Маяки - Коллектив авторов. Страница 58

– Если бы – что?

– Официальная версия – если бы его не убили.

– А на самом деле?

– Что?

– Ну, когда говорят «официальная версия», значит, это вранье, а есть еще то, как на самом деле.

– Какой умный мальчик, – восхитился доктор и отхлебнул еще. – Хорошо учишь историю. Ну, раз так, слушай, как на самом деле. На самом деле Павел очень боялся. Предательства, заговора, смерти. И он решил от своего страха сбежать. Спрятаться. Уплыть на остров среди океана, куда никто из убийц не смог бы добраться.

– Как папа?

– Эм… – невнятно отозвался дядя Дима, добавляя еще глоток. – Но поскольку у него там не было океана, он построил себе остров, где получилось. Посреди города.

– Как это?

– А вот так. Чудесный остров между обычных улиц, волшебный рыцарский замок с башенками среди плоских дворцов.

– Правда волшебный?

– Да, в общем, нет. Знаешь, когда получается волшебство?

– Как?

– Неправильный вопрос. Не «как», а «когда». Нет рецепта, есть необходимые условия. Поэтому – когда. Волшебство получается, когда в него верят.

– А тот Павел что, не верил?

– Он боялся. – Доктор многозначительно поднял указательный палец. – А между страхом и верой, юный друг, согласись, большая разница.

– А мой папа боится?

– Хм. – Дядя Дима еще раз глотнул, потом очень аккуратно завинтил крышечку и отправил флягу в карман. Посмотрел на мальчика странными, чуть диковатыми глазами. – А это ты у него сам спроси.

Игорь не стал говорить, что теперь уже он боится – спрашивать у папы. Вместо этого уточнил:

– Значит, тот Павел умер из-за своего страха?

Дядя Дима вздохнул. Стащил пиджак, под которым оказалась прежняя обычная футболка. Игорь подумал, что, наверное, доктор все-таки никуда не уедет. Это было здорово, потому что иначе с кем тогда можно поговорить? В смысле, из взрослых, Аш-о-Эх не в счет.

– Я не пророк, – почему-то устало сказал доктор. – И даже не историк. Извини, малыш. И я не могу ничего решить за твоего папу.

– Тогда вы знаете, что надо делать, чтобы не погибнуть из-за страха?

– Знаю. – Доктор забросил на плечо мятый пиджак. – Нужно не бежать, а идти ему навстречу.

Он встал, опершись на камень и неуверенной походкой, глубоко увязая узконосыми туфлями в песке, направился обратно к дому…

– Дядя Дима! – окликнул его Игорь, спохватившись, что не спросил самого главного. – А кого боится мой папа? Мертвых?

Доктор не ответил.

Про саркофаги Игорь сначала пытался выяснить сам. Прислушивался к разговорам прислуги, когда та собиралась у Розы на кухне за завтраком и ужином. Но обрывки, которые ему удалось расслышать, запутывали его еще больше.

– А я, когда вернусь, куплю себе целый год в Древнем Риме.

Это горничная, София, высокая, плечистая, с длинным костлявым лицом и злыми черными глазами. Она как верблюжья колючка – угловатая, пересохшая, ощетинившаяся иглами. Игорь старался обходить ее подальше – нет, конечно, она не трогала его и пальцем, но ее взгляд как серная кислота – кажется, что проплавит насквозь. Странно, что папа этого не замечает. Наверное, потому, что он вообще Софию не замечает.

– Гладиатором, что ли? – фыркнула Лиза, смешливая и пухленькая. Она возится со всяким зверьем на заднем дворе, и Игорь иногда помогает ей кормить кроликов и цыплят. Лиза добрая, цыплята ее любят, но с Софией она разговаривает сердито. Наверное, эта София заражает всех, ранит, царапает колючками, брызгается жгучей кислотой.

– Дура, – равнодушно сказала София. Она привыкла, что ей так отвечают.

– Девочки, не ссорьтесь. – Роза поставила на стол миску салата, разложила вилки. – Я сама туда заглядывала, в Древний Рим. Меня подруга затащила, она вообще была любительница разных… ну, авантюр.

– И что?

– Ну, это было давно. Много лет назад. У меня на прежней работе был оплаченный вечер по субботам.

– И что?

– Интересно, – Роза усмехнулась, пожала плечами. – Я там познакомилась с одним гладиатором.

