И расцветает любовь (СИ) - Купор Татьяна. Страница 14

— Да, — сонно сказала она.

— Привет, Лина, ты уже, наверное, спишь? — донесся из трубки бодрый голос Эли. — Прости, что разбудила.

— Ничего.

— Как проходит твоя подработка?

Периодически Ангелину приглашали исполнять за кадром песни для фильмов. Но когда пришлось выбирать между подработкой и посещением Германа в больнице, она отказалась от последнего приглашения. Однако вдаваться в подробности ей не хотелось, поэтому Ангелина просто сказала:

— Нормально.

— Я вот по какому поводу звоню… Понимаю, это не мое дело, и все же… Не могу спокойно смотреть на такую несправедливость!

— Что случилось?

— Альберт…

Когда кто-то говорил ей об Альберте, Ангелина уже знала наперед, что это не сулит ничего хорошего. И сейчас, когда Эля произнесла это имя, она уже знала, что что-то пошло не так.

— Альберт строит козни против тебя. Ты, наверное, слышала, что он вернулся к Лане? — Не дождавшись ответа, Эля продолжила: — Теперь он настраивает коллектив против тебя и пытается добиться приглашения для себя и для Ланы через агентство, с которым ты стала сотрудничать. Понимаешь, что это значит?

— Понимаю, — устало ответила Ангелина.

— И ты ничего не сделаешь?

— А что я могу сделать? Ты же знаешь, что я не люблю конфликтов и ссор. Я думаю, в агентстве работают умные люди и им виднее, кого приглашать, а кого нет.

— То есть ты будешь просто сидеть сложа руки и спокойно наблюдать за тем, как ломают твою карьеру? — в голосе Эли послышалось возмущение. — Я не узнаю тебя, Лина! Все, к чему ты так упорно стремилась — это мировая слава. Ты делала карьеру и вот, наконец, тебе выпала возможность добиться успеха. Неужели тебе не жаль собственных усилий, и ты позволишь какому-то напыщенному индюку все тебе испортить?!

Если уж Эля, обожавшая Альберта, назвала его «напыщенным индюком», то это означало только одно: она окончательно вышла из себя. Ангелина удивилась, услышав от подруги такую речь. До этой минуты она не допускала мысли, что Эля может беспокоиться о ней. Это стало приятной неожиданностью. Ангелина смягчилась:

— Спасибо тебе за заботу. Я подумаю, что можно сделать. Конечно, такие интриги мне неприятны.

— Надеюсь, ты поставишь этих наглецов на место. И да. Я ничего тебе не говорила!

— Конечно, — засмеялась Ангелина и нажала на кнопку отбоя.

_________

[1] Рим 12:12

Глава 7

Но простодушный и несмелый,

Прекрасный, как благая весть,

Идущий следом ангел белый

Прошепчет, что надежда есть.

Булат Окуджава

Новый год издавна считается семейным праздником, и многие продолжают следовать традиции и встречают его в кругу семьи или близких друзей. Так обычно делала и Ангелина. Покупала подарки, брала с собой лучшее платье и садилась в поезд до Смоленска — родного города. Там ее встречали родители, иногда и другие родственники, и все дружно, в приятном волнении торопились домой.

Но, как уже было сказано, Ангелина отложила поездку, чем сильно огорчила близких.

— Будешь отмечать праздник с Альбертом? — предположила мама в одном из телефонных разговоров.

— Нет, с Альбертом нас больше ничего не связывает, — честно ответила Ангелина, не сдержав вздоха облегчения.

— А с кем же ты будешь в новогоднюю ночь? Неужто останешься одна, в квартире?

«Нет, я буду в больнице, с Германом», — чуть было не сказала она, но вовремя сдержалась. Родители не знали о существовании давнего поклонника, и тем более, не предполагали, в каком жутком напряжении проходили у Ангелины последние недели, и с чем это было связано. Она решила не волновать родителей, поэтому ссылалась на плотный график и бесконечную занятость. Насчет празднования Нового года у нее тоже нашлась отговорка:

— Я буду отмечать с Элей.

Мама не стала приставать с расспросами. Огорченно вздохнув, она поделилась с дочерью последними новостями и распрощалась.

