Хватка (СИ) - Войтешик Алексей Викентьевич "skarabey". Страница 28

       — Ну и черт с ним, — пробубнил он из-под одеяла, — правильно вчера говорил Гафн: лучше уж упиваться и спать, чем где-то резать в госпитале трупы или как они, разведчики, воевать. Поверьте, Конрад, — зевая где-то в глубине складок одеяла, добавил Вилли, — через какой-нибудь месяц, вы будете со сладостью вспоминать этот курорт.

       — К черту его, — снова зачерпнул воды и застыл с кружкой в руке «Крестьянин». — Если то, для чего я прибыл сюда, и то, что стало мне известно о курганах здесь сложится, в ближайшее время нам всем хватит работы и тогда придется жалеть о каждой потраченной впустую минуте. А ведь все складывается, господа. Так что я заявляю вам со всей ответственность, хватит. Все эти оттяжки по времени и безделье с пьянством нам не на пользу.

       А что до лейтенанта Гафна, то как раз его-то я вполне могу понять. После вчерашних рассказов о боях под Уманью, а до того в Белоруссии, для него здесь на самом деле курорт. Мне, как человеку, только-только вернувшемуся из подобной мясорубки, откровенно жаль его. Потерять за два месяца столько своих людей. Но вы-то, Вилли, вы же сами выбрали свою службу? Чего теперь пенять на то, что ее приходится выполнять?

       Медик, понимая, что «Крестьянин» от него не отстанет, недовольно застонал, отбросил одеяло и, корча болевые гримасы, стал подниматься:

       — Я и не отказываюсь, — заметил он, — но посудите сами: по моему направлению работы крайне мало. Из новобранцев Гафна и людей майора Ремера, только четверо привиты нашим новым «Pervitin auf lange», причем это с учетом самого лейтенанта, а он, кстати, каждый вечер находится под моим наблюдением. Собак не найдено, лабораторного забора материала нет, что мне еще делать?

       Кстати, Винклер, вас, как представителя определенного направления в нашей службе, не настораживает то, насколько Отто Гафн распускает язык, повествуя о своих похождениях на войне?

       — Нет, — коротко ответил командир, у которого раскалывалась голова, — меня это не настораживает.

       — Отчего же? — Судя по всему, не ради простого любопытства, спросил медик. — Это же сплошь проявление пессимистических настроений в самой элите войск, в разведке.

       — Конрад, — обратился Винклер к задумчиво всматривающемуся в окно и попутно потягивающему воду из металлической кружки «крестьянину», — объясните ему вы. У меня от каждого произнесенного слова в голове стоит звон…

       — А вы попейте, Фридрих, — бросил через плечо Бауэр, — я тоже поднялся с чугунной головой, но сейчас чувствую себя значительно лучше.

       Медик подошел к говорившему и, взяв трясущейся рукой вторую кружку, набрал воды и, следуя примеру товарища, напился:

       — Оуф-ф-ф, — отдышавшись, выдохнул он, — вы правы, Бауэр, надо выводить из организма эту отравляющую нам существование гадость.

       Конрад, глядя на него, улыбнувшись заметил:

       — Я ведь о том вначале и говорил, но мне кажется, гораздо разумнее не начинать ее выводить, а прекращать каждый вечер вводить в наши организмы этот омерзительный шнапс.

       — М, — остановившись на половине второй кружки, вспомнил Вендт, — отчего вчера он не казался вам таким уж омерзительным, верно? Но вы, Конрад, так и не ответили, почему не стоит обращать внимания на отношение Отто к войне?

       — Наш командир, — покосившись в сторону поднимающегося Винклера, заметил «Крестьянин», — имел ввиду только то, что слова лейтенанта Гафна в первую очередь, лишь проявление доверия к нам.

       — М? — Удивился медик.

       — Именно так, Вилли, — продолжил Бауэр, — да, Отто не боится доверить нам свои мысли. В его понимании, Вендт, он уже находится в аду, и дальше фронта его не сошлют. Потому и не стесняется говорить правду.

       — Правду? — Неподдельно удивился медик. — То есть вы тоже имеете схожие с ним суждения относительно происходящих здесь боевых действий?

