Тот самый одноклассник (СИ) - Морская Лара. Страница 24

— Клянусь, у меня ничего не болит! — старательно улыбаюсь, чтобы усыпить его подозрения. — Я просто устала.

Он размышляет всего минуту, не больше, потом недовольно качает головой.

— Ты уверена? Скажи, Ника, что случилось?

Быстрое «ничего». Я не хочу в больницу, не могу видеть его братьев и мать. Я хочу остаться одна.

— Ладно, тогда спи, Ника, — целует меня в висок. — А потом Лёша отвезёт тебя в город.

Моя улыбка не означает согласие. Я не готова остаться наедине с Алексеем Резником. У меня другой план: всячески избегать обоих братьев до тех пор, пока не скажу Даниле правду, а потом разобраться с ними раз и навсегда.

— Дань, это всего лишь похмелье. Домашнее вино твоей матери уложило меня на лопатки. У него градус выше водки.

— Скажешь тоже! — хмыкает он, поднимаясь с постели. — Думаю, ты перенервничала, а ведь я говорил, чтобы не волновалась. Братья ёрничают, задирают тебя, но это долго не продлится. Мы их быстро приструним.

Очень на это надеюсь. Данила не представляет, насколько я надеюсь на именно такой исход.

Натянув джинсы, он чмокнул меня в нос.

— Спи. Я передам маме привет и попрошу, чтобы Лёшка отвёз тебя в город.

— Нет, Даня, пожалуйста… Я доеду сама.

— Как ты себе это представляешь? — хмурясь, он наклонился ко мне. Джинсы низко сидят на бёдрах, голый торс отвлекает от разговора. — Вчера вечером ты пролетела два пролёта лестницы, а потом всю ночь не спала. Думаешь, я не чувствовал, как ты вертелась? А теперь собираешься топать три километра до электрички по снегу?

- Здесь ходят автобусы, и твоя мать прекрасно справляется…

— Ты поедешь либо с нами, либо с Алексеем, выбирай! — отчеканил Данила, натянул рубашку и отвернулся к окну.

— Хорошо, подбрось меня до метро.

— Никакого метро. Тебе надо сразу домой, отдохнуть и прийти в себя, а не в транспорте трястись. Будет лучше, если ты поедешь с Алексеем, а то, боюсь, мы с Ваней не успеем сделать круг, время поджимает. Не хочется опаздывать в больницу.

— Хорошо.

Ничего хорошего. Совершенно ничего.

Я отвечаю на прощальный поцелуй жениха и забираюсь с головой под одеяло.

— Ник! — окликает он, и его голос мягкий, как пуховая перина. Жмурюсь от его тепла. Высовываю нос из-под одеяла и улыбаюсь. — Помнишь, я рассказал тебе про мою новую песню «Душа на ладони»?

— Помню, — отвечаю удивлённо, не ожидав резкой смены темы.

— Мы собираемся устроить её премьеру на одном из следующих концертов, и я бы хотел, чтобы ты пошла со мной. Для меня это очень важно.

— Конечно, Дань, обязательно.

— Тогда спи! — улыбается и щёлкает меня по носу. — И без Алексея никуда!

Я надеялась, что больше не увижусь с братьями, по крайней мере, в отсутствие Данилы. Сейчас жениху есть, о ком волноваться и за кого болеть. Через пару-тройку дней Анна Степановна придёт в себя после операции, и тогда я расскажу жениху обо всём.

Мы вместе поедем к братьям и разберёмся в случившемся. Если виновник не сознается, Даня запросто просчитает, кто где был перед моим падением, и отомстит за меня. Покарает. Защитит. К тому времени, как Анну Степановну выпишут, эмоции перегорят. Я-то, разумеется, ни о чём не забуду, да и Данила тоже не простит брата, уж в этом я уверена на сто процентов. Однако пожилая больная женщина не станет свидетелем бешеной реакции любимого сына, криков, драк и оскорблений. Не увидит разрушения семьи, которую лелеяла своими руками все эти годы. Когда она вернётся домой, останется только молчаливая вражда, которую братья смогут скрыть от матери.

Да, я лезу не в своё дело. Да, я в чём-то предаю себя. Знаю, что Анна Степановна не питает ко мне симпатии, поэтому и мне необязательно волноваться о её чувствах. Но я не могу не уважать её за красоту прожитой жизни, за глубокую любовь к чужим детям, ставшим своими, и за боль, пережитую с достоинством.

