Душа моего духа (СИ) - Морская Лара. Страница 12
Найли зажгла свет и подошла к зеркалу, уже зная, что увидит в нём. От лопаток и до середины ягодицы краснела тонкая полоса ожога. Порывшись в чемодане, она надела самую лёгкую из своих ночных рубашек. Несмотря на невыносимую жару, она больше не хотела спать обнажённой.
На следующий день, без четверти четыре, Эльмира вышла из своей комнаты в шортах, майке и кедах. Её лицо было бледным, руки чуть-чуть дрожали, но в походке чувствовалась решимость.
— А что, если Тиниалирию не понравится? — спросила она уже в дверях.
Лари привлёк её к себе и прошептал что-то на ухо. Эльмира зарделась, прижалась к мужчине и чувственно поцеловала его в губы. Лари проводил её до подножья гор, а потом ещё долго стоял и смотрел, как её гибкая фигурка и красное золото волос выделялись на фоне чёрных скал.
Дух ждал её на площадке у вершины скалы.
— Ну и чем ты будешь меня развлекать, Эльмира?
— Тиниалирий, я хотела попросить вас…
— Ты можешь звать меня Тин. Проси.
— Тин, я хотела показать вам кое-что, но для этого мне нужна ровная площадка на земле.
Без колебаний, Тин обнял Эльмиру за талию, старательно прикасаясь только к закрытым участкам кожи, и через мгновение они уже стояли на потрескавшейся земле, окружённой высокими камнями. Ахнув от неожиданного переноса, Эльмира присела на камень, с восхищением глядя на Тина.
— Вы… вы действительно настоящий дух… Вы волшебник! И ещё — у вас очень горячие руки, — прошептала она, почёсывая бок, и тут же покраснела, чувствуя себя малолетней дурочкой, несмотря на свои 23 года. — Сядьте вон там и смотрите, — попросила она его.
Сначала всё шло по плану, но, когда Эльмира вышла на середину площадки, её сковал страх. Перед глазами засверкали вспышки фотографов, замелькали наглые лица искателей скандалов. “Ваша карьера окончена, Эльмира!” “Как вы могли?” “Вы — позор этого замечательного спорта”…
С неимоверным трудом Эльмира заставила себя отвести ногу в сторону и поднять руки. Три часа… ей предстояло танцевать три бесконечных, долбаных часа.
“Как только я вернусь в дом, я прибью Найли за эту идею,” — решительно пообещала она себе.
Отклонившись назад, она попыталась услышать музыку, но звуки не приходили.
— Что ты делаешь? — Тин ёрзал от нетерпения.
— Я не очень разговорчива, мне легче рассказать вам о моей жизни языком танца.
“Здесь можно всё, — напомнила себе Эльмира. — Я могу притвориться, что ничего плохого со мной не случилось. Ну что ж, тогда я начну с того времени, когда я была счастлива”. Эльмира вспомнила свою первую медаль. Это был незамысловатый танец, но такой эмоциональный, что судьи присудили ей золото. “Это подойдёт для начала”. Зажмурив глаза, она увидела себя зашнуровывающей коньки, почувствовала, как они обхватили её щиколотки твёрдым теплом. Её мышцы потянулись, руки изогнулись плавной дугой, и она услышала звуки скрипки.
Танцевать на сухой земле в кедах на плоской подошве — это совсем не то, что скользить по шипящему льду, рассекаемому металлом, но это намного лучше, чем не танцевать вообще. Осознание невозможности жизни без танца обожгло Эльмиру, выталкивая порывистые выкрики из её лёгких. Это был её танец, тот, который никто не сможет у неё отобрать.
Эльмира не знала, сколько времени прошло. Она с упоением вспоминала свои победы, генеральные репетиции, выступления для родных и близких. Пот стекал по её лицу, пощипывая глаза и застилая зрение. В какой-то момент она забылась и присела на камень, наклонившись, чтобы перешнуровать коньки, и тут же отдёрнула руки.
Тин сидел всё на том же месте и безмолвно смотрел на неё.
— Простите… я забыла, где нахожусь. Я не знаю, сколько времени прошло.
— Что-то не так с твоей обувью? Я могу сделать так, чтобы у тебя была другая. Что тебе нужно? — торопливо поинтересовался дух.
— Нет, спасибо, всё в порядке. Вам понравилось?
