Сияй, Бореалис! Лоскутки (СИ) - "Liz Elzard". Страница 2

Ещё недавно девушка всюду таскала за собой скрипичный футляр. Внутри хранился сильно заряженный талисман, позволяющий использовать прану с удвоенной мощностью. Надо же было сделать талисманом скрипку! Лирет плохо помнила, почему категорически отказалась перековать талисман в более компактную форму, ведь таскать на поле боя скрипку за спиной — дичайший абсурд. Единственным преимуществом была возможность частично прикрыть тыл футляром, остальное же вызывало желание выбросить эту дребедень к чёрту. Впрочем, ждать избавления от балласта долго не пришлось: напарник постарался. Новый талисман в виде карманной пластины был ничем не хуже. Что стало со скрипкой, Лирет не знала, да и её давно не заботила эта мысль. Мусор есть мусор, и сейчас он наверняка гнил где-то под обвалами городской крепости вместе с трупом напарника.

А не он ли это был во сне?

Всё это не казалось бы сущим бредом, не будь напарник отпетым отморозком без моральных принципов, который проявлял искренний интерес разве что к деньгам.

Лирет дрогнула, развеяв дымку дремоты. Чай уже давно остыл. Пора двигаться дальше. Девушка, пыхтя, водрузила рюкзак за спину, а затем замерла в смятении. Откуда здесь взялась дорога? Стоптанная в снежный пласт, будто здесь прошёлся отряд боевых големов, она тянулась куда-то дальше и терялась у подножия выросших на горизонте холмов. Ещё мгновение назад ничего этого не было. Лирет несмело сделала шаг вперёд, всматриваясь вдаль. Всё было в точности верно: после фонаря должна следовать корона холмов, внутри которой и значился замок. Девушка направилась вперёд. Мираж не развеялся даже спустя час, и вблизи снежные исполины казались куда больше. Дорога под их величавыми изгибами тянулась маленькой ниточкой, исчезавшей в снежном ущелье.

В сугроб, у самого подножия, был воткнут дорожный знак, обросший сосульками и накренившийся от ветров. Аетернум на всех трёх языках звучал и писался одинаково, тем не менее на промёрзшей дощечке были по-разному криво выцарапаны три одинаковые строчки с указанием языков. Вероятно, для политкорректности. Лирет углубилась в тень ущелья. Внутри столбился мёрзлый мрак, от которого должно было сжаться всё внутри, но девушка внезапно почувствовала, как в шубе стало жарко. Ледяная глазурь под ногами медленно сменилась каменистой тропой, в лицо нахлынул душный луговой аромат. Дыхание застряло в груди.

Здесь царил тёплый летний день. Правда, никакого замка Лирет не увидела, зато цветущей лужайке дивилась ещё несколько минут. Никогда бы и в голову не пришло, что где-то на отшибе мира, в землях вечной мерзлоты, может мирно существовать маленький, зелёный клочок земли. А затем снизошло негодование. Неужели это не те холмы? Угрюмо отмахиваясь от порхающих всюду бабочек, Лирет сделала шаг вперёд. Посреди этой лужайки, мечты друида-отшельника, росло размашистое дерево, объятое туманной вуалью. Лишь приблизившись к нему, девушка заметила, что дерево не настоящее, а сооружённое из медных пластин и сплетений механизмов с шестерёнками. К тому же, из ствола что-то торчало. С приходом гостя медные ветви приветственно задрожали, и листики-пластинки наполнили поляну тихим шелестом. Лирет обошла дерево вокруг, затем вернулась туда, откуда начала. Из медного ствола торчал рычаг. Она застопорилась, разглядывая его и так и этак. Взгляд зацепился за табличку, присобаченную под сенью листьев и почти невидную:

Правила пользования вневременным порталом

Так Лирет и поступила. Она навалилась на рычаг, и тот поддался. Что-то застрекотало внутри дерева, зашелестело и защёлкало. Пластины ствола разъехались в стороны, и изнутри выдвинулась странная цилиндрическая конструкция, вся исписанная какими-то письменами. Сверху зияла прорезь для монетки, а рядом торчала маленькая кнопочка со стёртой надписью «Далее». То, наверное, и был автомат.

— Вставьте монету в монетоприёмник, нажмите «Далее», — раздался монотонный женский голос откуда-то из недр механизма. — Вставьте монету в монетоприёмник, нажмите «Далее», — так повторилось ещё несколько раз.

— Да вставляю, — буркнула Лирет, потянувшись в карман.

Монета звучно канула внутрь цилиндра. Что-то заскрежетало и замолкло. Автомат и вправду завис.