Новый год Ангелина встретила в палате Германа. Каких трудов ей стоило договориться с медсестрой! Та не скрывала своего недоумения, сказав, что случившееся с Германом не означает, что жизнь Ангелины кончена, нужно идти дальше, продолжать заниматься привычными делами и все в таком духе.

— Ведь он тебе даже не муж, — бросила девушка и красноречиво изогнула брови. — Зачем эти хлопоты? Вряд ли он сможет оценить такую жертвенность.

Ангелина опустила глаза. Мысленно она постоянно себя успокаивала: «Я не должна их слушать. Все будет хорошо». Ну почему, почему же все так пытаются ее уговорить отказаться от Германа? Поставить на нем крест? Отвернуться, как отвернулись другие?

Медсестра продолжала красноречиво глядеть на нее, ожидая ответа.

— Герман — мой друг, — решительно сказала Ангелина. — Я не брошу его в беде.

— Я понимаю. Но и ты пойми: врач не наблюдает положительной динамики, — развела руками медсестра. — Этот бедняга уже не встанет, а если встанет, то будет умственно отсталым или больным человеком.

«Я не должна их слушать. Не должна…» — твердила она, как заклинание.

— На все воля Божья. Главное, чтобы Герман пришел в себя. Я готова ухаживать за ним любым — лишь бы он остался жив. Пожалуйста, пустите меня к нему, — настаивала Ангелина.

— Ты еще такая молодая, красивая… Зачем тебе такая обуза?

Ангелина холодно промолчала.

Медсестра пожала плечами и, пусть неохотно, но все же пустила ее в палату.

Но проходили дни, а все оставалось без изменений. Врачи по-прежнему не давали никаких шансов на жизнь. Медсестры продолжали смотреть на нее с непониманием и удивлением.

Ангелина все так же приходила к Герману, тихонько молилась и подолгу глядела на него. Его лицо оставалось бесстрастным, неподвижным и жутко бледным. Казалось, его организм отдавал последние силы на борьбу за жизнь, но безуспешно. Из этого лица ушли все краски жизни, уголки губ не дрожали в нежной улыбке, пальцы не стремились коснуться ее волос.

— Вот и начался новый год, Герман, — печально произнесла она, дотронувшись до его руки. Пальцы были холодными.

Где-то там, вдали, за окном, шумела жизнь. Звенел смех, завывала метель. Слышались сигналы машин. Как странно. Мир продолжает жить, несмотря на то, что каждую секунду умирает человек. В последний раз стучит чье-то сердце, ставя жирную точку в книге жизни. Но ветер продолжает шуметь в березах, солнце по-прежнему садится за горизонт, а потом встает на востоке. Времена года сменяют друг друга, словно ничего и не случилось, а где-то там опять оборвалась чья-то жизнь.

Ангелина все еще сидела в тягостной тишине, не находя нужных слов. Только сильно сжимала его пальцы, боясь, что его сердце тоже стучит в последний раз.

Говорят, что человек, находящийся в коме, продолжает слышать. Ангелина верила в это. И каждый раз, заходя в палату, она здоровалась с ним и справлялась о погоде, словно он просто задремал, словно вот-вот проснется и ответит на ее приветствие.

Иногда она тихонько напевала ему отрывки из своих партий, и зловещая тишина, так угнетавшая ее, рассеивалась. Нежный голосок парил в пространстве, перекликаясь со звуками медицинских приборов. В такие минуты она поглядывала на дверь, боясь, что сейчас ей сделают замечание. Но никто не входил. И она продолжала тихонько петь.

Сегодня тишина в палате была особенно тягостной. Ангелина опустила голову, зажмурила глаза, припоминая слова либретто оперы «Война и мир». Совсем недавно она исполняла партию Наташи, и светлый образ героини все еще не отпустил ее.

— «Решите мою участь: быть любимым вами или умереть», — тихо запела Ангелина. Спроси ее об этом Герман, она, не задумываясь, выбрала бы первый вариант. Ах, если бы сейчас все зависело только от ее слова!

— Решить? Все, все, что он захочет. «Лишь слово «да» сказать вам стоит, и я похищу вас и увезу вас на край света», — продолжила она и на миг умолкла.

Эти строчки удивительным образом перекликались с той незабываемой встречей, когда Герман встретил ее у театра во второй раз. Память взяла кисть и сделала несколько мазков на листе ее сознания. В голове мгновенно всплыли знакомые яркие образы.