Дракон должен умереть. Книга 1 (СИ) - Лейпек Дин. Страница 57

Анна недоверчиво смотрела на него.

— Я серьезно. Ложись.

Теперь она смотрела испуганно.

— Быстро! — почти крикнул он, и она стрелой метнулась на землю и легла, не сводя с него широко раскрытых глаз.

Некоторое время Генри молча смотрел на нее. Потом вздохнул, поднял с земли свой плащ и аккуратно укрыл ее, стараясь не встречаться с Анной взглядом.

— Спокойной ночи, — сказал он тихо и зашагал к деревьям.

— Куда вы? — удивленно бросила она ему в спину. Генри остановился, но не обернулся.

— Подальше, — пробормотал он наконец. — Куда-нибудь подальше.

И решительно пошел прочь.

Генри долго и бессмысленно блуждал по совершенно черному лесу, царапая лицо и руки о ветки и то и дело пытаясь навернуться об очередной поваленный ствол.

«Прекрасно, — думал он мрачно, продираясь через очередные заросли непонятно чего. — Сначала был кролик, теперь — целая девица. Размер добычи постоянно растет».

Наверное, стоило улыбнуться.

Но хотелось плакать.

***

На рассвете Генри вернулся к стоянке, замерзший, усталый, но уже не такой злой. Анна спала, положив руки под голову и свернувшись под его плащом. В сумеречном утреннем свете она казалась совсем девочкой.

«Какие же все-таки стервы», — подумал он почти равнодушно, потому что сон буквально валил с ног. Генри взял седло, кинул его под ближайшим деревом, рухнул, прислонившись спиной к стволу, и тут же уснул.

Во сне он видел Джоан. У нее были распущенные волосы и странное платье, как будто составленное из разных частей. Она стояла, слегка наклонив голову, улыбалась, и Генри отчетливо видел родинку у нее на шее.

***

На следующий вечер Анна снова пришла к нему. Она была одета как обычно, в рубашку, юбку и стеганный жилет, и тащила с собой не очень большой узел.

У костра, возле которого Генри задумчиво доедал остатки своей похлебки, она бросила узел на землю и села сама. Вид у нее, в отличие от вчерашнего, был довольно решительный, если не сказать воинственный.

Генри вопросительно смотрел на нее.

— Я буду спать здесь, — заявила Анна твердо, но ее голос все-таки дрогнул в конце фразы.

— Это они... — начал Генри, но она яростно помотала головой.

— Нет. Это я так решила.

— Потому что?.. — поднял брови Генри, усиленно повторяя себе, что сердиться нет никакого смысла.

— Потому что ни одному тебе хочется уйти подальше, — тихо ответила она, и он сразу успокоился. В ее «ты», разительно отличавшемся от «моего господина», было что очень правильное. Оно отдавало доверием.

Генри кивнул. Анна невозмутимо развязала узел, как будто не сомневалась в его согласии, и стала деловито раскладывать на траве толстый, хотя и сильно потрепанный плед.

— Сколько тебе лет, Анна? — неожиданно спросил Генри.

— Четырнадцать, — ответила она, не прекращая своего занятия. — А тебе?

Он ответил не сразу.

— Прошлым летом было двадцать семь.

Она подняла на него взгляд, явно удивленная ответом.

— А этим сколько?

Генри слегка улыбнулся, задумчиво потирая лоб рукой.

— Сто двадцать семь. По ощущениям.

Она непонимающе смотрела на него. Он отставил миску в сторону и лег.

— Спокойной ночи, Анна.

— Спокойной... — она запнулась. — А как тебя зовут?

— Рой, — ответил он, уставившись в темное беззвездное небо.

— Спокойной ночи, Рой.

Некоторое время было очень тихо, если не считать ветра, шумящего в верхушках сосен.

— Почему ты не убил их? — неожиданно спросила девушка.

— М?

— Бандиты, которые напали на нас. Ты ведь мог убить их всех, не сходя с места.

Генри слабо улыбнулся, по-прежнему глядя наверх.

— Я много кого мог бы убить.

— Но не убил?

— По-разному, — ответил он уклончиво.

— Ты очень хороший человек, — сказала она после небольшой паузы.

