Сияй, Бореалис! Лоскутки (СИ) - "Liz Elzard". Страница 3

— Рюкзак верните, пожалуйста! — требовательно крикнула она в пустоту, мчась в тапочках сорок пятого размера.

Зёв коридора затерялся позади. Лирет, неуклюже затормозив, вросла в пол. Перед ней воздвиглись своды загромождённых стеллажей, почти упиравшихся в куполообразный потолок. За толстым стеклом, как в аквариуме, туманилось лиловое звёздное небо. Блёклый свет просачивался сквозь купол и рисовал очертания зала. Книжные шкафы и многочисленные полки уткнулись в каждый уголок, горы книг, растущих прямо из паркетного пола как деревья, замерли долговязыми тенями. Всё здесь дышало замершим временем и будто внимало гостье.

Изо всех сторон на слух давило дотошное тиканье. Вначале могло подуматься, что стеллажи заставлены одними лишь книгами, однако глаз постепенно цеплялся за множество странных вещей. Чем дольше Лирет всматривалась в полумрак, тем больше находила среди теней интересные мелочи. А здесь их нашлось достаточно много, будто Аетернум вобрал в себя частички всего мира. Показалось, что книг здесь гораздо меньше, чем, например, часов. Лирет успела насчитать больше двадцати на двух полках. Здесь были и с кукушкой, и настольные, и будильники, и какие только никакие. Ушедшая эпоха теснилась с настоящим временем. Немудрено, что гости Аетернума приносили из своего настоящего времени сувениры для Анфётра. Считалось, если оставишь свою частичку в вечности замка, то полное упокоение после смерти гарантировано.

А на этой полке стоял фарфоровый сервиз с бореальской росписью, похожей на морозный узор. Лирет, шаркая тапочками, медленно шагала вдоль стеллажей, полностью охваченная оторопью. На другой полке в танцевальных позах замерли деревянные фигурки соликанок в традиционных пышных юбках, рядом в хрустальном полёте застыл филин, дух Лумена. Не замок, а самый настоящий музей!

Всё же больше предпочтения было отдано часам, и Лирет ещё долго будет помнить, как старенькие часы в виде механического петуха чуть не клюнули её в глаз, стоило приблизить нос к циферблату. Можно было потратить вечность, чтобы искать и находить такие мелочи среди воздвигнутого за несколько столетий гротеска. И книг действительно оказалось меньше. Горы на полу — это старые выпуски сканвордов.

В воздухе сплелись запахи старой бумаги и, как ни странно, выпечки. Опять выпечка! Рот наливался слюной. Кухни поблизости явно не наблюдалось, да и откуда ей здесь взяться? Лирет осторожно обошла гору сканвордов двадцатилетней давности. Бумажная верхушка чуть качнулась. Посреди хаоса обозначился заваленный книгами и бумагами дубовый стол, позади которого, у самой спинки стула, росла миниатюра медного дерева. Ветви медленно сплетались и так же расплетались, играя пластинками листьев. За механической кроной вверх тянулись полоски окон, окинутых лиловым заревом. Тем не менее было совсем неясно, что происходит снаружи. Складывалось впечатление, будто замок плыл в какой-то субстанции, похожей на ягодный лимонад.

— Какой чай будешь? Лимонный? Васильковый? Ромашковый? — раздался поблизости голос Анфётра. — Коньяк?

— Я сюда не чаи гонять пришла, — проворчала Лирет, пытаясь понять, откуда с ней разговаривают.

— Но всё же?

— И верните мой рюкзак, — велела та, обернувшись.

— А, так это был рюкзак, — раздалось с другой стороны.

— Что значит — был? — девушка стрельнула взглядом в стол.

Анфётр уже возник там и беспристрастно перебирал какие-то бумажные листки. Это был щуплый старичок, в старомодной, расшитой золотой нитью жилетке. Поросль лохматой седины делала его похожим на гигантский одуванчик. Из-под косматых белых бровей на гостью смотрела пара голубых глаз. Длинная борода, наверняка размером в три роста самого Анфётра, уходила под стол, шуршала чем-то и обвивала деревянные ножки, как плющ. Спустя мгновение Лирет убедилась, что кончик бороды всё-таки шевелится сам по себе.

— Рюкзак, — повторилась девушка.

— Вначале присядь, барышня, — Анфётр указал тощей, как высушенная ветвь, рукой куда-то в пустоту. — Шубу можно оставить на вешалке.

