Тот самый одноклассник (СИ) - Морская Лара. Страница 41

— А вы с ним давно… поругались? — спросил с опаской.

— Мы расстались две недели назад. А что?

— Тогда нормально. Я свободен, без проблем.

Содрав наколенники и отряхнув брюки, Роден последовал за мной, неся за собой облако пыли.

— Класс! — протянул он, усаживаясь на табурет и бросая взгляд на работы. — Горячо! С кем это ты так зажигала? — усмехнулся, подмигнув. — Явно не с музыкантом.

— Почему явно?

— Он красавчик, а те слишком любуются собой, чтобы забыться.

— Данила никогда не…

Возможно, Роден прав, по крайней мере, насчёт Данилы, насчёт других красавчиков не знаю. Но любовался Данила не собой, а мной. Он следил за мной, не отрываясь.

Роден ходил по квартире, вытворял те же трюки, что и я — менял освещение, перевешивал картины, но остался недоволен.

— Мне что-то не нравится, но я не знаю, что. То ли не хватает цветового акцента, то ли форма не та. Кстати, а где портрет твоего распрекрасного музыканта?

— Убран, — недовольно буркнула я и снова полезла на стремянку.

В дверь позвонили. Момент был, что называется, самый неподходящий, так как мы с Роденом в сотый раз перевешивали картины. Я балансировала на стремянке, а он притворялся, что держит её, и допивал второй бокал вина.

— Ты ждёшь гостей? — спросил натянуто, волнуясь о возможном возвращении Данилы.

— Только если налоговую инспекцию, — ответила отвлечённо, разглядывая картины. — Не могу я повесить поцелуй рядом с ногой, они никак не стыкуются. Эй, куда ты делся, я сейчас звезданусь отсюда.

Обернулась и проглотила следующие слова.

Рядом с Алексеем Роден смотрится весьма комично. Костлявый и высокий, он похож на жердь по сравнению с бойцовским телосложением третьего Резника. Но после двух бокалов вина моего соседа мало что смущает. Смело хлопая Алексея по плечу, он заявляет:

— У нас с Никой возникла творческая проблема.

— Мог бы и спросить, пускать его или нет, — пробурчала я, глядя на двенадцать доказательств того, что я не забыла о поцелуе Алексея Резника.

Какого чёрта он делает в моей квартире?

— Я здесь, и я смогу тебя защитить! — хихикнул сосед. Небось весь день только пыль и глотал, поэтому захмелел от девчоночьего вина. — Эй, ты что делаешь, Ника?

Я снимала картины со стены и держала их, балансируя, как стопку тарелок. Не хочу, чтобы Алексей на них смотрел.

— Не снимай! Мы сейчас все вместе обсудим! — завопил сосед.

Стремянка предательски шаталась, пока я пыталась дотянуться до одной из картин.

Сильные руки подхватили меня за талию и замерли, как только наши тела соприкоснулись. Алексей держал меня на весу, потом прижал к себе, как в замедленной съёмке. Я съехала вниз по его телу, и эффект был феноменальным. В голове словно фотовспышка — видение новой работы. Гипс. Сплетённые тела, ещё не знающие друг друга, отрицающие близость.

Блин, у меня с этими двенадцатью картинами большие проблемы, а уже следующая идея попёрла! Гипс-то тут при чём, я вообще с ним не работаю.

Прямо наваждение какое-то, нашла себе самого неподходящего муза в мире. Два месяца полного творческого застоя, а теперь, как только в поле зрения появляется третий Резник, меня взрывает по полной программе. Да ещё тянет не в ту степь. В эротическую.

Алексей поставил меня на пол, но руки не убрал.

— Можешь отпустить, я не упаду. В нашем доме на удивление ровные полы, — усмехнулась я и тут же оказалась на свободе.

— Я здесь по делу. — Алексей отошёл в сторону и теперь пристально смотрел на картины, на осколки нашей страсти. Я не чувствовала ни стыда, ни смущения. Даже если он узнает действующих лиц этой сцены, доказать не сможет. А общаться с ним я не собираюсь.

— Не думаю, что у нас с тобой есть общие дела.

Уловив напряжение в моём голосе, Роден подошёл ближе и взял меня под руку.

— Кого ж я к нам впустил такого грозного? — усмехнулся он.

