Маг и его Тень (СИ) - Веденеева Валерия. Страница 44

Венд посмотрел на спутника жрицы, сидевшего слегка в отдалении, и подумал, что ни разу еще не слышал его голоса. Хороший Эриге достался охранник: услуги человека, способного драться наравне или даже лучше клановцев, стоят очень дорого.

Сперва говорили о предстоящем переходе через земли кочевников, а потом разговор перешел на Тонгила.

— Меня удивляет, что упоминание моего клана вас так смутило, — сказала жрица, и воин заметил, как при этих словах Тибор слегка поморщился.

— Тонгила в наших краях боялись, госпожа, — вежливо объяснил Кирк. — Самый сильный Темный маг империи, глава Ковена — это создавало определенную репутацию.

— Боялись? — переспросила Эрига. — Сейчас нет?

— Сейчас он, говорят, мертв, — криво усмехнувшись, сказал Истен.

— Вот как, — проговорила жрица. — Кто-нибудь из вас видел его мертвое тело?

Воцарилось молчание, нарушил которое Тибор:

— Нет, но слухами земля полнится.

— Интересно, как бывает в жизни, — проговорила девушка. — Вот человек богат, могущественен, родовит. И вот он исчезает, и никому не ведомо, что с ним на самом деле сталось…

— Тонгил не был родовит, — резко сказал Ресан, и Венд с трудом удержался, чтобы не закрыть глаза рукой и не застонать вслух. — А богатства он получил, когда коварством погубил Великого Неркаса.

— Насчет богатств соглашусь, — жрица кивнула. — Но отчего ты считаешь…

— Мне известно, — перебил ее юноша, — что в его роду не было ни одного тара. Простолюдин, наглый выскочка… — Ресан замолчал, свободная рука, лежащая на колене, сжалась в кулак. Через пару мгновений продолжил: — Темный и сам прекрасно знал, что титул Великого ему не по чину, иначе не взбесился бы так, когда… когда одна взбалмошная девица указала на его, безродного ублюдка, место.

— А-а, это ты о скандале, случившемся этой весной, — протянул Истен. — Точно, помню. Мы с братом тогда как раз были в столице. Говорят, Тонгил просто позеленел от злости, но на благородную даму с кулаками не кинешься.

Венд нахмурился. О скандале он, естественно, тоже слышал, хотя названная свидетелями причина еще тогда показалась ему странной. Арону, насколько он помнил, никогда не было дела до чьего-то — или своего — происхождения. Впрочем, люди меняются…

— Удивительно, — словно эхом отозвалась на его мысли жрица. — Я могу поверить, что та девица его действительно задела, но, возможно, по совсем другой причине, не имеющей отношения к дворянству. Позвольте, я объясню?

— Конечно, прекрасная госпожа, — тут же хором отозвались Истен и Кирк. Венд взглянул на Тибора — тот следил за разговором молча, не забывая прихлебывать из тарелки. Когда та опустела, велел Рикарду налить еще. Вмешиваться в беседу об убитом им маге пират не желал.

— Боги и богини не зачинают и не рожают так, как мы, люди, но порой — очень редко по меркам смертных — и у них появляются дети, — начала жрица. — Однажды Богиня Льда явила в реальность сына, бессмертного и одаренного могуществом. Возмужав, он полюбил смертную женщину. От их союза у нее родились близнецы — мальчик и девочка. Когда враг моей Богини, Гита Солнечная, решила уничтожить ее сына, проклятие сработало лишь наполовину: он не погиб, но стал смертным. Уже как человек он взял себе имя — Арон Тонгил — пришел к любимой, сделал ее своей женой не только перед ликом Богини, но и перед людьми, и стал основателем нового клана. У них родилось еще много детей, но только старшие близнецы несли в себе ихор божественной крови, и только их потомкам дозволено нарекать своих детей в честь первого Арона. Родословная Темного мага Тонгила прямой линией восходит к мальчику, рожденному первым. К чему ему заботиться о ваших имперских титулах и якобы благородном происхождении, если он — потомок богини?

Долгое время все молчали. Эрига, высказав, что хотела, достала из поясной сумки гребень и начала расплетать уложенную на голове косу. Волосы у нее оказались роскошные: длинные, густые, шелковистые. Венд, залюбовавшись, даже забыл о теме беседы.