— Это… очень необычно. Мне понравилось то, что ты мне показала, хотя это и было … очень личным. Думаю, что ты устала, я отпущу тебя обратно. — Тин вывел её на тропу, ведущую к дому, и задержался, как будто решаясь что-то сказать. — Я тоже хочу тебе кое-что показать. Ты увидишь это сегодня вечером.
Когда Эльмира вернулась в дом, она обнаружила, что было всего шесть часов вечера.
— Ну вот, — горько сказала она. — Похоже, что я провалила и это задание. Он отпустил меня раньше времени.
Лари попытался успокоить её: — Танцевать — это не то же самое, что говорить. Если бы ты танцевала три часа подряд, особенно на такой жаре, то еле доползла бы обратно домой.
Эльмира засмеялась мелодичным смехом: — Ох, Лари, ты ужасно смешной! Я танцую по десять часов в день! — Осознав сказанное, она сухо поправила себя: — Я танцевала по десять часов в день.
Приняв холодный душ, она устроилась на кухне, с интересом дожидаясь вечернего сюрприза.
Когда стемнело, они увидели, как над беспорядочным зигзагом гор появились красные всполохи. Сначала они были похожи на отдельные плевки лавы, потом упорядочились и превратились в букет оранжевых, искрящихся линий. В них не было ничего угрожающего, и четверо приникли к окну, с восторгом наблюдая необычное зрелище. После того, как всполохи прекратились, в их глазах ещё долго стоял оранжевый туман.
— Что это было? — тихо спросил Макс. — Посмотрите, даже тучи рассеялись, впервые видно вершину самой высокой горы.
В последних лучах заходящего солнца неровные зигзаги чёрных скал казались обглоданными какой-то страшной силой.
— Похоже на выброс лавы, но уж очень упорядоченный. — Лари отрешённо смотрел на Эльмиру.
— Тин предупредил, что покажет мне что-то сегодня вечером, — призналась та. — Как вы думаете, это значит, что он разозлился?
— Ты называешь его “Тин”? — глухо спросил Лари, не отвечая на её вопрос. Эльмира сделала вид, что не расслышала его.
— Это значит, что ему понравился твой танец, Эльмира, — улыбаясь, промурлыкала Найли.
Довольный румянец проступил на щеках молодой женщины. Покрасневшая, с россыпью веснушек и задорными голубыми глазами, Эльмира казалась совсем ребёнком.
Тем вечером, надев ночную рубашку, Найли заставила себя залезть под простыню, несмотря на жару. Окно она держала закрытым, так как даже сквозняк не приносил облегчения, и при этом в дом залетали хлопья сажи.
“Придёт? Не придёт? Придёт? Не придёт?” — тикали мысли в её голове. Стрелка остановилась на “не придёт”. “Эльмира явно доставила Тиниалирию удовольствие, так что, скорее всего, он оставит меня в покое, — подумала Найли, очень надеясь, что испытываемое ею в этот момент чувство не было ревностью. — Ну уж нет, заглядываться на огненного почти-мужика я не буду”.
Пытаясь заснуть, она заставила себя считать овец. Сначала они прыгали через ворох сена, потом через облака, потом… потом её мысли настырно переползли к образу Тиниалирия, сидящего за столом на кухне. “Да что это со мной?!” — проворчала Найли и заставила себя вспомнить о Даниэле. Это сработало. Вторжение болезненного прошлого быстро отключило сознание, и она заснула.
Её разбудило горячее прикосновение к коже лодыжки. Стараясь не выдать себя, она чуть повернула голову и приоткрыла один глаз. Тиниалирий стоял у постели, рисуя обжигающие зигзаги на её коже. Найли старалась не дышать, чтобы не спугнуть его. Почему он так прикасается к ней? Почему он делает это тайно, в темноте? Не отдавая себе отчёта в том, что делает, Найли пошевелилась, высовывая обе ноги из-под простыни. Это вышло у неё неловко, неестественно, и, с лёгким шипением искр, Тиниалирий исчез.
Следующее утро встретило их уже знакомым, удушливым жаром, поднимающимся от земли.
— Интересно, какой здесь климат? Над горами всё время нависают тучи, но над нами небо очень чистое. Хорошо бы хоть понять, в каком мы полушарии, или, хотя-бы, где север. У меня на телефоне есть компас, но батарейки сели, и я не смог его включить. — Лари скользнул взглядом по стенам. — Кто-нибудь смог найти розетку?