Чёрная Тень - де Кастелл Себастьян. Страница 17
— Ладно, ладно, — сказала Фериус, поднимая руки вверх, — сдаюсь. Затем она выгнула бровь и добавила: — Уж не родственник ли тебе этот «отважный визионер»?
Сенейра была не слишком рада услышать этот вопрос, но честно ответила:
— Он мой отец.
— Погоди, — сказал я, — твоему отцу принадлежит весь город, а ты сбежала? Почему?
— Ничего ему не принадлежит. Он построил Академию, и с годами вокруг нее разросся процветающий город. А почему я сбежала, так это только мое дело, и не суй свой нос туда, куда не следует.
— Когда девочка подхватила Черную Тень, испугалась, что начнется паника и студенты валом повалят из Академии, — объяснила Рози. — И дело всей жизни ее отца рухнет.
Сенейра злобно покосилась на нее.
— Злись сколько хочешь, дитя, но я аргоси. С тем же успехом можешь злобно смотреть в лужу, меня трудно смутить.
Сенейра явно была не прочь проверить эту гипотезу, но меня разбирало любопытство.
— Но куда же ты сбежала?
— Подальше отсюда.
Рози перевела ее резкий ответ:
— Она думала, что сможет добраться до земель джен-теп и найти лекарство там.
— Ну спасибо, — пробормотала Сенейра. — Я так рада, что ты умеешь хранить секреты.
— Секреты — это не путь аргоси.
Ну да, ну да, подумал я, снова гадая, почему Рози так твердо настроена добраться до города Сенейры. Но я был более чем уверен, что тайны составляют важную часть идущей по пути Шипов и Роз.
15
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
На долину уже опускались сумерки. Мы ехали в город вдоль берега реки. Рейчис топтался по моим плечам, усаживаясь то на одном, то на другом и фыркая на черную воду и темные листья, колыхавшиеся при нашем приближении.
— В чем дело? — поинтересовался я.
— Болота, — объяснил он и заворчал на какие-то тени.
— И что?
— Как «что»? Они омерзительны. Тут полно всяких жуков, и зуб даю, здесь еще и крокодилы водятся, демоны их побери, только и ждут подходящего момента, чтобы наброситься.
Рейчис мало кого боится, но крокодилы — явно исключение из правил.
— Крокодил — это сплошные зубы, злость и ничего больше, — пробормотал он.
Когда мы наконец добрались до городских ворот, Фериус дала нам знак подождать. Она спешилась и пошла в караульную просить, чтобы нам открыли ворота. Аргоси удивительно хорошо умеют добиваться, чтобы их пустили туда, куда им нужно. Сенейра снова надела повязку и опустила капюшон пониже, чтобы ее никто не узнал.
— Здесь много народу тебя знает? — спросил я.
— Сам-то как думаешь? Я прожила здесь всю жизнь, а мой отец — ректор Академии.
Не успел я придумать подобающе колкий ответ, как она протянула руку и дотронулась до меня.
— Прости, Келлен, я не хотела показаться…
— Ворчуньей? Злючкой? Противной вонючкой? — подсказал Рейчис.
Я решил не пользоваться его подсказками и вместо этого спросил:
— В чем дело?
Только тогда мне пришло в голову, что Сенейра, возможно, сбежала из Телейдоса не только из-за Черной Тени.
Она заколебалась, якобы поправляя капюшон, который и так скрывал ее лицо почти полностью.
— Я вроде дома, — наконец сказала она, — но чувствую себя здесь чужой.
Не успел я подтолкнуть ее сказать что-то еще, как Фериус вышла из караульной и жестом велела нам вести лошадей через ворота.
Издалека Телейдос виделся идеальным дворцом, его гладкие, словно отполированные здания и безмятежная геометрия изгибающихся проспектов придавали ему одухотворенности. Но изнутри город напоминал какофонию из радостного смеха на людных проспектах и разговоров в процветающих лавках, освещенный светом фонарей.