— Разве Тонгил, будучи изгнан, не считался извергнутым из рода? — нарушив молчание, осторожно уточнил Кирк.

— Конечно, нет, — жрица покачала головой. — Во-первых, изгнан был его отец. Во-вторых, крови нет дела до человеческих игр в политику.

— Эрига, позволь спросить, — подал голос Шор. — Если ваш клан насчитывает несколько сотен тысяч человек, и все они потомки первого Тонгила, стало быть, потомков старших близнецов тоже немало?

— Верно, — согласилась жрица.

— Насколько немало?

— Несколько тысяч, — отозвалась она.

— В таком случае, происхождение Темного не столь уж уникально.

Она рассмеялась:

— Тары и тарэсы, я и не говорила, будто оно в чем-то уникально. Но и безродным его, уж извините, назвать никак нельзя.

Венд вновь посмотрел на Тибора: тот разговор слушал, но с видом откровенно скучающим, словно бы речь шла о делах, ему давно и хорошо известных.

— Ты думаешь, она сказала правду? — позднее, когда пришло время устраиваться спать, спросил воина Ресан. — Насчет происхождения Тонгила?

— Думаю, да, — отозвался тот. — Тебя это смущает?

— Я не могу понять, — юноша сел, притянув колени к груди, и обхватил их руками. — Если упоминание о собственной безродности могло мага только повеселить, отчего он разозлился?

— Тут надо у твоей сводной сестрицы спросить, что такого она ему наговорила, — пробормотал воин, подавив зевок.

— Может быть, он только притворился, будто взбешен, чтобы надавить на отца? А она по глупости помогла в его планах? — подавленно сказал Ресан.

— Если Тонгил все же жив, однажды нам встретится и будет настроен поговорить, спроси его об этом, — Венд вздохнул и закрыл глаза, погружаясь в сон. Но еще услышал бормотание парня:

— Обязательно спрошу — перед тем, как прикончить.

К присутствию жрицы все привыкли быстро. Особого внимания к своей особе она не требовала, тяготы пути переносила с легкостью, говорившей о долгой практике, а еда, благодаря ее участию в процессе варки, стала намного вкуснее. Телохранитель ее везде следовал за своей госпожой, умудряясь оставаться при этом незамеченным. Венд даже несколько раз ловил себя на том, что вовсе забывал о существовании этого человека.

А еще у Венда появилось новое увлекательное занятие: следить, чтобы Ресан не совершил какой-нибудь фатальной глупости. Настолько увлекательное, что иногда он почти всерьез думал о том, не сменить ли по возвращении род занятий и не устроиться ли к какому-нибудь богачу гувернером-надсмотрщиком за великовозрастными балбесами. Опыт ведь уже есть.

Впрочем, после рассказа Эриги о происхождении Тонгила юноша, кажется, вспомнил о цели путешествия и решил, что спасение брата важнее сердечных дел. По крайней мере, Венд очень надеялся, что именно так объясняется частая задумчивость Ресана и его более редкие и менее долгие взгляды в сторону Тибора. Общество жрицы юноша всеми силами избегал.

Шел пятый день путешествия, солнце только-только пересекло полуденную точку, когда Тибор неожиданно остановился и вскинул руку, потом повел головой, раздувая ноздри, словно принюхиваясь.

— Кочевники недалеко, — сказал отрывисто. — Около двух десятков, все верхом. Настроены не враждебно, но лучше не рисковать. Ресан, доставай тамгу, — они будут здесь уже скоро.

— У тебя удивительные таланты, Тибор, — проговорила жрица. Пират ей коротко улыбнулся, но взгляд остался цепким и серьезным.

Кочевники действительно появились через считанные минуты, причем в их количестве молодой наемник не ошибся. От отряда отделился один, поднял вверх пустую правую руку и направил коня в их сторону. Ресан, заметно волнуясь, сидел в седле по левую сторону от Тибора и сжимал в руке тамгу старого шамана. Когда кочевник подъехал достаточно близко, юноша заговорил. Венд слабо понимал наречие тууров и уловил только основной смысл. Традиционное пожелание светлого неба и удачной охоты, потом призыв беречься от черного шамана — что бы это ни означало — и, наконец, упоминание имени деда Ресана и цели их путешествия — ставки Великого шамана. Кочевник выслушал всю речь молча, потом разразился ответной, смысл которой Венд понял еще хуже, и, кивнув всем на прощание, развернул коня.