Телохранитель (СИ) - Алмазная Анна. Страница 39

— Сегодня никому из нас не суждено умереть, — сказала вдруг Ниша, а Миранис вздрогнул: интересно, а когда суждено?

Впрочем, совсем неинтересно. Знать, когда ты умрешь, что может быть хуже? Ниша, наверное, знала… и когда умрет отец, и когда умрет сам Миранис, но спрашивать ее не хотелось. Знать этого не хотелось. Да и будущего знать не хотелось, опасное это знание. Хотелось верить, что все еще можно изменить, что все в твоих руках: и твоя жизнь, и жизнь близких, и жизнь самой Кассии. Хотелось забыть о коварных богах, которые всегда сделают по-своему, и о том, что грани не избежать… однажды не избежать. Но есть ли смысл ее бояться?

Миранис сел на кольца тронного змея у ног отца, и сразу же опустилась ему на плечо тяжелая рука, а телохранители повелителя укутали своей силой так же, как недавно окутывали собственные телохранители. И стало слегка спокойнее. И пустой тронный зал, с его стройными колоннами, с кутающимися в полумрак далекими стенами, с потолком, где в вырезанных окнах светлело небо, стал вдруг уютнее. Ближе.

И в тот самый миг, когда Миранис почувствовал себя готовым к навязанной ему встрече, на ковровой дорожке появилась стройная фигурка. Режущий белизной балахон, полы которого стелились по полу, ненормальная худоба, жилистые руки и лицо, казалось, лишенное индивидуальности. И глаза… глаза без радужки… хранительница была слепа, как и Ниша, и в то же время, наверняка, видела больше обычного человека. Гораздо больше.

Перехватило дыхание от тяжелой, густой ауры чужой силы, а замок едва слышно задрожал хрустальным звоном, тревожась. Отец легким всплеском магии успокоил духа замка. Медленно, величественно встал с трона и спустился по ступенькам, приветствуя гостью:

— Чем обязаны такой честью, дочь великой богини?

Интересно, сможет ли Миранис быть когда-нибудь столь же… величественным? Сможет ли излучать силу, от которой даже у высших магов перехватывало дыхание, сможет ли так же красиво притворяться, что рад гостье, хотя, наверняка, так же, как и Миранис, тревожился ее визитом?

Почему-то показалось на миг, что нет, не сможет. И вновь залило душу горечью… он наследный принц, но чувствовал ли он себя таким? Чувствовал ли, что все это, все вокруг, однажды будет его?

А ведь Нэскэ говорил, что он никогда не будет его носителем? В гневе говорил или все же всерьез?

— Великий повелитель любит играть словами, — слегка улыбнулась хранительница. — Но, несомненно, знает, зачем я пришла. И что беспокоит мою богиню.

Миранис опустил взгляд, чувствуя, что краснеет, как темнеет все вокруг, одеваясь в черноту горечи. Все они, увы, знают, что ее беспокоит… и оправдываться как? Да и есть ли тому оправдания?

Теперь, перед служительницей чужой богини, стыд был сильнее, явственнее…. Эта не поймет. Этой не объяснишь. Эта не простит, сколько бы ты не просил прощения… так толку просить?

— Как много ты знаешь, хранительница? — осторожно спросил Деммид, и Миранис понимал его осторожность.

Мало кто из виссавийцев знал, что Рэми жив, и отец не хотел быть тем, кто об этом расскажет.

— Многое. Вернее, все. Много лет назад наш вождь… стал излишне несправедлив к своему наследнику и племяннику. И опасаясь за его разум, моя богиня позволила Нериану, которого вы зовете Эррэмиэлем, укрыться в Кассии. Наш наследник сам, добровольно, принял в себя силу одного из ваших полубогов, Аши, стал телохранителем Мираниса и теперь… его сила целителя судеб расцвела, и Нериан вполне может противостоять своему дяде.

— И вы хотите забрать его в Виссавию? — осторожно спросил отец, и сердце Мираниса дрогнуло. Он не отдаст Рэми, не теперь, когда тот согласился стать его телохранителем.

Он не отдаст Рэми до тех пор, пока тот сам не захочет уйти.

— Не хотели, — успокоил его тихий, спокойный голос хранительницы. — Моя богиня хотела дождаться, пока клан сам поманит нашего наследника, когда он сам захочет вернуться, но… с прискорбием вынуждена была признать, что Кассия больше не безопасна для Нериана. Вы позволили ему умереть… и теперь мы вынуждены вмешаться.

