Ведьма и Вожак - Суббота Светлана. Страница 58

Заговорщики с кем-то вели переговоры через магический артефакт. Кем-то, любящим золотые рюшечки. Я завертела головой и изогнулась, пытаясь хоть что-то еще разглядеть.

— Не могу больше, — простонал Стэн, не выдержав моих плясок. И начал заваливаться вбок.

— Нет! Еще немного! Пожалуйста! — воскликнула я, но ситуация была уже неисправима.

Хорошо, что друг не упал, а просто съехал вниз, вместе со мной. Не хотела бы я завалиться плашмя в кусты. Сейчас я просто упала на него сверху, бедром чувствовала мослы худощавого друга, а спиной — мягкость травы. Трава была приятнее. И скорее пострадала моя гордость, нежели тело.

— О-о-о-о-о, ножку убери, умоляю! — пожаловался страдалец, спихивая мою ногу со своей шеи.

— Кто там? — осторожно донеслось сверху. Мистер Устер, проректор.

Что ж, я сделала что могла. Они явно там занимались преступной деятельностью, если и кузен, и «человек в рамке» со всей возможной скоростью постарались исчезнугь из комнаты. Теперь мне оставалось пройти по как можно большему количеству мужских спален в поисках голубых апартаментов, которые я хорошо запомнила. И найти третьего из заговорщиков.

— Рвем когти, дружище! — прошипела я, слезая со Стэна и хватая туфли.

Глава 35

Кто еще может так разозлить, как близкие люди?

В аудиторию мы так и не вернулись. К моему величайшему сожалению, торопясь уйти с места событий, я пяткой задела Стэну по носу. В итоге Стэн немного покричал.

Когда-то мне на тренировках пару раз попадали неудачно по носу, это действительно очень болезненно. Но совершенно не причина так пугающе выть.

В итоге проректор так и не решился выглянуть в окно, а наоборот, резко закрыл створки.

— Странно, человек работает в столичной Академии, должен разного повидать в своей жизни. А пугается простого воя под окном. Вот она, нечистая совесть, — бурчала я.

— Я бы тоже захлопнул. В кабинете хотя бы безопасно, а на улице ты — когти вырвать обещаешь, меня ногами бьешь. Мистер Устер опытный и осторожный маг, знающий жизнь. Вот с кого пример брать надо, а то «Стэн, выйди, проведи в лечебный корпус», а что понадобится он конкретно мне самому — я не догадался. Ох, не знаю, Фира, ты же девушка, хотел бы я посмотреть на того, кто твоего характера не испугается. — Стэн держал свой подпухший нос двумя руками, словно боясь его распада на составные части.

— Извини, что я тебя втянула во все это, — расстроенно заглядывая ему в глаза, извинялась я. — Хочешь, я врача позову?

— Не надо, — со вздохом отвечал парень. Мы шли к воротам, и я не знала, как помочь, поддержать его. Впервые в жизни ощущала себя военным, подставившим гражданское население.

— Может, тебя проводить?

— Не надо.

— Хочешь, я объясню твоим родителям, что ты меня спас, выручил в трудной ситуации?

— Фира, только не знакомься с моими родителями! Я этого не переживу, а ты обещала, что я выживу!

Любопытный охранник буквально сиял, разглядывая наши побитые лица и потрепанную одежду. К воротам подъехала ранее стоявшая на повороте черная карета. О нет! Только не это. Торваль…

— Что здесь происходит?

Хмурый, как грозовое облако, Виктор выпрыгнул из кареты. Особенно внимательно он почему-то посмотрел на огромные дыры в моих чулках. Затем воззрился на бедного Стэна.

— Я вас спрашиваю, молодой человек, почему леди с вами в таком состоянии?

А у меня, значит, не надо спрашивать?

Я адекватный человек. Все комплексы свои знаю, умею с ними жить и не боюсь просыпаться каждое утро с собой на одной подушке. Я даже иронизировать на этот счет могу. Да-да, Фира не любит, когда ее игнорируют, когда спрашивают не ее, а рядом стоящего парня. Я что, выгляжу жертвой? Или женщина, в отличие от мужчины, не умеет отвечать на вопросы?

А еще было очень обидно, что Виктор видит меня такой. С растрепанной прической и еле прикрытым красным ухом. Вон у Стэна только нос пострадал.

— Э-э-э.

