Похищенная, или Красовица для Чудовища (СИ) - Чернованова Валерия М.. Страница 28

Дождавшись, когда страсти внизу поутихнут и в доме воцарится привычная атмосфера вялого уныния, Мишель осторожно, стараясь не воспроизводить ни звука, стала спускаться по лестнице. Такой же скрипучей, что и рассохшиеся половицы на чердаке.

Несмотря на страх быть пойманной, девушка не останавливалась. Упрямство в ней снова взяло верх над всеми остальными чувствами. Мишель вознамерилась во что бы то ни стало повидаться со знакомым незнакомцем, причём сделать это как можно скорее. И, если поймёт, что перед ней настоящий джентльмен, а не жалкое его подобие, вроде Галена, обязательно расскажет тому о своей беде.

Впрочем — девушка горестно вздохнула — внешность зачастую бывает обманчива. Теперь-то она это точно знает. До недавнего времени Гален Донеган тоже успешно прикидывался джентльменом, эталоном манер и образцом для всех мужчин-соседей. А вон оно что оказалось на самом деле…

В коридоре второго этажа привычно властвовали сумрак и тишина. Иногда Мишель начинало казаться, что этот дом необитаем. Населённый только лишь призраками, являвшимися ей в обманчивой плоти.

Крадясь на цыпочках, Мишель останавливалась возле каждой двери. Прислушивалась и гадала, в которую же из гостевых комнат определили франтоватого гостя, так осчастливившего своим появлением девиц Кунис и Донеган.

«Раз он меня не запер, значит, я могу ходить по дому. В крайнем случае скажу, что хотела забрать свои вещи, которые мне так и не принесли», — храбрилась пленница, но сердце в груди всё равно стучало как сумасшедшее.

Не успела Мишель так подумать, как с улицы донёсся шум, показавшийся ей оглушительным, — лошадь яростно дробила копытами сухую землю. Неизвестный всадник мчался по аллее к дому.

Девушка замерла, парализованная страхом, а услышав, как внизу хлопнула дверь и по холлу разнёсся раздражённый голос Галена, звавшего кого-то из слуг, вырвалась из пут оцепенения и пулей понеслась по коридору. Не поднялась — взлетела по лестнице. И только задвинув щеколду — дрожащими, непослушными пальцами — обессиленная волнением, скользнула на пол. Мишель испуганно застыла, вжавшись в створку, моля Всевышнего, чтобы Донеган не поднялся к ней. Щеколда, если его и задержит, то только лишь на пару мгновений.

К огромному облегчению пленницы, ни днём, ни вечером Гален к ней не пришёл. Только служанка забегала, чтобы принести сначала обед, а потом ужин. На вопрос Мишель, кто это осчастливил своим визитом хозяев Блэкстоуна, рабыня промямлила что-то насчёт того, что ей запрещено разговаривать с «мисс гостьей».

— Да чтоб тебя, Донеган! — в сердцах воскликнула Мишель, по привычке раздражённо ударив каблуком об пол. — Ни с кем не говори, живи в грязи! Как это ты меня ещё голодом не начал тут морить!

Справившись с очередным приступом злости, пленница продолжила уборку, и к вечеру чердак если и не превратился в уютную, идеально чистую комнату, то хотя бы приобрёл более-менее сносный вид. Свесившись из окна, Мишель старательно трясла простыни, хоть и понимала, что чистыми они от этого всё равно не станут. С горем пополам вытряхнула и ковёр. Неумело смахнула тряпкой пыль со стола и полок, подмела и даже помыла полы. От гримасы отвращения, не сходившей с запачканного грязью личика, у Мишель ныли скулы. А от воды кожа на руках стала сухой и сморщилась, будто у старухи.

— Какая же это неблагодарная работа. — Мишель устало опустилась на стул. Склонилась к миске с остывшей овощной похлёбкой. Девушка чувствовала себя настолько разбитой, усталой, измождённой, что едва сумела проглотить несколько ложек.

Аппетита не было, и печёное яблоко, политое мёдом, ставшее ей десертом, Мишель жевала, даже не чувствуя его вкус.

К вечеру «дом с призраками» стал и вовсе походить на склеп. Тишина, захватившая Блэкстоун в свой плен, действовала на нервы. Все в нём как будто вымерли. Застыло время.

