но я повесил твои вещи на перила первого этажа, — сказал Грей, открывая дверь ванной. — Отогреваешься?

Я стояла в самом крошечном душе, созданном человеком, пытаясь снова почувствовать свои пальцы ног.

— Пытаюсь, — ответила я, поглаживая руками свои плечи, покрытые мурашками. — Поверить не могу, что ты облил меня!

— Никогда больше не шути со мной о пауках, Зловещая, — предупредил он.

— Или что? — спросила я, схватив старый кусок мыла с проволочной полки для ванных принадлежностей.

Я услышала, как смыли туалет, и из душа брызнула ледяная вода. Громко завизжав, я швырнула мыло через край, надеясь попасть в Грея.

— Или то, — сказал он, смеясь.

Несколькими секундами позже дверь душа открылась, и обнажённый Грей протиснулся внутрь, держа кусок мыла. Я хотела на него злиться, правда хотела, но, как только его грудь врезалась в мою, тут же возбудилась. До того, как я успела что-то съязвить, он наклонился и поцеловал меня. Мягко и идеально.

— Позволь мне вымыть этих пауков из твоих волос. — Он намылил мыло и провёл руками по моим волосам. — Мне нравятся твои растрёпанные волосы. — Опустив руку, он остановился между моих ног. — Все твои волосы.

Я шлёпнула его по руке, и он засмеялся. Затем он начал водить пальцами между моих ног.

Бормоча что-то нечленораздельное, я прислонилась к стенке кабинки.

Грей ухмыльнулся и скользнул пальцем в меня, обрабатывая меня под нужным углом.

— Ты всё ещё злишься на меня? — Он скользнул другой рукой вниз по моему бедру.

— Да, — прошептала я. — Я очень зла.

Опустившись на колени, Грей раздвинул мои ноги, и скоро его голова оказалась зарытой между моих бёдер. Я протяжно застонала и схватилась за его голову сзади, пока он работал ртом вместе с этими волшебными пальцами квотербека. Мои колени начали слабеть, что Грей, видимо, заметил, потому что схватил меня за бедро, удерживая в устойчивом положении.

— Всё ещё злишься? — спросил он, откидывая голову, чтобы посмотреть на меня.

— Приближаюсь к тому, чтобы простить тебя, — ответила я, толкнув его голову обратно к себе.

Он рассмеялся и закинул мою ногу себе за плечо, вернувшись обратно к местечку между моих бёдер. Много времени не потребовалось. Вскоре я выкрикивала своё прощение на весь мир.

— Немного левее, — сказал Грей, дёргая головой вправо.

От хрустящей кукурузы, жарящейся на нашем пляжном костре, снопы искр улетали в ночное небо.

— Ты имеешь в виду мое право? — Я сдвинулась на несколько дюймов вправо, зарывшись пальцами ног глубже в сырой песок.

— Нет. Я имел в виду свое право. Твое лево.

Я сдвинулась на несколько дюймов обратно, усевшись прямо за костром. От костра моему лицу становилось жарко, и я провела пальцами по коже, охлаждая её.

— Опусти руки. — Он передвинул альбом для рисования повыше на коленях и стал рыться в коробке с красками. — Если продолжишь трогать лицо, это повлияет на результат.

— А я-то думала, что ты рисовал мою душу, — пошутила я, посылая ему игривую улыбку из-за костра.

— На свете нет столько чёрной краски, чтобы передать твою душу, Зловещая. — Грей хохотнул себе под нос. Он глянул на меня и успел заметить, что моя улыбка дрогнула. — Это была шутка.

— Знаю. — Я подвигала шеей, сбросив тяжесть оскорбления со своих плеч.

Мне не впервые приходилось слышать обвинения в том, что во мне нет ничего ценного и святого, особенно от Грея. Тогда, во время ужина, он был прав. Я защищалась. Стены дают безопасность. Стены дают гарантию того, что ваше сердце не разобьётся. Большую часть своей жизни я прожила, окружённая стенами, и впервые, когда позволила им упасть, это было с Греем. Я знала, что он шутил, но его слова ранили.

Он внимательно наблюдал за мной, пока делал длинные штрихи на бумаге.

— Если бы я рисовал твою душу, Сидни, она бы не поместилась на этом крошечном куске бумаги. И я бы никогда не использовал чёрный. Твоя душа сияющая. Она полна жизни. Хватит быть к себе такой строгой.

Я закатила глаза и прижала колени ближе к груди.

— Ты мне не веришь? — спросил Грей, опустив свой альбом. Он медленно обошёл костёр, оставляя на песке глубокие следы. — Сидни, ты замечательная.

Он остановился у меня за спиной и обнял меня за талию. Когда он вытянул свои ноги по обеим сторонам от моих, я прислонилась к его груди.

— Я грубая, Грей. Никто не считает меня замечательной. Они считают меня злобной. Я пугающая. Думают, что мне наплевать на чувства других людей. Они правы, знаешь ли.

— Чушь собачья, Портер. — Грей крепко обнял меня и поцеловал в макушку. — Люди просто не знают тебя. Они не знают, что ты бросишься в огонь и воду, лишь бы защитить Джека. Как сильно ты беспокоишься о своей соседке-инопланетянке. — Он засмеялся у моего уха, и я улыбнулась. — Как ты полна жизни, когда на сцене, создаёшь прекрасную музыку.

Я прикрыла глаза, позволяя его словам проникнуть в меня.

— Прекрасную музыку?

Грей сказал, что моя музыка была прекрасной.

— Да, прекрасная музыка, — тихо прошептал он мне на ухо. — Твоя музыка объединяет людей. Я видел это собственными глазами... Но если ты расскажешь Ченсу и Фернандо, обещаю, ты за это заплатишь. Они подумают, что я размяк, и расскажут другим парням. А потом я подвергнусь нападкам в душе с детскими светящимися палочками для вечеринок и пустышками.

Я усмехнулась и ткнула его локтем в твёрдую грудь.

— Я сохраню твою тайну, квотербек. Даже не думала раскрывать твой секрет. Рада слышать, что хотя бы кому-то нравится моя музыка.

— Она нравится многим людям. Заткнись, Зловещая.

— Я имела в виду людей, которые мне дороги.

Мама, например. Они никогда мной не гордилась, что бы я ни сделала.

— Вот чёрт. — Он вытянул шею, чтобы посмотреть на меня. — Я дорог тебе? — дразнил он меня. — Ты меня любишь, Сидни? Моя мальчишеская внешность и природный шарм заставили тебя прозреть? Я знал, что взял тебя измором. Хотя мне пришлось для этого изрядно попотеть.

Я немного напряглась, удивлённая тем, что он вставил слово «любовь» в предложение, но это был приятный сюрприз.

Любила ли я его улыбку и его тупые шутки? Любила ли я его маленькие секреты? Его нежные и крышесносные постельные приёмчики? Его любовь к искусству и игривость с его учениками?