Дракон должен умереть. Книга 1 (СИ) - Лейпек Дин. Страница 55

После первого встреченного трупа Генри снял лук со спины, после второго — положил на тетиву стрелу. Так он и ехал через лес, осторожно оглядываясь по сторонам, объезжая по широкой дуге все звуки, свидетельствующие о присутствии людей, и стараясь быть как можно менее заметным.

Генри собирался пересечь реку Стет в ее верховьях, но болотистые пустоши в предгорьях заставили его уходить все дальше и дальше на юго-запад в поисках безопасной переправы. В конце концов Генри вплотную приблизился к самым неблагополучным областям страны. Он чувствовал, что необходимо вернуться на север. Генри стал все чаще натыкаться на других обитателей леса, и все чаще видел то, чего видеть вовсе не хотел. Потому что видеть и не вмешиваться было невозможно.

Беженцы селились в лесу большими лагерями, переходя на север целыми деревнями. К ним прибивались беглые крестьяне, спасавшиеся от бесконечных поборов. Время от времени местные землевладельцы устраивали рейды на беглецов — рейды, не отличавшиеся особой гуманностью или разборчивостью. Уцелевшие разбредались по лесу небольшими группками, и быстро становились жертвами более агрессивных его обитателей. Генри имел возможность наблюдать все звенья этой своеобразной пищевой цепочки, и чем больше он наблюдал, тем больше ему хотелось кого-нибудь убить. Всеобщий хаос, безусловно, сказывался и на нем.

Он не хотел вмешиваться. «Это бессмысленно», — повторял он себе день за днем. «Каждый здесь борется лишь за то, чтобы выжить, и у одних всего лишь больше возможностей, чем у других. Это не моя война», — повторял он себе. — «Это не мой долг. Я должен найти Джоан. Я не должен больше никого спасать».

Ближе к концу лета Генри сумел почти добраться до Стетхолла, в котором был мост через Стет. И не только мост — Генри знал, что может рассчитывать в городе на некоторую передышку. Мысль о крыше над головой и нормальной еде приятно грела душу после стольких месяцев странствий по лесам и болотам.

Генри старался передвигаться в утренних и вечерних сумерках, останавливаясь на длинные привалы ночью и днем. Ехать по свету он опасался — слишком многие бодрствовали в это время, — а ехать ночью было невозможно из-за непроглядной темноты и тех немногих, кто предпочитал не спать именно в это время суток. Дважды Генри чуть было не лишился коня — однако животное оказалось вполне способным постоять за себя и благополучно отлягалось от конокрадов, продемонстрировав при этом неожиданную преданность своему хозяину, которую ранее Генри у него никак не подозревал.

Он был примерно в двух днях от Стетхолла и собирался возвращаться на тракт. До темноты сделать этого не удалось, и ему пришлось немного вернуться в поисках места для ночлега. Место нашлось — Генри уже собирался расседлать коня — и в это момент совсем недалеко раздались крики.

Он вздохнул и так и замер с поднятыми к седлу руками. Крики повторились, и он мог различить, что голоса были женскими. И детскими.

Генри уперся головой в седло и тихо выругался. Запрыгнул на коня, положил на колени лук с наложенной на тетиву стрелой и поехал на звук.

Кричали и правда поблизости — почти сразу Генри выехал на небольшую поляну. Картина была классической — банда злодеев нападала на беззащитных женщин и детей, женщины и дети кричали, злодеи — почему-то, — рычали, все соответствовало канону. В этот момент на сцене как раз и должен был появиться герой, быстро и артистично расшвыривая злодеев, после чего благодарные женщины и дети в слезах обступили бы его и вручили какой-нибудь чудом уцелевший древний артефакт.

Генри еще не успел толком появиться на сцене, когда прямо над его головой пролетела стрела, выпущенная из арбалета. Генри тут же вскинул лук, ища глазами стрелявшего, но их оказалось двое, и второй болт с большой вероятностью убил бы Генри, если бы не вздорный характер его жеребца. Конь решил, весьма разумно, впрочем, что находиться в месте, где кричат и стреляют, ему совершенно не хочется, и резко дернулся вправо. Маневр чуть не вышвырнул Генри из седла, но вывел из-под удара. Генри выдернул ноги из стремян и мягко соскочил на землю, пользуясь тем, что ретивость коня увела его обратно под прикрытие густо растущих вдоль опушки елочек. Он не стал дожидаться, пока бандиты успеют перезарядить самострелы. Первая стрела попала прямо у желоб арбалета, намертво застряв там. Вторая должна была попасть в другой арбалет — но стрелявший дернулся, и стрела прошила его правую руку. Генри выругался. Он ненавидел промахиваться.