Лишь за окном её маленького убежища что-то менялось: тревожно шумели деревья, сгущались сумерки. И небо, окрашенное багрянцем, вдоволь напитавшись алым, постепенно темнело, с каждой минутой всё больше походя на чёрный бархат, по которому чья-то невидимая рука рассыпала бриллианты-звёзды. А посредине, будто главную драгоценность, умостила похожую на тарелку из дорогого фарфора луну.

Мишель подняла голову, подставляя лицо холодному лунному свечению, и поёжилась от тревожного предчувствия. Что этой ночью обязательно случится что-то страшное.

Непоправимое.

В приглушённом свете керосиновой лампы, тускло поблёскивавшей на столе, окружающая обстановка казалась ещё более зловещей и мрачной. Мишель подумалось, что сегодня она вряд ли уснёт. Только не тогда, когда полная луна нахально заглядывает в окно чердака, беря пример с фарфоровых кукол, весь день тоже пристально следивших за новой «квартиранткой».

Говорят, в полнолуние прежние обитатели этих земель становились особенно сильными и ещё более опасными. Лугару черпали Силу из ночного светила и, превращаясь в волков, до самого рассвета блуждали по лесу в поисках поживы.

Словно отзываясь на её мысли, где-то вдали, в недрах глухой чащи, раздался волчий вой. Громкий, голодный, полный исступлённой ярости и жажды охоты. Мишель поёжилась, чувствуя, как по коже бегут мурашки. Закутавшись в найденную в сундуке среди остальной ветоши шаль — сплошь изъеденную молью, — вместе с керосиновой лампой направилась к стеллажам.

Остановив свой выбор на книге, на полустёртом корешке которой ещё можно было разобрать название «Морской дьявол», решила, что это наверняка авантюрный роман про приключения какого-нибудь красавца-пирата на бескрайних просторах океана. Одна из тех историй, которые она так любила, считая и себя тоже немножечко авантюристкой, и всю жизнь мечтала о приключениях. Хоть теперь понимала, что лучше бы и дальше продолжала о них мечтать, сидя возле затопленного камина своей спальни, и, затаив дыхание, переворачивала страницу за страницей. Пусть бы маялась дома от скуки, чем проходила через испытание, что выпало на её долю по милости гадкой колдуньи.

Чихнув от запаха пыли, ударившего в нос, Мишель вернулась за стол. Не сдержавшись, погрозила кулаком властительнице ночи, расплескавшей по округе свой ядовитый свет и по-прежнему (будто луне больше нечего было делать) пристально наблюдавшей за пленённой девушкой.

Мишель надеялась, история морехода, в каждой главе вляпывавшегося в неприятности и с лихим задором из них выпутывавшегося, поможет отвлечься, и постепенно сон придёт. Но нет, далёкий волчий вой, пугающее дрожание теней на стенах, подозрительное шелестение листвы под окном заставляло Мишель нервничать и с замиранием сердца вслушиваться в ночные звуки.

— Да когда же они наконец угомонятся! — Девушка резко захлопнула потрёпанный томик.

Казалось, волки подобрались совсем близко. Ярятся под самыми стенами Блэкстоуна, надеясь проникнуть в дом.

Обессиленная волнениями минувшего дня, Мишель устало вздохнула и откинулась на жёсткую спинку кресла. Скользнула взглядом по видавшей виды столешнице, по плохо вымытому стеклу, заключённому в старую растрескавшуюся раму, и вновь обратилась к луне, гордо возвышавшейся над спящим поместьем.

Зевнув, девушка рассеянно подумала, что за уродливый кустарник окаймляет боковую аллею, и было бы неплохо что-нибудь сделать с редкими чахлыми деревцами — не чета тем, что обрамляли центральную аллею. От того, что луна светила так ярко, гравиевая дорога казалось покрытой тончайшим слоем перламутра. И скамейки, убегавшие к воротам, как будто выковали из волшебного олова. От лунного свечения не укрылось ничто, кроме двух высоких фигур. Не то они поглощали свет, не то он их пугливо сторонился, не желая связываться с созданиями мрака.

Мишель вскочила как ужаленная, движимая необъяснимым чувством страха. Первым порывом было убежать, но, понимая, что бежать ей некуда, замерла, слыша, как в груди исступлённо бьётся сердце. Будто прикованная к незнакомцам взглядом, следила она за тем, как тьма, которую они олицетворяли, всё ближе и ближе подбирается к дому. Назвать этих существ людьми у девушки язык не поворачивался. Воображение, подхлёстнутое непонятным волнением, рисовало перед глазами голодных хищников. Охотников, безжалостно идущих по следу.