Дракон должен умереть. Книга 1 (СИ) - Лейпек Дин. Страница 62

Клара согласилась сразу.

***

Сейчас Генри не уехал. Он остался — и теперь круглая подушка валялась на диване без дела. Иногда, когда Клара возвращалась на рассвете, он не спал, и, как ей казалось, ждал ее. Она никогда не будила его, если это оказывалось не так.

Она подолгу смотрела на него, если он спал, когда она возвращалась. Обычно он лежал на животе, широко раскинув руки, так, что для нее на постели почти не оставалось места. Тогда она тихо раздевалась и сворачивалась рядом, положив голову ему на спину. Это было не очень удобно — она тоже за последнее время привыкла использовать в одиночку всю ширину кровати, — но Клара быстро приноровилась. Иногда ее интересовало, как он выбирается из-под нее по утрам, но просыпалась Клара неизменно с головой на подушке.

Зима закончилась, а Генри все не уезжал. Пришла мокрая и грязная оттепель, потом подул сухой и пыльный ветер, а потом пришла весна. Клара пыталась не поддаваться весеннему настроению и сохранять трезвость рассудка, но это получалось плохо, особенно когда во дворе распустился куст сирени, и через открытые окна запах стал проникать разогретую солнцем комнату.

Теперь, когда она возвращалась, на улице было почти светло, и очень часто ее приход будил Генри. Тогда он смотрел на нее, еще сонный, и это был странный взгляд, как будто он что-то искал в ее лице. Она не давала ему понять, нашел он это или нет. В конце концов, она хорошо умела заставить мужчину забыть обо всем.

Теперь чаще всего она засыпала, положив голову ему на грудь, а не на спину — это было и удобнее, и приятнее. Казалась, она была действительно нужна ему, именно она, и постепенно в воображении нарисовалось лето — невозможно прекрасное лето с ним. Они будут есть фрукты, а утром, когда она будет приходить, сквозь плотные шторы уже будет пробиваться солнце. Она на неделю или две бросит все дела, и они уедут куда-нибудь за город. И, может быть, после этого лета он никогда не захочет уезжать.

Разумеется, все закончилось именно тогда, когда она свыклась с этой мыслью окончательно.

***

Она крепко спала, обвившись вокруг него, как плющ. Поэтому, когда он с криком проснулся и резко сел, то невольно откинул ее в сторону, и она чуть не упала с кровати. Первое время Клара ничего не могла понять, вглядываясь в теплый полумрак. Потом она увидела, что Генри сидит на другом крае кровати, спиной к ней. Она подвинулась поближе и осторожно погладила его по спине. Он неожиданно вздрогнул, и тут Клара поняла, что под ее рукой — совершенно чужой человек. Она быстро убрала руку, и тогда он тут же встал и начал одеваться. Она свернулась там, где того лежал он, и постаралась поскорее уснуть, чтобы не допустить чувства пустоты, которое, она знала, было уже на подходе, где-то между ее подбородком и коленями, подтянутыми к груди.

Когда она проснулась, он сидел за столом, и ей стало очень холодно. Она уже видела его таким. Клара встала и надела халат — она снова стала стесняться своей наготы. Это было дурным знаком.

Когда она подошла, он не повернулся. Некоторое время она молча стояла напротив, ожидая, что он все-таки обратит внимание. Наконец не выдержала и спросила:

— Что случилось?

Он не ответил, и тогда она протянула руку и силой заставила его повернуть голову. Он резко перехватил ее руку, но тут же осторожно отпустил, как будто не желая нечаянно сделать ей больно. Это было плохо. Очень-очень плохо. Он должен был притянуть ее к себе, а не отпускать.

— Что случилось? — повторила она.

— Я уезжаю, — сказал он спокойно.

— Ну, конечно, — процедила она. — Пришло время, да?

— Да.

— Благородный рыцарь движется дальше, второстепенные персонажи могут отойти в сторону и не мешать?

— Не надо, Клара, — сказал он тихо. — Ты знала, что я здесь не навсегда.

Она подошла ко второму стулу и тяжело опустилась на него. Шторы постепенно наливались красным.

— Это твой сон? — спросила она устало.

— Да.

