Хватка (СИ) - Войтешик Алексей Викентьевич "skarabey". Страница 37

       Что же до самих фашистов, то они не особенно-то по этому поводу переживали и вели себя так, словно ничего особенного не произошло. Два дня к кургану возили с округи свежий лес, тут же его размеряли и пилили, после чего волокли в штольню. Из нее, к подножию, таскали носилками землю, а там несколько солдат тщательно ее просеивали, рассматривали и перебирали каждый камешек, что оставался на металлической сетке.

       Все это было хорошо видно сельчанам, а особенно вездесущим и любопытным мальчишкам. Вечерами расквартированные вблизи Правления немцы снимали усталость с помощью самогона, а легедзинцы, собирались у дальних хат по скамейкам, и живо обсуждали меж собой все то, что видели и слышали за прошедший день. Все, как один селяне сходились в мнении, что те многие несчастья, кои накличут на свои глупые головы гитлеровцы, потревожив могилы древних предков, будут им самой верной платой за все, а особенно за расстрел несчастных Менделей. Сказано же было еще стариками: «никогда не ройте курганов». Дед Бараненко предостерегал пана Юзефа, когда тот расспрашивал старика о легедзинских захоронениях. Ведь не важно, где стоит курган. Людская молва утверждает, что копаться нельзя в любом из них.

       Калужинский, выслушав это, только улыбался, а еще заметил, де, у немцев есть офицер, что объехал пол мира и бывал в таких страшных местах, куда даже черт не совался и, раз еще жив до сих пор, значит, всяко он в этих делах смыслит побольше какой-то там людской молвы. Старик спорить не стал. В конце концов, это их, немцев, дурное дело, как «як собі ліхо на плечі просадити».

       Но, вопреки ожиданиям сельчан, немцы совершенно безбедно продолжали вгрызаться в заросшее чертополохом тело кургана и, как докладывал вечером деду Петрок, сегодня как раз откопали что-то важное, поскольку к вечеру собрались кучей, довольно галдели и долго рассматривали какие-то предметы. Караульные, заметно ослабившие бдительность за несколько последних дней, уже подпускали детей близко, но не настолько, чтобы за спинами собравшихся к находке солдат что-то как следует рассмотреть.

       — Дед, — спрашивал Петрок, когда они по сложившемуся в последнее время обыкновению, сидели с ним вечером на скамейке, — а что, если немцы сегодня великана откопали?

       Старик только косо глянул на внука, тяжко выдохнул и огладил седую бороду:

       — Сказки все это, Петруха, — после паузы, тихо проронил он, — …сказки.

       — А вот хорошо бы было, чтобы он проснулся, — не сдавался Петр Ляксеич, — большой такой, поднялся, в кольчуге, с мечом, как Илья Муромец, и …надавал по мордам им всем. А потом достал из кургана свой щит и пошел к Киеву…

       — Ты, — не дал ему продолжить дед Моисей и, опасливо оглядываясь, продолжил, — вот что, хлопче. …Брось всякое там придумывать. Парень ты у нас не глупый, и понимаешь, что к чему.

       Война, брат, беда великая, но раз уж она пришла и деваться теперь некуда, то и ей надо быть благодарным.

       — За что ж это, дед? — Удивился Петрок.

       — А хотя бы за то, внук, что открыла для нас те поганые рожи, что столько лет бок о бок с нами жили и ласково улыбались при встрече. Заруби себе на носу, Петруха, с нынешними порядками каждое слово надо обдумывать, а уж детишкам вообще лучше помалкивать. Разницы нет, по незнанию или глупости, а вот где-то что-то сболтнешь, и уже завтра же Калужинскому и Ремеру все донесут.

