Безумие в моей крови (СИ) - Морская Лара. Страница 23

— И вам совсем не любопытно?

— Любопытство не входит в список дозволенного ирриори Лиивиты, — сухо объяснил старший ирриори.

Я двигалась как во сне, слушала обращенные ко мне голоса, что-то отвечала невпопад, вызывая умиленные улыбки. Иногда люди подбирались ко мне слишком близко и вглядывались в мое лицо, ища на нем неизвестно что. Тогда я не сдерживалась и клацала зубами, и они отскакивали назад, не зная, как реагировать на такое странное поведение принцессы.

А ночью ко мне возвращались видения. Они всегда начинались с черных пятен и переходили в яркие фиолетовые потоки, но постепенно потоки стали радужными, и к ним присоединились звуки. Сначала это были просто одиночные гудки, потом трели, потом я услышала голоса и крики. Я перестала спать по ночам, напряженно ожидая, когда звук произнесенного слова заставит меня вздрогнуть. Иногда я бродила по замку посреди ночи, чтобы отвлечь себя от происходящего. Стражу я отослала, и теперь могла быть уверенной, что ночью не встречу никого, кто набросится на меня с поздравлениями и благодарностью.

А потом видения превратились в картины незнакомой мне жизни. Когда масляные пятна и радужные потоки исчезали, для меня открывалось что-то новое. Я видела тесную комнату, похожую на темный каменный ящик, со стульями по периметру. Мне являлись лица людей, иногда я слышала их голоса, хотя и не понимала значения их слов. Передо мной мелькали незнакомые дома, люди, дети, животные. Все это казалось мне фрагментами чьих-то жизней, печальных, веселых, непонятных. Когда они появились в первый раз, я испугалась так, что обнаружила себя стоящей у открытого окна, готовой выпрыгнуть наружу. Отдышавшись, я заставила себя прогуляться по замку, чтобы успокоиться. Когда я открыла дверь спальни, то обнаружила, что под ней сидит Трой. Сначала мне показалось, что он спит, но, когда он поднял усталое лицо, на нем не было следов сна. Все эти дни он держался в стороне от меня, не участвуя в моих встречах с ирриори и избегая разговоров, и поэтому я совсем не ожидала увидеть его здесь, ночью, у моей двери.

Заметив мои вытаращенные глаза, спутанные волосы и сбившееся дыхание, он тихо спросил:

— Ты уверена, что все еще не хочешь принять мою помощь? Я здесь, с тобой, Вивиан, и, хотя я не могу обо всем тебе рассказать, я останусь рядом.

— Мне не нужна твоя помощь, — решительно подтвердила я. Мужчина, который погрузил меня в этот кошмар, не может стать моим спасением.

А потом видения начали появляться и днем. Перед глазами мелькали пятна, полосы и лица. Видения длились всего несколько секунд или, изредка, минут, но на это время я замирала и не могла участвовать в окружающей меня жизни. Я знала, что с годами это отхождение от реальности заполнит все мои дни, почти не оставляя времени для остального. Теперь я понимала, что происходило с моим отцом, и от этого мне становилось еще страшнее.

Полагаю, что Трой рассказал отцу о начале моего безумия, потому что тот взял мои руки в свои и спросил:

— Теперь-то ты понимаешь?

— Понимаю, — согласилась я, хотя, на самом деле, ничего пока не понимала. Отец снова отвлекся и больше не спрашивал меня об этом.

Придворные смотрели на меня с восторженной гордостью, целовали мои руки и активно готовились к коронации.

О да, коронация… до нее оставалось всего три недели. В приготовлениях участвовало все королевство. Мои портреты были сотканы из нитей, собраны из цветов, выложены из драгоценных камней. На центральной площади Лиивиты строили земляной помост, к которому меня должны были привезти из замка в повозке с открытым верхом. Я должна была стоять в ней, по колени в земле, которую я потом должна была рассыпать по помосту. Это был дар новой королевы жителям Лиивиты: благословенная живая земля королевских владений.

Мне полагалось надеть традиционное платье королев Лиивиты. До этого оно пылилось в коронационной комнате уже более 150 лет. Честно говоря, я раньше и не знала, что в замке имеется "коронационная комната", хотя это платье стоило того, чтобы поместить его в отдельные покои. Оно пахло затхлой сыростью и местами было выедено молью, но мне было все равно.