Мой однокурсник никогда не был гением изворотливости и порядком растерялся. Не дождавшись вразумительного ответа от молодого человека, Виктор гаркнул на охранника:

— Что произошло на вверенной вам территории? Доложить!

— Леди с джентльменом возились в кустах, — подло отрапортовал тот, вытянувшись во фрунт, — стонали в учебных целях!

— Что-о-о-о?!

Разъяренный волк уставился на побледневшего Стэна, потом на меня. Со сложной эмоцией злости и разочарования. «Вот живешь-живешь, — было написано у него на лице, — думаешь, это корона, а оказываются банальные рога».

Довольный охранник добавил:

— Затем ее обнаружил сын!

Теперь мы втроем изумленно посмотрели на доблестного защитника ворот. Торваль, явно остывая и начиная понимать, что с охранником что-то не так, поднял бровь:

— И вы его видели?

— Нет, потому что она его арестовала!

Вот идиот. Я фыркнула и демонстративно отвернулась от волка.

— Фира, будь добра, в карету! — рыкнул Виктор, уже не обращая внимания на толстяка.

Я, со сжатыми от злости губами, все так же молча забралась в карету, отказавшись от протянутой Торвалем руки.

Не попрощавшись с почему-то улыбающимся Стэном, мы с громким стуком захлопнули дверцы, каждый со своей стороны. И сердито уставились друг на друга.

— Ты же обещал сначала спрашивать у меня? — понеслась я с места в карьер, как только тронулась карета.

— Я и спросил! — рыкнул Торваль. — Но на мое «Что здесь происходит?» ты не ответила. Спросил побитого парня, он тоже молчит. Кто он такой?

Вопрос был задан таким тоном и с таким подтекстом, будто бедного Стэна уже приговорили к чему-то малоприятному, а возможно, категорически неприемлемому. Волк попытался нависнуть надо мной. Но я поднялась на цыпочки, а когда сравняться все равно не получилось, скинула туфли и забралась на подставочку для ног. Не позволю этому рожденному лаять мной командовать!

Виктор с изумлением осмотрел мои пальцы, вылезшие из порванных чулок.

— Смотри в глаза, когда ругаемся, — топнула я ногой, но тут карета качнулась, Торваль с размаху уселся на сиденье со своей стороны, а я полетела к нему в объятия.

— Это затруднительно, — прохрипел он, уставившись на мою грудь, оказавшуюся прямо перед его лицом.

— В глаза! — продолжала скандалить я, обхватывая ладонями его лицо и пытаясь приподнять голову.

— Протестую, пытки — недостойно наших отношений! — уже дергая уголком рта и пытаясь удержаться от смеха, бормотал Виктор, устраивая меня поудобнее на своих коленях.

Очень трудно отчитывать собеседника, когда он прижимается щекой к ключице и пыхтит блаженно в шею. Мне стало еще обиднее оттого, что он вообще не воспринимает меня серьезно.

— Я категорически против твоих дурацких команд! — повысила я голос.

И протестующе стукнула кулаком ему по плечу. Еще раз, уже сильнее. Черт. Кулаку стало больно. Основание ребра ладони заныло так, будто я ударила по камню.

Неожиданно нежное касание утеплило внутреннюю поверхность бедра прямо над чулком. Я замерла неуверенно, но движения больше не было, и я с удовольствием треснула Торваля еще раз. В конце концов, я же не сильно бью, а так, толкаю. И, откровенно говоря, он заслужил. Рычал на меня на улице при Стэне и охраннике, распоряжался грубо и беспардонно.

Довольно улыбнулась, наконец-то получив возможность выплеснуть накопленные эмоции, но тут же ошеломленно замерла.

Ладонь, а теперь стало понятно, что источником касания являлась широкая мужская ладонь, в ответ на мое деликатное, скорее эмоциональное, чем физическое воздействие, которое вообще можно всерьез не воспринимать, так, стукнула наглеца немного, мог бы и потерпеть, но… ладонь тут же продвинулась дальше, по-хозяйски смяв панталоны.

Я взвизгнула и ухватила волка за волосы.

— Прекрати немедленно! Я хочу с тобой разговаривать!

— Ты не разговариваешь, а бьешь меня. Приходится успокаивать, — нагло заявил он и погладил теплым уверенным движением там, где гладить девушек можно и нужно, но не во время же выяснения отношений.