Душа моего духа (СИ) - Морская Лара. Страница 14

Выплюнув эти слова, она бросилась бежать вниз, стараясь не вспоминать, как загорелись пламенем глаза духа. “Всё. Мне конец. Сейчас он сожжёт меня или затопит лавой”. Её ноги дрожали так, что она оступилась и упала на горячие камни, содрав кожу на локтях и коленях. Затравленно оглядываясь назад, она побежала к дому, еле сдерживая отчаянный крик.

Ввалившись через порог, она упала на четвереньки, задыхаясь и кашляя.

— Приготовьтесь бежать, — выдохнула она. Остальные поспешили к ней, помогая встать.

— Что случилось?

— Духу не понравилось, как я его развлекала.

— Что ты могла такого сделать? Ты там была всего полчаса?

— Я… я попыталась задать ему вопросы…

— Я знал это! — Макс стукнул ребром ладони по столу. — Я предупреждал тебя не лезть к Тиниалирию. Почему ты не послушалась?

— Лучше скажи, какого чёрта ты предупредил его о том, что я буду задавать вопросы? — Найли подскочила к мужчине и, тряся его за руки, закричала: — Перестань говорить с ним обо мне, найди себе другую тему! — Макс попытался оттолкнуть её, но Найли в бешенстве вцепилась в его кожу, оставляя царапины. — Из-за твоих слов он меня чуть не убил!

— Сама виновата! — закричал Макс. — И куда нам теперь бежать? Яхты нет, вокруг ни живой души. Посмотри, что ты наделала, дура болтливая!

— Шшшшш… — Эльмира отцепила Найли от Макса и усадила её на диван. — Если бы Тин собирался что-то с тобой сделать, то уже сделал бы. Успокойся, Найли, я думаю, что он просто тебя предупредил. В следующий раз ты всё сделаешь правильно. Шшшшш, успокойся… — Она погладила Найли по слипшимся от пота волосам.

— Кому нужны мозгоправы, когда есть фигуристки! — пробурчал Макс и ушёл в свою спальню, хлопнув дверью.

Тиниалирий не стал преследовать Найли. Через какое-то время ей удалось справиться со страхом, но она продолжала смотреть в окно, как будто ожидая чего-то. Как отнёсся Тиниалирий к её последним словам? Вдруг он поймёт, что она права, и позовёт её обратно? Может быть, он извинится? Ничего этого, конечно же, не случилось. И только когда Найли поняла, что вместо страха смотрит на горы с непонятной надеждой, она заставила себя перестать ждать.

Той ночью Найли опять не могла заснуть, поэтому сразу заметила, когда Тиниалирий появился в её спальне. Скомкав простыню, она испуганно забилась в угол. Он стоял в темноте у её постели, окружённый оранжевым сиянием, и его огненный взгляд опалял её кожу.

— Почему ты так испугана? Ты боишься того, что я могу сделать с тобой? — Не найдя голоса, Найли кивнула. — А если я скажу, что тебе нечего бояться, ты поверишь мне?

Найли разрешила себе выдохнуть, чувствуя, как от облегчения расслабляются её мышцы.

— Я постараюсь в это поверить.

— Не спеши. Я не сказал, что тебе нечего бояться, я просто задал теоретический вопрос.

Найли нашла в себе силы усмехнуться. Да уж, после их сегодняшней встречи её безопасность стала вопросом чисто теоретическим.

— Я это учту.

— Найли, я пришёл спросить, почему ты назвала меня “вором”. Ты сказала, что я краду твои прикосновения, как вор.

— Вор берёт то, что не принадлежит ему, без разрешения, тайком. Это плохо.

— Мои прикосновения доставляют тебе боль?

— Почти нет. Чуть-чуть.

— У тебя почти прозрачная кожа, Найли, мне это кажется необычным.

Она фыркнула: — Кто бы говорил! Вы местами вообще весь прозрачный.

— Скажи, а как прикасаются те, кто не воры?

— Они просят разрешения.

Тин отступил на шаг и покачал головой.

— Я никогда ни у кого не прошу разрешения.

— Ну что ж… в таком случае…

— Я ухожу.

— Есть ещё один вариант.

“Что я делаю? — подумала Найли. — Неужели мне так важно, чтобы он обратил на меня внимание? Он — дух вулкана, живущий в середине какого-то книжного кошмара, в который нас затащила групповая шизофрения. Я — психиатр, живущий в нормальном, современном мире”. В этот момент она решила не вспоминать о том, что этот нормальный, современный мир отторг её, исковеркал её имя и чужим почерком написал гадости на её линии жизни.

