ДухОдар (СИ) - Давыдов Василий "Гер Онами". Страница 17

– Уважаемый Гислин, - попытался перебить ворчание старика Рев, - я не из этих мест… Право слово, не знал, что вы так плохо живете. Варин ничего не сказал…

– Скажет он, как же! – еще пуще прежнего возмутился старик, - он и его братия только об одном и думают, как свое брюхо набить. Не о чем более их головы не болят. А ведь я их еще с малых лет учил сеть держать да веслом грести. Вот она – благодарность! – хозяин обвел руками свою лачугу, - живу и ни в чем себе не отказываю. Хорошо хоть не съели…

Револьда прошиб пот от неожиданности. Последняя фраза шокировала ученого. Он с трудом взял себя в руки и уточнил:

– Не съели? Я не уверен, что понял вас, Гислин.

Старик рассмеялся, но ненадолго, поскольку сразу захлебнулся в кашле. Да, с его здоровьем нельзя оставаться долго на сырости, а приходиться спать едва ли не на земле в прогнившей лачуге. Что ж, жизнь любит иронизировать.

– То есть ты не знаешь, да? – усмехнулся дед, - поздравляю, ты в логове людоедов, сынок, и, если тебя до сих пор не съели, значит чего-то от тебя надобно. Не верь никому, ежели не хочешь оказаться на вилке.

Револьд сглотнул. Ну надо же так вляпаться! Хотя, нет, бред… В Грилмуф были бы в курсе.

– Я вам не верю, - осторожно заметил ученый, - мой друг Биф часто приходит в гости к Варину. Стал бы он посещать людоедов, а? В здравом уме такого никто не сделает.

Старик снова рассмеялся.

– Плохо ты этого Бифа знаешь, вот что я тебе скажу, дружок. Тут все знают, какой он продажный товарищ. Часто мяско свежее нашему старосте подкидывает, тем и промышляет. И тебя одурачил, да, сынок? – усмехнулся дед, - он энто умеет, у него в крови людей обманывать. А ты значит блюдо для завтрашнего праздника… Тощеват, конечно, видимо вообще в Грилмуф люди перевелись.

Револьд вжался в сырую стену и быстро нащупал кинжал Бифа на поясе.

– И вы людоед? – прошептал он, заикаясь.

Хозяин лачуги покачал головой.

­– Нет, и никогда им не был, успокойся, парень, - со вздохом заметил старик, - хотел бы съесть тебя, давно бы вцепился… Но ты же жив еще, верно? Да отпусти ты свою железку. Не меня тебе бояться надо, чего никак не поймешь. Тугодум, что ли.

Не то чтобы слова хозяина его успокоили, но Револьд решил все же немного расслабиться. Хотя, на всякий случай лучше оставаться наготове. Кто его знает, что у старика на уме? С виду явно не в себе дедушка.

– Была не была, - охнул дед, кряхтя поднялся с тахты и подошел к стене, - есть у меня на черный день вязанка. Да и чайком побалуемся. Сам листочки выращивал, никто так из местных уже не умеет. Да… все же были времена…

Он достал несколько небольших веток и покидал их в очаг. Кремень старик протянул Револьду: мол, куда ему, старому, огонь разжигать трясущимися руками. Зря только провозится. Он, наивный, думал, что у ученого это получится быстрее. Да Рев отродясь с кремнем не работал. Оказалось, это очень больно – защемлять пальцы между камнями. Особенно, если по ногтю попадать. Впрочем, ученому сейчас не до боли было. Он судорожно размышлял как дошел до жизни такой и как теперь выбираться из селения людоедов.

– Покуда дождь льет, не выбраться тебе, - словно прочитал его мысли старик, - в гору и пару сотен метров не пройдешь, в грязи завязнешь. Уж я-то наши дожди знаю. А как стихнет, ежели еще темно будет, вдоль берега да в Черную Рощу. Там сложнее будет найти. Слушай старого человека, я дурного не посоветую.

Рев сидел на корточках и смотрел как разгорается костер. Кто бы мог подумать, что может быть так страшно! Ужас, казалось, проникает в каждую его косточку, мышцу, заставляя убежать, спрятаться, скукожиться до размеров мышки. Вот уж не думал ученый, что окажется в такой ситуации. Себя глупым Револьд не считал, но где-то он точно просчитался. Хотя, чего тут думать и гадать? Нельзя было доверять Бифу. Не даром внутренний голос нашептывал не брать его в проводники. И ведь пришлось же! Если бы не разбойники с заставы… Что такое не везет и как с ним бороться…

­– Я не могу просто сбежать, - осенило ученого, - со мной еще мальчишка из Грилмуф, Герберт, сын кузнеца. Если я его оставлю, ваши рыбаки его съедят. А я за него отвечаю, как никак. Что потом кузнецу скажу? Да и совесть заест…

Старик вздохнул.