– О-о, расскажи, Роза, – почти одновременно воскликнули девушки.

– Ну, мы разговаривали. Гуляли.

– С гладиатором? – изумилась Лиза.

– А что такого? Он был очень начитанный. По памяти читал мне Гумилева. «Далеко на озере Чад…» Вы, поди, не знаете, кто такой Гумилев? Молодежь… А еще говорите, что ищете романтику…

– А потом, Роза?

– А потом его убили. – Роза замолчала, задумчиво и неподвижно уставившись в стену. – Я прорыдала всю ночь.

– Как? – изумилась София.

– Гладиаторов часто убивают, детка. Многих – в первый же день. Просто не все внимательно читают договор, прежде чем его подписать.

– Боже, Роза, ты… – Лиза всхлипнула, сочувственно глядя на рассказчицу круглыми глазами.

– Его убили, а я, дура такая, даже не догадалась спросить номер его карты. И он про меня ничего не знал. А мертвым нельзя разговаривать, знаете?

– И ты его так и не нашла?

Роза вздохнула, налила себе компот, поднесла к губам, пряча за чашкой расстроенное лицо.

– Ну, Роза… – нетерпеливо вздохнула Лиза.

Роза допила, поставила чашку на стол. Улыбнулась.

– Не нашла.

– О-о-о…

– Он меня нашел.

– Как?

– Ну, говорит, секрет. Друг помог, да и сам он землю рыл несколько недель.

Тут Игорь, притаившийся за окном, совсем затаил дыхание. Вот оно, подумал он. Наверное, где-то здесь отгадка насчет саркофага. Потому что, как Игорь помнил из пройденной истории, в традициях многих народов было зарывать своих мертвых в землю. А еще если вспомнить суеверия, то иногда мертвецы снова выходили из-под земли, ошибочно считая себя живыми. Но можно ли в таком вопросе опираться на суеверия, Игорь не знал. А Роза больше ничего интересного про это не сказала.

– И что?

– Ну и больше мы не ногой в этот Древний Рим, чтоб ему провалиться! Я иногда до сих пор во сне вижу, как он умирает на арене, хрипит, хочет вдохнуть или что-то сказать, а кровь так и хлещет из горла и льется на грязный песок. Его кровь, его последние секунды. А я к нему бегу, но не могу прорваться сквозь толпу – эти чертовы зрители, которые пришли посмотреть, как он умирает. Гнусное дело, девочки, ничего там хорошего.

– А он?

– И ему иногда снится. Я знаю, хоть он мне и не рассказывает. Но по глазам видать. Такое всегда видать по глазам, если смотреть. Когда разок умрешь – уж поверьте, это запоминается навсегда. И повторять не хочется.

– Так, а он… А вы… ну…

– Мы уже много лет вместе. Живем на одном острове среди океана. Я заправляю кухней, а он чинит технику, – Роза улыбнулась.

– Мартин? Это Мартин! Роза, ты нарочно так это все рассказала! Я думала, умру от переживаний! – вытирая слезы и смеясь, сказала Лиза.

– Как было, так и рассказала. Но, слушай, Софи, так бывает редко. Мне просто повезло. Понимаешь? Вот вам на десерт история моей подруги, ну, помните, той, которая меня затащила в Рим? Она там рабыня уже несколько лет. И раз пять умирала… не очень приятной смертью.

– Как? Как так получается?

– Ну… надо всегда читать договор, девочки. Особенно то, что там написано мелким шрифтом. А лучше не влезайте вы в это дело совсем.

Дальше Роза сказала то, что Игорь почти пропустил мимо ушей. Он сначала подумал, что это обыкновенная женская болтовня вроде ахов-охов насчет прогулок с гладиаторами по Риму. Только потом, когда это почти слово в слово повторила Кита, третья жена Ашо-о-Этта, Игорь вспомнил Розины слова насчет королевы.

А тогда он думал только о том, что Мартин, оказывается, тоже был из мертвых. И как тогда, интересно, папа пустил его на остров?

Игорь сам догадался, что папа боится мертвых. Припомнил старый разговор. Из давних, глупых, детских, когда спрашивал у отца все подряд, не задумываясь еще, какие вопросы можно задавать, а какие – нет. Почему да почему. Почему небо синее, а река мокрая? Почему варенье сладкое, а море соленое? Почему в книжке-раскраске на севере снег и белые медведи, а у них на острове – только водопад?