Она — мать, доказавшая свою любовь. Как ни поворачивайся, а я на её стороне.

А теперь мой продуманный план под угрозой. Я не знаю, как разговаривать с Алексеем Резником, как смотреть в его глаза. Я не готова к конфронтации. Не сейчас, не в отсутствие Данилы.

Но я справлюсь, вот только приду в себя. Заснуть не смогу, но хоть соберусь с силами. А потом попрошу Алексея подбросить меня до метро и притворюсь, что мучаюсь головной болью. Подремлю в машине, и тогда не придётся общаться.

Через пару дней мы с Даней во всём разберёмся и забудем о случившемся. Сведём всю историю к слишком крепкому домашнему вину.

Всё-таки я жуткая оптимистка.

Полдень ударяет по голове колоколом. Неужели я заснула? Скорее, отключилась, перегорела, как лампочка.

Разлепив глаза, я умоляю себя поверить, что вчерашний вечер мне приснился.

Чужая кровать, влажное банное полотенце на батарее, изморозь на окне.

Нет, не приснился.

Внезапная мысль заставляет вздрогнуть. А что, если Алексей заходил в комнату и смотрел на меня, пока я спала?

Опускаю взгляд на мою голую ногу поверх одеяла.

Что, если он прикасался к моему телу?

Прихватив полотенце, я рванула в ванную комнату. Мне нужен обжигающий душ, срочно. А потом оденусь и сбегу отсюда. Выберусь из окна, как угодно, и сбегу. Главное — не видеть Алексея.

Удар был настолько сильным, что я отлетела к стене и на секунду отключилась.

Последовавшие за этим мужские ругательства поразили обилием незнакомых слов.

Как я умудрилась налететь на Алексея на такой скорости?

Борясь с тошнотой, поднялась на четвереньки. Одёрнула футболку, под которой едва прятались трусики.

На третьем этаже только одна спальня. Здесь не должно быть никого, кроме меня. Что Алексей делает под дверью моей спальни?

Снова с силой дёрнула футболку, натягивая её на ноги. Так и стою на четвереньках, обдумывая план действий.

— Жива?

Передо мной нарисовалась пара мужских ног в спортивных брюках.

— Нет.

— Какого хрена ты вылетела из комнаты на такой скорости?

— Какого хрена ты делаешь под моей дверью?

Алексей шагнул ближе, и я поползла в ванную. Боком. Голова нещадно кружилась.

— Не ползи, Ника, я помогу тебе подняться. Как голова?

Ползу. Молча.

— Ника!

— Какого хрена ты делаешь на третьем этаже?

— А какого хрена ты не отвечаешь на звонки?

— Какие звонки?

Поднимаю голову и смотрю на противника.

Алексей Резник. Мастер спорта по вольной борьбе.

Ника Туманова. Йога и аэробика четыре раза в неделю.

Конфронтация будет недолгой и закончится не в мою пользу.

Если он притронется ко мне, я потеряю сознание. Кричать смысла нет, мы в доме одни.

Если будет угрожать, пообещаю ему всё, что угодно, даже расставание с Данилой.

Алексей хмуро следил за моими жалкими бросками в сторону ванной.

— Данила предупредил, что ты всю ночь не спала, и оставил номер твоего телефона на случай, если придётся будить. Уже полпервого, и мне нужно в город, а ты не отвечаешь на звонки.

Данилу нельзя не любить, потому что он заботится о мелочах. Знает, что я перенервничала после встречи с его родными, и меня лучше разбудить по телефону. Потому что хмурый бугай в дверях спальни — совсем не то, что я хочу увидеть спросонья.

Ползу к ванной комнате. Ноги в спортивных брюках следуют за мной. В который раз одёргиваю футболку.

Алексей наклоняется и протягивает руку, и меня тут же прибивает к стене волной страха.

Сморю на мозолистую ладонь, на сильные пальцы. Это он. Всем телом чувствую, что именно он обнимал меня вчера вечером. Чтобы оскорбить, устыдить, очернить, вытолкнуть из семьи… я не знаю, зачем ещё.

Я подозреваю его всем телом.

А теперь мы вдвоём в доме.

Кто знает, на что ещё способен предатель?