Он ничего не ответил. Над верхушками деревьев быстро проплывали облака.

***

С тех пор они так и разделились — Анна ела и спала у костра Генри, а остальные женщины продолжали держаться особняком. Генри был совершенно не против — девочка трогательно заботилась о нем, иногда выводила из не самых веселых раздумий каким-нибудь неожиданным вопросом, и, самое главное, была незаменимым спутником днем, развлекая детей всю дорогу. Генри не знал, что именно думают о их явном сближении остальные. Но ему было все равно.

Спустя три с лишним недели они добрались до лагеря беженцев близ Корхема. За всю дорогу им ни разу не встретился ни один человек, не говоря уж о том, чтобы кто-нибудь пытался напасть. Но Генри уже не думал об этом. В конце концов, направление действительно не имело значения. Он мог отыскать Джоан только чудом. Оставалось надеяться, что у чуда нет конкретной географической привязки.

Генри сдал своих подопечных старшине лагеря и собирался тут же уехать. Можно было остаться и один раз переночевать не в лесу, но в лагере царила слишком сильная атмосфера потерянности и неизвестности. Ему вполне хватало этого и в собственной душе.

Он уже успел отъехать достаточно далеко, когда услышал чей-то оклик за спиной. Генри обернулся, догадываясь, кто это мог бы быть.

Анна подлетела к нему, растрепанная и запыхавшаяся.

— Ты даже не попрощался, — выпалила она.

Генри спешился.

— Прости. Вы были слишком заняты, а я...

— Хотел побыстрее смотаться. Я знаю.

Он виновато улыбнулся. Отрицать не было смысла.

— Я тебя не буду долго задерживать. Только одна вещь...

Она вдруг потянулась и быстро поцеловала его.

— Пока. Будь здоров, — бросила она и тут же побежала обратно.

Некоторое время Генри стоял неподвижно, пытаясь вспомнить, как вдохнуть. Потом вдруг опомнился.

— Анна! — крикнул он. Она остановилась и обернулась.

— Не смей ждать меня! — приказал он. — Слышишь? Я никогда не вернусь!

— Я знаю, — ответила она просто.

— Ты обещаешь, что не будешь ждать?

Анна вдруг весело улыбнулась и слегка развела руками.

— Это уж как получится! — крикнула она и убежала прочь.

Генри долго стоял посреди леса, глядя, как ветер стряхивает первые желтые листья с деревьев. Наконец

конь тихо ткнулся носом ему в плечо.

— Ты прав, — сказал Генри задумчиво. — Нам пора.

***

Он знал, что делал, когда старался ничего не замечать. За первые три месяца Генри проехал почти тысячу миль. За следующие три — около шестисот, но конец осени застал его там же, где и конец лета — у въезда в лагерь под Корхемом.

Их было много. Семей, бежавших с юга на север. Семей, возвращавшихся с севера на юг в надежде вернуться в свой дом. Жен, потерявших мужей. Детей, потерявших родителей. Людей, которых в пути ранило. Раненных, оставленных в пути.

И он провожал их всех, взад и вперед, с юга на север, с запада на восток, отводил домой, к родным, под крышу, в лазарет, в лагерь беженцев. Один раз — на кладбище.

Когда он перевозил последнюю пожилую пару в лагерь, лес уже был совершенно пустым. Ударили первые морозы, и все, кому было, где зимовать, забились под крышу, попрятались в свои убежища и старались не высовывать оттуда носа. Генри пытался не думать о тех, кому прятаться было некуда. Это получалось не всегда. Особенно если в лесу он натыкался прямо на них.

Двоих старичков Генри обнаружил в полуразвалившемся шалаше, оставшимся после чьей-то стоянки. Генри не особенно расспрашивал их о том, кто они, откуда и куда шли. Он просто посадил обоих на своего коня и отвез в Корхем, благо это было ближе всего.

Передав старичков под опеку местных сердобольных матрон, он поспешил тут же уехать — но она все равно перехватила его.

— Ты говорил, что не вернешься.

На этот раз Генри на всякий случай не стал слезать с коня.

— Я вернулся не к тебе.

— Это ничего не меняет, — улыбнулась Анна. — Возможность встречи остается все та же.