Куда бы я ни бросил взгляд, повсюду видел богатство и роскошь, чего раньше не встречал в приграничье. В Телейдосе были салуны и таверны, но были и рестораны — где еду подавали не только на закуску, чтобы выпить под нее побольше. Возле лавок с одеждой привлекательные юноши и девушки демонстрировали товары прохожим. Ремесленники и мастеровые показывали свое искусство; их умелые руки обрабатывали дерево, камень и ткани, к восхищению зевак, которые собирались вокруг и состязались, кто больше даст за еще даже не законченную вещь. Казалось, в городе было все, даже книжные лавки. Их было бессчетное множество.
Но самым странным в этом городе были его жители. Куда бы я ни приезжал в приграничье, ночами там можно было встретить только в стельку пьяных или разбойников. Но на элегантных тротуарах Телейдоса я видел мужчин и женщин, которые прогуливались, ели и вели себя очень даже цивилизованно. А еще страннее было то, что почти все они были моими ровесниками.
— Студенты Академии, — объяснила Сенейра, когда мы вели своих лошадей через шумные толпы. Она неплохо видела сквозь тонкую повязку, которая скрывала от окружающих ее глаза. Но все же всякий раз, когда кто-то задерживал на ней свой взгляд, Сенейра опускала голову и старалась спрятаться за лошадью от любопытных прохожих.
Рейчис едва сдерживал возбуждение.
— Келлен, ты только посмотри! Ты когда-нибудь видел столько мишеней в одном месте?
Он присогнул задние лапы, готовясь спрыгнуть с лошади.
Я схватил его за шкирку — это всегда опасно, но мы не могли позволить себе никаких скандалов, и челюсть у меня все еще болела с тех пор, как Рейчис в прошлый раз втянул меня в неприятности.
— Даже не думай!
Он посмотрел на меня печально, обиженно, словно бедный, обделенный любовью котенок, которого бросили под дождем.
— Ни одного кармана? Мне даже не надо забирать весь кошелек. Только сувенирчики. Ну?
За четыре месяца нашего с Рейчисом «партнерства» я понял, что стоит сказать ему, что воровать нельзя, он преисполняется решимости именно этим и заняться, поэтому я ответил:
— Подожди, пока мы соберемся уезжать, а уж тогда пусть за нами из-за твоих штучек погонится разъяренная толпа.
Он секунду понюхал мое ухо, и я уже приготовился, что меня внезапно и очень больно укусят, но он неожиданно сказал:
— Ладно, но у аргоси же можно воровать, да?
Я посмотрел на него.
— У Рози? Да ради всех богов, флаг тебе в руки.
Морды белкокотов не приспособлены для улыбок, но по таким поводам Рейчис приловчился изображать нечто вроде ухмылки. У меня от нее мурашки по коже.
— Туда, — сказала Сенейра, жестом велев нам двигаться на восток по одному из проспектов. Как только мы оказались вдали от толпы и лавок, она повела нас по улице, свернула на другой проспект, ближе к Академии. В этом районе было полно роскошных вилл, которые, как объяснила Сенейра, предоставляли профессорам, приглашенным со всех концов света преподавать в Академии.
— А где твой дом? — спросил я.
Она ответила не сразу. Сенейра молча шла по проспекту, пока мы не добрались до района попроще, где в тупичке стоял симпатичный, но необычайно простой двухэтажный дом.
— И вот здесь живет ректор Академии? — я не поверил своим глазам.
Сенейра кивнула.
— Отец вырос здесь, когда Телейдос был еще нищим городком. Он говорит, что если ему хватало этого дома раньше, то почему теперь ему должно быть мало места?
Рейчис соскочил с моего плеча и уставился на простое белое здание.
— Он идиот. Такие деньжищи — и вот это все, что у него есть? Зуб даю, мы не найдем ни серебра, ни платины, даже если обшарим весь дом. Ну и дыра.
— Что ж, — сказала Фериус, привязывая лошадь к тонкому деревцу в проулке и снимая с плеча седельную сумку. — Не будем откладывать радостное воссоединение семьи дольше, чем нужно.
Они с Рози двинулись по узкой дорожке к дому, но Сенейра медлила.
— Что такое? — спросил я.
Она все еще смотрела на дом, но, казалось, взгляд ее был устремлен куда-то вдаль. К моему удивлению, она тихо взяла меня за руку.
— Я ведь так и не сказала им, что ухожу. Просто оставила записку на столе. А вдруг отец…