Сам обряд коронации проводился на окторатуме, и для него мне полагалось выбрать птицу руффри. Они были необычайной редкостью на Лиивите, но тем не менее одну из них приносили в жертву во время коронации очередного монарха. Эта часть ритуала была мне особенно неприятна, но на мои протесты никто не обратил внимания.

— Ну что вы, Ваше Высочество, вы же понимаете, что нельзя нарушать традиции?

Нет, не понимала и не хотела этого понимать, но у меня не было сил спорить с ирриори. Меня отвезли в питомник, и во время этой поездки, впервые за последние недели, к нам присоединился Трой.

Руффри оказались величественными птицами, с гордой изогнутой шеей, обрамленной веером синих перьев, с жилистыми, цепкими лапами и хохолком на голове. Из-за роскошного синего воротника и гордой осанки их считали королевскими птицами. То, что их приносили в жертву во время коронации, было в какой-то степени символично. Ведь моя судьба была точно такой же.

— Выберите своего руффри, Ваше Высочество!

Меня провели за ограду, и птицы бесстрашно вышли ко мне, распушив перья и разглядывая меня темными бусинами глаз. Руффри доходили мне почти до пояса. Я опустилась на землю и оказалась с ними на одном уровне.

— Кому из вас хочется быть принесенным в жертву? — задала я риторический вопрос.

Две птицы подошли ко мне, чтобы проверить, не держала ли я в руке корма. Изогнув шею, они доверчиво ткнулись в мою руку клювом. Мне не хотелось выбирать жертву.

Я встала с земли, отряхнула платье и обратилась к ирриори.

— Пусть владелец питомника сам выберет жертву. Может, среди этих птиц есть слабая или больная.

— Нет, слабых и больных руффри не бывает, — оскорбленно ответил владелец. — Они же королевские птицы!

Как будто среди монархов не бывает слабых!

— Пожалуйста, сделайте выбор, Ваше Высочество! — взмолился старший ирриори. — Это же традиция: будущий монарх должен выбрать птицу, которая станет символом его или ее правления!

М-да. Символом моего правления станет обезглавленная птица. Как же это многообещающе!

Одна из птиц подошла к ограде и ткнулась клювом в руку Троя. Тот задумчиво погладил ее по хохолку и улыбнулся.

— Я выбираю вот эту, — жестко сказала я. Мне показалось, что на лице Троя промелькнуло осуждение.

Руффри покосился на меня через мутное третье веко и снова приник к руке друата.

"У нас с тобой много общего, — подумала я. — Нас приносят в жертву и думают, что мы этим гордимся".

Моя ежедневная рутина была сломана. Мне приносили еду прямо в покои, потом туда проникали довольные портнихи, ювелиры, жрецы, ирриори. Меня переодевали, обмеряли, трясли, поздравляли. Все это время я существовала в своем собственном мире, в напряженном ожидании видений и звуков, прячущихся за черными пятнами. Когда видения приходили, я сжималась от страха, отсчитывая минуты до их окончания. Я считала каждый вдох и выдох, каждый удар сердца до той минуты, когда видения, наконец, заканчивались. Тогда облегчение накатывало на меня волной счастья, но длилось оно недолго. Вскоре оно снова сменялось напряженным ожиданием.

Я знала, что долго так продолжаться не может, что я сорвусь, не выдержу. Кризис начался ночью, за неделю до коронации. Ночные видения стали невыносимыми. Неожиданные крики и вспышки света вырывали меня из попыток сна, леденя кожу и доводя до паники. От недосыпа я перестала обращать внимание на то, что со мной происходило. Неужели и моему отцу так же плохо? Как же он прожил все эти годы?

В ту ночь я умудрилась задремать, сжимая в руках подушку, как вдруг меня разбудил пронзительный крик. Перед моими глазами появилось мужское лицо, незнакомое, с маслянистыми пятнами на лбу и фиолетовыми всполохами в глазах.

— Пора, — сказал он.

Я закричала и начала мотать головой из стороны в сторону, как будто могла таким образом вытряхнуть его из моего видения.