Третья стрела сбила шапку с головы одного из бандитов — и этого оказалось достаточно. Все трое кинулась бежать, и вскоре на поляне стало очень тихо.

Генри опустил лук, но порядка ради придирчиво осмотрел полянку, прежде чем выйти из своего укрытия. Конь все это время спокойно стоял за спиной Генри, самодовольно раздувая ноздри.

— Молодец, животное, — проворчал Генри, похлопывая его по шее. Конь тихо фыркнул. Генри взял его под уздцы и медленно вышел на поляну.

Их было семеро — четверо женщин и трое детей. Или же наоборот, трое женщин и четверо детей — Генри не мог понять, к какой группе отнести тоненькую, но довольно высокую девчушку, крепко обнимавшую мальчика лет пяти.

Они смотрели на него, и глаза у них были широко раскрыты от ужаса.

Генри украдкой вздохнул.

***

Когда-то очень давно, когда небо, солнце, трава и сам Генри были совсем другими, Сагр взял его на встречу с настоящим драконом. Тот прилетел в одну из деревень и потребовал выдавать в месяц по прекрасной девице, по всей видимости, в рамках проводимого им социального эксперимента. Сагр тут же собрался в путь, взяв с собой пятнадцатилетнего ученика, дрожащего от возбуждения и сгорающего от любопытства. Это был первый дракон, которого Генри видел так близко — первый дракон, который с ним заговорил. Тогда же Генри узнал, почему Мастера драконов зовут именно Мастером. Искусство, понял он, было вовсе не в том, чтобы говорить с драконом — по сути, этому мог научиться любой неглупый человек. Секрет заключался в том, чтобы заставить дракона слушать тебя. И слушаться.

Дракон послушался Сагра, и они вернулись в деревню сообщить, что опасности больше нет. Генри ожидал, что ликующие жители вместе со всеми девицами, избежавшими несчастной участи, выбегут им навстречу и осыплют благодарностями. Однако, вопреки ожиданиям, встретил их лишь старейшина с большим мешком в руках, который после короткого и исключительно делового разговора тут же отпустил их, а по сути прогнал из деревни. За все это время Генри не попалось на глаза ни одного человека — ни радостной девицы, ни заливающейся слезами счастья матери. Лишь когда они проходили по главной улице, Генри заметил, как всю дорогу их сопровождает движение занавесок в окнах — люди выглядывали на мгновение, смотрели на Мастера и его ученика и тут же прятались обратно.

Когда они отошли от деревни достаточно далеко, Генри не выдержал и спросил:

— Что с ними такое?

— А что с ними? — уточнил Сагр со спокойным недоумением.

— Как что! Ты же прогнал дракона! Спас их!

— И что?

— Могли бы сказать спасибо!

Сагр многозначительно похлопал по мешку, который нес Генри и в котором содержалось их скромное, но вполне съедобное вознаграждение.

— Это не благодарность, — упрямо возразил Генри. — Это плата.

Сагр неожиданно остановился и повернулся к юноше.

— Генри, постарайся, пожалуйста, понять и запомнить на всю жизнь. Никогда не жди благодарности от людей, которых ты спас от кого-то. В их глазах ты будешь всего лишь человеком, который оказался сильнее угрожавшего им зла. Не самая обнадеживающая характеристика, согласись?

Пятнадцатилетний Генри никак не мог с этим согласиться. Должно было пройти еще почти столько же лет, чтобы он понял наконец весь смысл слов своего учителя.

***

Женщины и дети смотрели на Генри испуганно и настороженно. Он медленно вышел на середину поляны, положил на землю перед собой лук, снял со спины колчан и опустил его туда же. Выпрямился и встал, слегка разведя перед собой руки, чтобы показать, что больше у него ничего нет. Картину, правда, несколько портил конь Генри, выглядевший угрожающе и безо всякого оружия.