Позволили? Гнев захлестнул с головой, но его сразу же уняла горька волна стыда: Миранис сам виноват. Боги, виноват. Но теперь-то уж что?

— Повторю вопрос, — аккуратно перебил ее отец. — Вы хотите забрать Нериана в Виссавию?

И снова этот проклятый вопрос ударил по плечам, оставив острый привкус боли. И Миранис вдруг с сожалением понял, что если хранительница скажет «да», он, наверное, ничего не сможет поделать. Отец не позволит. Да и телохранители… сколько раз тот же Кадм говорил, что в Виссавии Рэми будет лучше. И безопаснее.

Только вот… лучше ли? Мир в этом не был уверен. Да и отпускать кого-то из телохранителей было слишком тяжело… слишком прочны соединявшие их узы богов, жаль лишь, что Миранис опять об этом забыл, и у хранительницы появился чудесный повод вмешаться, чтобы «спасти» несчастного наследника.

— Нет, повелитель. Мы хотим его обезопасить. Не ослабляя. Он силен, пока он связан с вашим наследным принцем. И в то же время слаб, потому что если убьют вашего наследника, то убьют и Нериана. А Мираниса убьют… если мы оставим все как есть…

Вот как… Миранис напрягся весь, чувствуя, как краснеют его щеки. Стыдно-то как, боги! Стыдно, что он, наследный принц, которому служат самые сильные маги в Кассии, не смог уберечь ни себя, ни этого Рэми… но…

— Этого больше не повториться, — прошептал Миранис, — видят боги, того, что произошло, больше не повториться никогда!

— Того, что произошло, может, и нет… — покачала головой хранительница, и разжала пальцы, а с ладони ее скользнула тонкая цепочка, на которой покачивался округлый медальон. Всего лишь копия, сделанная магией, призрачная и ненастоящая, но все равно почему-то перехватило дыхание от неожиданной тревоги. — Однажды один ваш маг играючи сделал вот эту интересную вещицу, — сказала хранительница. — Которая теперь, по вашей глупости, попала в руки Алкадия…

Глупости? Эта хранительница слишком нагла! Она служительница богини, но не кассийской богини, а Миранис, Миранис наследник Кассии и так с собой разговаривать не позволит!

— И? — тихо спросил Миранис, не веря, что какой-то медальон может быть сильно опасен. Хранительница захлопнула ладонь, медальон исчез, и ровным ручейком полились ее слова:

— У каждого мага есть предел сил, которые он может в себя принять. Чем сильнее маг, тем этот предел выше… у Алкадия, как магического вампира, он почти равен пределу ваших высших магов… а это вещица… значительно его повышает…

— То есть, когда Алкадий доберется до медальона о наестся чужой магии…

— Вы вряд ли его одолеете. Даже все вместе. И когда он придет убивать Мираниса, а он придет, увы, не сможете ему противостоять.

— Ты… ты! — выдохнул Миранис, поднимаясь со змея. Но тут же остановился, повинуясь короткому жесту отца. А отец, даже не оборачиваясь, спросил:

— Вы ведь хотите спасти моего сына?

— Да, ведь спасая его мы спасаем нашего наследника.

— Вы предоставите нам охрану, ваших магов?

Хранительница лишь грустно улыбнулась и развела руками:

— Прости, повелитель. Наши люди сильны, это правда, но они не боевые маги, обучены исцелять, а не убивать, и вряд ли вам помогут… Однако, полог над нашим кланом делали боги. Не преодолеть его даже Алкадию, никогда не преодолеть. Потому я предлагаю другое… я предлагаю забрать вашего наследника и его телохранителей в Виссавию.

Миранис выдохнул, не в силах поверить… в Виссавию? Как пленника? Или как гарантию, что Рэми будет жить? Унизительно, боги, как же унизительно! Он опять хотел что-то сказать, и опять отец жестом заставил его замолчать.

— Вы же понимаете, что не можете навсегда задержать моего сына в вашем клане?

— Не сможем. Лишь пока вы найдете выход, повелитель. Лишь пока не одолеете Алкадия. Либо… пока наш наследник не будет зависеть от вашего принца…

— И как вы заставите вашего наследника прийти в Виссавию?

— Вы заставите… — ответила хранительница. — У вашего принца так хорошо получается его заставлять… — и Миранис с болью уловил в ее словах плохо скрываемую насмешку. — Мы лишь дадим повод… и заодно проверим, на самом ли деле… «этого больше не повториться».