— Какой ещё вариант?

— Я могу сама дать вам разрешение, и тогда вам не придётся просить.

Ему не потребовалось и секунды, чтобы согласиться.

Найли закатала рукав ночной рубашки и протянула ему руку. Его прикосновение было горячим и слегка болезненным.

— Вот так-то лучше, — выдохнула она.

— Здесь не такая нежная кожа, как на твоём плече или на спине.

— Это потому, что я всё время что-то делаю руками, и кожа на них грубеет.

— Можно, я дотронусь ещё, там, где кожа нежнее?

Найли с трудом сглотнула.

“Что со мной происходит? — в панике подумала она, дрожа от возбуждения. — Если я сделаю то, о чём думаю, то меня придётся на вертолёте доставлять в ожоговое отделение. Почему меня так тянет к нему?”

— Тиниалирий?

— Что, Найли?

— Вы только что попросили разрешения. Видите, это не так уж и сложно. Я разрешаю вам прикоснуться ко мне. — К своему ужасу, она легла на спину и задрала вверх ночную рубашку, обнажив живот. — На животе кожа нежнее.

Когда он дотронулся до неё горящими пальцами, она прерывисто задышала, чувствуя, как сжимаются и тяжелеют от возбуждения её мышцы.

“Да что со мной такое?”

— А ещё где, Найли? — Тиниалирий наклонился так близко, что Найли непроизвольно потянулась к нему.

“Интересно, он издевается надо мной, или он действительно такой неискушённый? Хотя кто знает, занимаются ли духи любовью? … Какая идиотская мысль…”. Эти мысли заставили её покраснеть.

— Где хотите, только не на лице и не на шее, а то остальные заметят следы.

Горячие пальцы заскользили по её бедру, и она не сдержала протяжный стон. “Ну, конечно, всё это игра. Он прекрасно знает, что делает”.

Тиниалирий отдёрнул руку.

— Тебе больно?

— Нет, мне приятно, необычно. Вы не можете немного охладить свою кожу? Тогда мне будет очень приятно.

— Не могу.

Он резко встал, и красные всполохи рассекли темноту. Тиниалирий исчез.

Протянув руку ему вслед, Найли озадаченно смотрела на оранжевое свечение уже пустого воздуха.

“И чем это я умудрилась снова его разозлить? С таким темпераментом только на вулкане и жить!”

Скомканный перед рубашки упал на колени, и Найли покраснела. “А ведь ещё минут пять, и я бы совсем разделась! Интересно, что сказал бы Даниэль обо всём этом…” Мысль о бывшем любовнике пришла неожиданно, остудив её желание и заставив завернуться в простыню и мучить себя бесконечным потоком “а если бы…”.

Вернувшись обратно в горы, Тин взволнованно ступил на край скалы и пригляделся к своим пальцам, на которых ещё звенело ощущение нежной кожи. Что же такое было в этом прикосновении, в этой женщине? Он крепко зажмурил глаза и стиснул кулаки, как будто эти усилия могли помочь ему вспомнить что-то, что ускользало от него в глубине отсеков памяти. Было ли это воспоминанием прошлого воплощения или чем-то другим? Прикасался ли он тогда к другим женщинам? Ощущение кожи Найли на его пальцах казалось ему правильным, нужным, как будто оно было его неотъемлемым правом, как будто эта прозрачная, светлая кожа имела что-то общее с его огненным жаром.

Тин не был готов к этим ощущениям. До недавнего времени его воплощение на Младшей земле было идеальным, закономерным, понятным. Да, он помнил о пророчестве, данном ему Создателями, и понимал, что однажды ему придётся пустить на Младшую землю людей. Некоторым из них придётся стать его богами, но он и представить себе не мог, что это случится так скоро. Он думал, что у него в запасе есть ещё несколько сотен лет. Когда ему надоест его размеренная жизнь, когда он полностью насладится бесконечной магией живого огня, тогда он будет готов открыть свою землю для игр смертных. Только тогда, не раньше, и только по его правилам. Смертные игры не интересовали его. Богам даётся слишком много власти, и он не допустит их манипуляций на его материке, пока не убедится, что нашёл тех редких людей, которым он сможет доверять и с которыми захочет разделить Младшую землю. Почему же Создатели вдруг стали такими нетерпеливыми? Ему были обещаны века спокойствия и одиночества. Века! Неужели они думали, что он подчинится их воле? Тин знал, что Создатели никогда не доверяли ему, и у них были на это основания.