       Я, внучок, пожил на белом свете, и всякого видел. Оно и при советах было такое, как те змеи меж собой шептались, но, чтобы так! …Кому и веришь, подозревать начинаешь. Каждое слово, собаки, доносят до немца, а у того, ты сам видел, норов панский. Только вот пан, если что не так, плетьми сек, а эти сразу к яме и…

       Сурьезно, брат, в нас вцепились. Бахвалятся, что Киев вот-вот возьмут. Думал, что брешут люди, так нет, выходит, что на самом деле. Опять же, все по слухам! А кто про то знает, что там в Киеве, в Москве, Ленинграде?

       Вот сидишь тут, думаешь об этом и прямо в груди закипает, Петро. Раз они добрались до тех городов, то в таком разе уже вся Белоруссия и Украина оказалась под немцем? Это ж даже представить страшно, сколько земли загреб он под себя! На эдаком просторе на то, чтобы поставить на каждую версту хоть с десяток немцев, …это ж сколько их надо? А они ж еще и дальше прут! Вот и суди теперь, какую они силу набрали.

       Кто-то мне говорил, что с фашистом идут и итальянцы, и австрийцы, и чехи, и словаки, …северные народы! Выходит, брат, на нас весь мир ополчился? Интересно только за что?

       Как тот офицер говорил? «Мы не вас, люди, мы коммунистов пришли воевать…». А что им коммунисты сделали? Сами же говорят, что большевики нас обманывали, вязали по рукам всех хозяев, ничего на своей земле делать не давали… Да хоть бы и так! Но это ж нас, Петро, понимаешь? Не их ведь обманывали и в Сибирь отсылали. К ним-то никто с нашей стороны не совался, не просил: «приди, Гитлер, помоги!» Вот и выходит, что и эти только на словах все красиво рисуют: «землю — крестьянам, заводы — рабочим».

       Страшно мне, внуче, — вдруг признался дед, — больно крепкая хватка у немца. Держит так, что скоро и дух из нас вон! Хитрые они, сволочи. Кого запугать, кого подкупить посулами, …к каждому знают, как подступиться. А кто не подлаживается под их уклад, сразу в расход. Эх, тут бы собраться, да упереться всем миром, да …где там. Еще и свои, злыдни, за шкуру дрожат, и выслуживаются перед ними. Нет, — замотал косматой головой дед, — тут по одному не выскользнуть, …хватка, брат. Хорошо бы мертвая…

       — Мертвая? — Не понял Петрок. — Что ж хорошего, дед, если она мертвая?

       — А ты видел ее хоть раз? — спросил старик.

       Петруха лишь коротко втянул голову в худые плечи:

       — Это…, — осторожно предположил он, — когда …собака за штанину крепко прихватит?

       — Ну ты, …за штанину, — улыбнулся дед Моисей. — «Мертвая», Петро, это когда собака или тот же волк так зубами вцепится, что от ярой злости его аж пасть деревенеет. Держит, злюка, а отпустить уже не может. Во тут, если, конечно, не за горло тебя ухватили, и есть твой главный случай на спасение. Больно, страшно, а если рука свободна — хватай нож, щепку, молоток, что есть под руками и рази эту сволочь прямо в сердце!

       — В сердце? — Испугался Петрок.

       — В него, внуче, — наущал дед, — иначе нельзя. Если не бить на смерть, может отпустить хватку и тогда пиши пропало…

        (Нем.) Наружу евреев!

        (Нем.) оружие готово?

        (Нем.) отдайте им.

        (Нем.) Ну хорошо. Солдаты, ко мне!

        (Нем.) Дайте ему оружие.

        MP 38, MP 38/40, MP 40 (сокр. от Maschinenpistole) — , разработанный Генрихом Фольмером на основе более раннего MP 36, и использовавшийся в качестве личного оружия. Состоял на вооружении во время .

        (Нем.) Поменяйте.

        Подобное, в Витебской области в годы войны видела своими глазами Д.А. Маньковская, бабушка моей супруги. Я запомнил эту страшную историю, но через несколько лет, когда Дарьи Анисимовны уже не было в живых, точно такую же, только уже произошедшую на гомельщине, мне рассказал товарищ и клялся, что слышал это от своих стариков.