— Тебе приснилась она?

Генри криво усмехнулся.

— Да.

— Расскажи мне про нее.

Он вздрогнул.

— Не стоит.

— Очень даже стоит, — возразила Клара. — Я должна знать, что такого в этой женщине, если ты бросаешь меня из-за нее.

Генри посмотрел на Клару внимательно и спокойно.

— Если кратко... — начал он, — то это моя жена.

Клара долго молчала.

— Зная тебя, — проговорила она медленно, — это достаточно исчерпывающая характеристика.

Генри грустно улыбнулся.

— Когда ты уезжаешь? — спросила она и сама удивилась тому, как легко прозвучал этот вопрос.

— Как можно скорее, — ответил он так же просто. Встал, подошел к ней, наклонился и поцеловал в лоб. Клара не смотрела на него. Она слышала, как собирал свои вещи, но заставила себя не оборачиваться. На это ее должно было хватить.

Когда он ушел, она пошла спать. Игнорируя кровать, широко раскинувшую смятые простыни, она легла на диван, подложив под голову круглую вышитую подушку, и уснула беспокойным, тяжелым сном. Проснулась она позже, чем обычно, и долго лежала, закрыв глаза. Наконец заставила себя встать. Тщательно оделась. Прошла по длинному коридору, ведущему в переднюю часть дома. Он уже просыпался, через полуоткрытые двери было видно, как работницы одеваются и расчесывают волосы.

В холле из-за задернутых штор стоял противный, душный полумрак. Так было всегда — городской совет обязывал закрывать окна в подобных заведениях, — но почему-то сегодня Кларе стало от этого особенно тоскливо. Даже сам застоявшийся воздух, в котором резкий запах духов тщетно пытался перебить все остальные, вызывал у нее желание раскрыть шторы, распахнуть окна и — вырваться, убежать отсюда как можно дальше.

Клара остановилась у стойки и задумалась. Машинально поправила гигантские искусственные лилии. Было слышно тихое бормотание людей, проходивших мимо по улице, стук колес по мостовой. Рабочий день подходил к концу.

Клара еще немного постояла, а потом методично отломала головки у всех цветов. Тряпичные лепестки выпали из собранных бутонов и рассыпались по полу. Клара посмотрела себе под ноги, прикрыла глаза — и позвонила в колокольчик, вызывая горничную.

— Здесь надо подмести, — велела она сухо.

И голос у нее при этом совсем не дрогнул.

Женщин не берем

Ансельм громко зевнул и лениво окинул комнату взглядом. С противоположной стены на него взирали печальные глаза оленя. Правую щеку чучела уже изрядно поела моль, отчего взгляд животного стал особенно тоскливым.

Дернуло же Ансельма выбрать для этого дурацкого собеседования комнату в трактире, где не проветривали со времен постройки. А может, и дольше.

А слово-то какое! «Собеседование»! Как будто он собирался познания в арифметике или, того хуже, в алхимии проверять. Ему бы на площади рекрутов набирать, желательно еще и испытывая их при этом в деле... Но Урия настоял, чтобы все проходило именно так. «Цивильно».

Ансельм энергично потянулся, вытягивая длинные жилистые руки, привычным движением пригладил пряди, выбившиеся из конского хвоста на затылке. Сегодня было еще хуже, чем вчера — с самого утра ни одного человека. Ансельм умирал со скуки, вдобавок ему страшно хотелось отлучиться по нужде.

«А ну и хрен с ним, — подумал Ансельм, пружинисто вставая из кресла. — Никуда они не денутся, если я ненадолго отойду».

— Эй, ты! — кликнул он мальчишку полового, постоянно ошивающегося у комнаты, чтобы поглазеть на рекрутов. Глазеть пока было совершенно не на кого, но половой не сдавался. — Если кто придет ко мне — пусть внутри ждет, понял?

Мальчишка кивнул и тут же встал у двери с важным и представительным видом. Ансельм фыркнул и пошел к черной лестнице во двор.

Когда он вернулся, мальчишка многозначительно указал головой на комнату. Ансельм хотел было войти, но в последнее мгновение помедлил.

— Нормальный хоть? — шепотом спросил он у полового. — Или как вчера?