По другую сторону стола возникли второй стул и напольная вешалка. Лирет сделала над собой усилие выглядеть сдержанной, что давалось весьма не просто. Анфётр придерживался медлительности, когда как девушка поскорей хотела приступить к делу. Она небрежно выбралась из шубы и сделалась в два раза меньше. Точнее у́же. На миниатюрном теле болтались армейские зимние штаны песочного цвета, к бедру крепилась кобура, через плечо был перекинут патронташ со свитками печатей. Рубаха давно превратилась в мятую промокшую бумагу, которая неприятно липла к угловатому тощему телу. Не будь у Лирет длинных волос, её можно было бы легко спутать с сорванцом. Она торопливо накинула шубу на крюк, по-мальчишески подтянула штаны и рухнула на скрипнувший стул. Любая другая девушка привела бы себя в порядок, а эта, даже не поправив растрепавшиеся волосы, откинулась назад, исполнившись желания водрузить берцы на стол. Вместо этого Лирет лениво почесала ляжку и проглотила глубокий зевок, не прикрыв рта. Армия рано или поздно сорвёт вуаль женственности.

— Ну? — девушка выжидающе скрестила руки на груди.

— У меня тут на вневременной кухне вечно готовая шарлотка, — непринуждённо сообщил Анфётр, будто нетерпенье гостьи пролетело вороной за окном. — Ко мне редко кто заходит.

И неудивительно.

— Но я всегда рад гостям.

— А я всегда рада, когда не нужно церемониться, — отметила Лирет.

Старик щёлкнул пальцем. Рядом затрещал маленький портал, и Анфётр погрузил руку в лиловую пасть, что-то пытаясь нащупать. Лирет, вскинув брови, тихонько вытянула шею. Затем старик, кряхтя, втиснулся в кольцо на полтуловища, и борода увильнула следом. Обратно он высунулся с полным подносом, а на кончике бороды звенели чашки. Портал сомкнулся. Бумаги на столе зашевелились, с шелестом укладываясь в идеально ровную стопку, беспорядок сиюминутно исчез. Перед носом Лирет возникло блюдечко с шарлоткой.

— Так как тебя звать-то, барышня? — поинтересовался Анфётр, разливая горячий чай.

— Лирет, — ответила девушка, выковыривая кусочек яблока из шарлотки.

— С покойничком пришла повидаться?

Ну что за вопрос?

— Да, — ожила Лирет. — Мы не могли бы… и прямо сейчас желательно, — осторожно намекнула она, с натяжкой улыбнувшись.

— Разумеется, — Анфётр снова сделал щелчок.

Блюдечко с шарлоткой отодвинулось, и девушка, облизнув палец, уставилась на пустой лист, всплывший прямо из крышки стола. Рядом выросла чернильница с пером.

— Опиши этого человека. Чем точнее опишешь, тем быстрее я смогу его найти и призвать к нам на чаепитие, — объяснил Анфётр.

— А шариковой ручки нет? — Лирет беспомощно повертела перо в руке.

— Все исписали! — хохотнул тот, важно потягивая чай.

— Тоже мне вневременной замок, — буркнула под нос девушка.

Сочинять долго не пришлось. Этот сноб-напарник вперился в память настолько, что такое неизгладимое впечатление никакой «Иррайзер» уже не выдернет из мозгов. Лирет охотно вдалась в детальное изложение, перечислила всё вплоть до вредных привычек и предпочтения в выборе зубных щёток. На действительно подробное описание едва хватило страницы. Лист целиком исчертился чернильными строчками, слегка корявыми и запятнанными. Девушке даже как-то легче стало на душе. Анфётр неторопливо прошёлся взглядом по опусу, затем замер и закрыл глаза. На его лице изобразилось глубинное сосредоточение. Ничего не происходило. Дело попахивало шарлатанством и, как ни странно, выпечкой.

— Будет трудно наладить контакт, — пробормотал Анфётр спустя минуты, жуя шарлотку. — Небось, характер тяжёлый у него был.

— Не то слово, — кивнула Лирет и громко отхлебнула чай.

Старик продолжил бдеть над листком, натужно сопя. Девушка изогнула бровь. Интересно, это он так в образ входил или же трудное дыхание вызвал кошмарный почерк? Кончик бороды извивался под столом, как хвост дикой кошки. Лирет отодвинула чашку. От такого ощущения напускной мистики никакой чай в горло не лез.