Я благодарна ему за это «к нам». За то, что он бесстрашно выступает против Алексея в мою защиту.

— Это брат Данилы.

Рука Родена напряглась, и он сделал шаг назад.

— Быстро же ты, Ника, — недобро усмехнулся третий Резник, глядя на долговязого и захмелевшего Родена, с ног до головы покрытого пылью.

— Свято место пусто не бывает или как там говорят, — зло процедила я. Пусть считает Родена моим любовником, так даже лучше. — Что тебе нужно?

— Чтобы этот молодой человек оставил нас на несколько минут.

Я кивнула Родену, и тот ушёл к себе, напоследок сверкнув глазами на Алексея. Смело и глупо. Резник прибьёт его одной ладонью. Левой. Играючи.

— Я надеялась, что мы больше не увидимся.

— Я тоже, но увы… Мне нужно знать, что произошло между тобой, Иваном и Данилой, — Алексей поджал губы. — Подробно, но без интимных деталей.

— Ну, знаешь! — моментально вскипела я. — Не пошёл бы ты… Я забыла о вашей семье, и напоминания мне не нужны.

— Забыла? — Алексей постучал указательным пальцем по картине. Той, на которой я исследую губами его горло. — Не похоже.

Он нас узнал. Плевать. Это всего лишь картина. Или двенадцать.

— А с братьями поговорить слабо? Пусть сами тебе рассказывают. Уходи, Алексей.

— Возникли некоторые разногласия, — процедил он, пытаясь держать себя в руках. Сунул ладони в карманы джинсов, и мой взгляд остановился на его бёдрах. Воображение тут же подкинуло очередную картину. Я нарисую Алексея сбоку, от лопатки до колена, в повороте, в броске. Тёплые тона, мягкая текстура. Он будет обнажённым, после душа. Полотенце не дам, пусть капли воды сбиваются вместе в ямочках, где сходятся мышцы…

— Ника!! Ты меня слушаешь??

Нет, я представляю твоё голое бедро, а что? Не мог бы ты раздеться и постоять голым пол часика, не больше. Для первого раза дольше не надо. Сделаю пару зарисовок, трогать не буду… только если совсем чуть-чуть, чтобы подкорректировать позу. Пальцами. Или губами.

Чертовщина какая-то.

— Уйди, Алексей, а? Наша прошлая встреча должна была быть последней, поэтому мы и позволили себе… безобразие. — Махнула рукой на картины. Двенадцать безобразий разной формы и содержания.

— Я уйду, как только ты ответишь на заданный вопрос. Мои идиоты братья ведут себя, как дети, и отказываются со мной разговаривать. Иван улетел в командировку и не отвечает на звонки. Данила вернулся с гастролей и тоже избегает меня. Пропадает неизвестно где и отказывается со мной встречаться. Он тебе не звонил?

— Нет, — ответила неохотно.

— Я должен знать правду, чтобы разобраться с братьями.

Мне наконец-то удалось выбросить из головы видение его обнажённого тела. Выдох.

— Тут уже не в чем разбираться, прошлое не имеет значения.

— Не тебе судить!

— Судить именно мне! Я разобралась с твоими братьями, и мой диагноз прост: они оба идиоты, а Данила ещё и свихнулся от ревности. — Сделала глубокий вдох, чтобы прийти в себя. Хватит недоговорок, ими делу не поможешь. — Иван позволил себе вольности в доме вашей матери, — продолжила уже спокойным тоном. — Я приняла его за Данилу, но всё это уже не важно. Иван совершил грязный поступок, а Данила и не попытался мне поверить. Его ревность отвратительна, но меня это больше не волнует, пусть сами разбираются. — Я поневоле поморщилась, произнося имя бывшего жениха, и Алексей не преминул это заметить. Как же он меня злит! — И ты тоже не лезь, — добавила резко.

И без того грубое лицо Алексея теперь казалось вырубленным из дерева. Потемневшим от злости.

— Вольности? — проговорил он угрожающе. — Мне не лезть, говоришь?? А давай ты не будешь мне указывать, Ника.

Алексей шагнул ко мне, и я мысленно застонала.

Ведь действительно могу вырубить его лицо из дерева. Никогда не пробовала, но как же хочется! Одолжу у Родена инструменты. Нужно тёмное дерево… уже чувствую его запах… Где найти дерево в восемь вечера?