       — Да, — не стал спорить «Крестьянин», — пусть это вас пугает, но я вполне его понимаю и во многом разделяю его точку зрения. Впрочем, кто знает, — подойдя к скамейке, стал одевать китель Бауэр, — не окажись я непосредственно перед тем, как попасть сюда, в одной из частей той же мясорубки, я точно так же, как и вы сейчас стал бы упрекать боевого лейтенанта в трусости и подрыве дисциплины. А меж тем, Вилли, во вчерашних словах Отто только жесткие выводы, опирающиеся на немалый боевой опыт. Он умница и очень ответственный человек. И, нужно отдать должное полковнику Эбербаху, лично я рад тому, что нам в распоряжение дали именно Гафна.

       Вендт, сменив на «посту» у окна Бауэра, смотрел в окно и с удовольствием потягивал воду. Наконец, придя внутри себя к какому-то выводу, он поставил на скамью кружку и, направляясь к своей постели, заметно пойдя в разрез со сделанным только что умозаключением, произнес нечто нейтральное:

       — Надеюсь эта мясорубка до нас не докатится?

       «Крестьянин», услышав это, замер, перестав застегивать пуговицы:

       — Вы что, Вилли? — Округлил он глаза. — Скажите еще, что не видели воронок, перепахавших всю эту деревню и других приметных памятников этой чертовой мясорубке, в виде сожженной техники и прочего? Очнитесь! Отто сто раз прав, мы все уже давно внутри этой гигантской, смертоносной машины и, что самое гадкое, к ручке ее попеременно тянутся многие и, заметьте, то и дело яростно проворачивают шнек и с нашей, и с советской стороны.

       Отбросьте эту тупую прямолинейность мышления, никто и не думает трусить, Вендт. Просто всем нам и здесь, и, тем более в Германии, обязательно нужно понимать, никто просто так нам эту землю не отдаст. Вы ведь слышали вчера о том, что рассказывал Ремер о бое в этой деревне?

       — Слышал, — спокойно ответил медик, — но кроме странной, мистической атаки псов, меня в этой истории ничего особенно не впечатлило.

       — А напрасно. — Упрекнул его Бауэр. — Горстка солдат, пара пушек с десятком снарядов и старые танки, такие смешные, что больше похожи на металлические консервные банки. О, …и, конечно, собаки! Да, вот такой цирк, Вендт, по сути, просто ничтожные силы, а задержали наше наступление на этом направлении на целый день.

       При случае не поленитесь, спросите у инженеров, они вам расскажут о том, что даже пара песчинок, незаметно попав в подшипник прекрасно отрегулированной, высокоскоростной техники, легко способны разрушить целый агрегат и, более того, заставить пойти вразнос всю машину.

       Хм, Вы говорите, что вас впечатлили собаки. Но мистика-то не в них, Вилли. Это я вам говорю, как человек видевший и знающий многое. Как, в конце концов, сотрудник организации …сами знаете какой. Именно по причине проявления мистики и неких странных, нереальных сил, я и направлен сюда.

       Хотите верьте, хотите нет, но не будь вблизи этого села источников той самой силы, я говорю о древних курганах скифов и других, еще более древних племен, наши войска прошли бы мимо, не замечая особого сопротивления со стороны русских.

       Мы ищем нечто подобное везде где это ещё уцелело. Это очень сложно понять, почему в последние три сотни лет вся власть России самым странным образом и с заметным успехом старалась стереть с лица земли как можно больше древних замков, храмов, литературы и прочего, что было построено или хранилось в местах природной силы. Ведь здесь, на поистине огромной территории практически ничего не осталось из их наследия, однако курганы стоят.

       В них спит страшная Сила, Вилли, а зачастую сокрыты еще и такие артефакты, что, имея их на руках, можно положить к ногам Германии все человечество…

       — Не пытайтесь меня обмануть, Конрад, — одеваясь, решительно вклинился в его монолог Вендт, — Вы совсем не похожи на мистика или романтика, и, я подчеркиваю это, выглядите, как человек думающий и подвергающий все глубокому анализу. Я медик, и у нас здравомыслие в цене, но, раз уж вас так раскачали мои слова, разрешите, пока наш командир отмалчивается, задать вам несколько вопросов? Замечу, все они касаются только того, что я сейчас услышал…