– Чего никак не поймешь, дурень? – не выбирая слова, произнес он, - съели твоего Герберта и не подавились. И за тобою придут, как время наступит. А пока гулять выпустили, как животное какое, знают, что все равно никуда не денешься. Обжоры… Как их только земля носит…

– Ты их не жалуешь, - заметил Рев, - прям чужой здесь, как так вышло-то? Вроде как из одного рода-племени. Не бывает так, уж мне, ученому, это известно.

– Ничего вы ученые не знаете толком. Только лица умные делаете, а сами, брось вас в лесу, даже выжить не сможете, - проворчал дед, - а мы умели. Ну… я и рыбаки тех времен. У нас своя культура была, обычаи всякие. Стариков, кстати говоря, не бросали, а уважали и даже побаивались. Людей не ели. И многое мы тогда умели, чего уж не видать молодым да глупым. Эх, да чего вспоминать, давно прошло все, в Горячую кануло. Не осталось наших большаков (большак – старший в семье, хозяин и распределитель, прим. автора) больше, некому нас учить.

­­– Большаков? – насторожился Рев, чувствуя что-то важное в этом слове, - о ком это вы? В Забытых землях кто-то правил? Вот так новость, впервые слышу.

– Опять ты со своим ученым бредом? – возмутился старик, - они учителя наши, всему нас научили, что умеем. И рыбу ловить, и дома строить и много чего еще. Великие они были, не чета нынешним. Дождь могли вызвать, по воде ходили, а рыба сама к ним в сети прыгала. Словом умели такое творить, чего руками никогда не сделать. И сейчас бы умели, не приди ваш глупый, озлобленный народ с севера, из-за Леса Древних Тайн.

– Они, наверно, как-то иначе выглядели, да, Гислин? – начал догадываться ученый. Неужели эти самые большаки и нарисованы в книге? Вот это поворот! Он, Револьд, ученый из Амиума, наткнулся на предание, корни которого ведут куда-то далеко… Хотя, какая уже разница, если его скоро съедят? Как там говорил Биф? «Был ученый и нет ученого…». Досадно. Как в воду глядел, жулик. Надо же так вокруг пальца обвести…

Из раздумий его вывел голос старика.

– Ну как сказать… они ни на кого не похожи, даже друг на друга. Помню, у некоторых были лишние конечности… Прошло слишком много времени, а старость, как известно, не радость. Память отказывает, спасу нет. Я в те времена их в книге зарисовал даже, чтобы, значит, не запамятовать. А куда делась, ума не приложу. Сейчас сгнила, небось, где-нибудь в грязи. У нас ее, как видишь, с избытком. Никуда от нее не денешься.

У Револьда аж сердце подпрыгнуло. Его переполняло такое сильное волнение: еще бы, ученому столько пришлось пройти, чтобы найти автора книги. Не зря Рев был уверен, что с рисунками связана какая-то тайна. Он уже и думать забыл где находится. Торопливыми движениями он выхватил из-за пазухи сверток и резко извлек книгу наружу.

– Так значит, это ваши рисунки? – с волнением в голосе спросил ученый, протягивая книгу старику. Тот провел рукой по обложке и прищурился.

– Переплет знакомый… неужто и правда моя? – удивился дед. Он перелистнул несколько страниц, - не вижу ничего, совсем старый стал. Где же это мое пенсне? Куда я его задевал…

Хозяин лачуги обошел Револьда, отправился к едва живым полкам у стенки и зашумел всякой рухлядью. Ученый с трудом сдерживал нетерпения.

– Как только я взглянул на рисунки, сразу понял, какие они не обычные, - поделился Рев, - на них изображены люди с лишними руками, ногами, головами и даже хвостами. Смотреть на них жутковато, если честно…

Больше он ничего сказать не успел. В ушах раздался резкий свист, затем острая боль растеклась по затылку, пока не заполнила все. Затем ученый почувствовал, что куда-то проваливается. Где-то он опять просчитался. Видимо математика, как не крути, не его наука.

Глава 7. Речной шепот