— Баланс пополнен. Ваш тариф — «Пятичасовой сеанс», — безжизненно отчеканил голос. — Нажмите «Далее».

— Да нажимаю.

Кнопка клацнула под озябшим пальцем. Цилиндр пришёл в неторопливое движение, переливаясь блеском на свету.

— Вращайте цилиндр строго по часовой стрелке, пока не загорятся письмена, — велел голос. — Затем встаньте на специальную отметку.

Лирет обернулась, посмотрев вниз. Там, на мраморной плите, действительно виднелась отметка в виде отпечатков босых ступней.

— Вращайте цилиндр…

— Ага!

Не такое простое дело, на самом деле. Девушке пришлось приложить усилия, чтобы заставить громаду ускориться. Под шубой одежда превратилась в мокрую липкую тряпку. Письмена одно за другим вспыхивали ярко-лиловым светом. С каждым всполохом цилиндр становился легче, вращаясь всё быстрей и быстрей, пока узоры письмен не слились в сплошной лиловый столб света. Воздух затрещал. Лирет рефлекторно отскочила назад, встав строго на отметки, и замерла, любуясь танцующими лиловыми молниями. Из беспорядочно трескающихся ниточек сплёлся кольцеобразный вихрь и медленно выдохнул порыв ветра. Ещё пару минут девушку хлестало в лицо тёплым воздухом. Оттуда почему-то благоухало выпечкой. По траве плыли волны, подбрасывающие сорванные лепестки цветов. Ветер угомонился. Запах выпечки смешался с луговым ароматом. Лирет заметила, как несколько бабочек засосало в портал. Затем огромное лиловое кольцо глубоко вдохнуло воздух обратно, и девушку не удержал даже пятикилограммовый рюкзак. Она и вскрикнуть не успела, как портал вдруг сомкнулся за спиной с электрическим треском. Поляна утонула в былой тишине.

Изголодавшийся по людям портал очень даже охотно проглотил Лирет. Теперь она неслась в круговерти переливающихся цветов и вспышек непонятно чего, совершенно не соображая, где низ, а где верх и в какую сторону несётся вообще. Кажется, несколько раз пришлось нечаянно кувыркнуться в невесомости. Затем пространство нахально принялось изрыгать разнообразные предметы. Вначале фантики, потом пустые баночки из-под йогурта, погнутая чайная ложка, долька плесневелого лимона — как бы в рот не попало. Последнее, что запомнила Лирет, так это летящий со свистом и прямо в лоб старый электрический чайник.

***

Что-то щекотало щёку. Лирет поморщилась и попыталась смахнуть. Снова щекотно, ползёт то по щеке, то по шее, прямо как муха. Девушка нахмурила брови, сонно махнув ладонью возле лица. Лоб отчего-то побаливал.

Опять щекотно! Или паук всё же? Лирет разлепила глаз, пытаясь сориентироваться. Пока что она поняла, что лежит на полу, а ещё над ней навис косматый силуэт.

— А знаешь ли ты, почему в прошлое нельзя оглядываться? — поинтересовался старческий голос свыше. — Там редко бывает что-то хорошее, а если постоянно оборачиваться, то прилетит ещё что-нибудь в лоб. Например, чайник. Они у меня часто ломаются — ерундень какую-то стали делать нынче. А ты, барышня, памятку хорошо читала? Нельзя трепыхаться во время перемещения.

Что-то щекотливо коснулось щеки снова.

Девушка, моментально пробудившись, вытаращилась и ошалело вскрикнула. От неожиданности и возмущения. Старик удумал щекотать её кончиком своей невероятно длинной бороды! Анфётр и сам с перепугу гаркнул, а затем отпрянул и внезапно испарился. Борода увильнула хвостиком куда-то следом. Лирет не успела даже рассмотреть его. Лоб изнывал от боли, и она нащупала взбухшую шишку: почти как рог.

Вокруг властвовал непроглядный мрак — сразу и не поймёшь, какая это часть замка, если это вообще замок. На вид обычный холл вполне обычного особняка, только заставлен каким-то барахлом. Беспорядок, но запустеньем не назовёшь, ибо чисто. Девушка поднялась, обнаружив, что дедок-то успел свистнуть рюкзак. Она храбро бросилась вперёд и тут же шлёпнулась, едва не приклеившись носом к маленькому коврику. «Пожалуйста, наденьте тапочки» — блестела вышивка на нём. Лирет, растянувшись на полу, повернула голову, заприметив в углу огромную полку, заваленную тапочками всех размеров и фасонов. Девушка выхватила из обувной свалки первые подвернувшиеся и, торопливо переобувшись, поспешила за Анфётром.