Сны Эйлиса (СИ) - "Сумеречный Эльф". Страница 9

— Вы предлагаете мне продать свое тело за вещи и бессмертие? — с отвращением к себе и льору выплюнула неприятные слова Софья, когда поняла, что с ней просто торгуются.

— Тело? — иронично скривился собеседник, отрывисто рассмеявшись: — Ох, лиитэ, какие же все-таки люди пошлые создания, — но глаза его выражали колкость, точно в них поселились пики терний с рамы зеркала-портала. — Одно тело мне не нужно. Я ожидаю заполучить всю вас целиком, особенно душу.

— Вы намерены съесть мою душу? — испугалась Софья.

— Зачем мне что-то есть? Я разве похож на вампира или демона? — недоумевал снисходительно льор.

— Чуть-чуть, — как-то неуместно по-детски прозвучало застенчивое замечание. Несмотря на все произошедшее, Соня не привыкла незаслуженно обижать людей.

— Будет вам, лиитэ, — отмахнулся льор. — Я не так ужасен. Нет, я выражался образно. Я бы хотел, чтобы эта непокорная мятущаяся душа нашла успокоение в моей башне.

В тот миг проступил какой-то другой чародей, не парадный портрет. А тот Раджед, что действительно понимал невыносимое одиночество Гамлета, цитатами из которого сыпал на экскурсии по замку, но все не к месту. Или тот, что мог в оцепенении нелегких раздумий величественно восседать на троне. Софья зрячим сердцем уловила лишь на короткий миг эту перемену, приоткрывшуюся за маской скучающего властителя мира. И с тем Раджедом она хотела бы действительно поговорить, понять, что так терзало его. Казалось, что тот Раджед не способен на такую подлость, как похищение с целью шантажа. Но он упрямо прятал себя от гостьи.

Внезапно Софья услышала гром, да такой сильный, какой в ее мире не приносили даже тропические ливни. Раскат разорвал искусственную тишину бесконечных покоев и анфилад.

— О, не обращайте внимания, это всего лишь гроза, — махнул рукой отчего-то встрепенувшийся Раджед. Похоже, не так уж нравилось ему это природное явление. Софья заметила вспышку молнии, мелькнувшую грозной синей птицей возле одной из бесконечных арок.

Она с невольным интересом двинулась к окну, наличие которого раньше даже не замечала. Льор не успел подхватить ее за локоть или не считал нужным. Софья приникла к узкой прогалине стекла, заключенного в тяжелую раму. Окно в большей мере напоминало бойницу. Но и этого просвета вполне хватало, чтобы узреть то, что находилось за пределами чудесных садов башни.

Пустошь!

Она расстилалась до самого горизонта замысловатым нагромождением камней и скал, озаряемых грозовыми вспышками. От неприветливости пейзажа сердце невольно сжалось, смерзлось. Софья вспомнила, что говорил ей странник из портала об Эйлисе, и тягучая горечь заблестела влагой на длинных ресницах. Она не понимала, отчего едва не плачет о судьбе враждебного мира. Но, наверное, чужие страдания всегда отзывались в ней незаслуженностью суровых наказаний. О том, что этот мир мучился, рассказывали болезненные очертания деревьев, заточенных в каменные саркофаги, безбрежные пашни, раскинувшиеся у подножья башни, на которых вместо пшеницы или риса всходили лишь осколки горной породы. Перед Софьей видением предстали те неизвестные времена, когда все цвело в этом мире, а по лугами и полям бегали такие же, как она, румяные девушки, играли ребятишки. И люди как-то налаживали свой нехитрый быт за пределами башен льоров. Было ли? Снилось ли?

Ничто не говорило об обитаемости Эйлиса. Он словно спал и лишь изредка издавал стон от терзавших кошмаров, воплощенный в грозовых раскатах.

— Он не лгал… Это и правда умирающий пустынный мир, — сдавив пальцами край подоконника, отрывисто заключила Софья.

— Кто «он»? — поинтересовался Раджед, спеша отвести «гостью» от окна, мановением руки вообще стирая его, закладывая камнем и завешивая вычурным гобеленом. Но на прощанье он бросил полный тоски взгляд на ту пустыню, что пришлось созерцать его гостье.

— Не важно. Господин льор, покажите, где моя сестра, — посмела поглядеть в упор на чародея Софья, выражая всем своим видом непоколебимость.

Вид разрушенного мира нагнал на нее еще больше уныния и презрения к похитителю. Ведь со всей его магической силой он только дурачил ее, показывая чудеса своей башни. А его владения лежали в скорбных руинах. Он пытался завлечь грудами камней? Он гордился разрушениями? Нет! Он стыдливо прятал немощь и уродство гибнущего обветшавшего мира.

— Это ли слова согласия, чтобы остаться? — возмутился в свою очередь Раджед, уже немного злясь от неопределенности. Это проступало во всем его облике, нетерпеливых и все более торопливых движениях, изогнутых в напряженной полуулыбке губах и сдвигавшихся черных бровях. Похоже, Соня оставалась для него в некотором роде шарадой, загадкой, к которой он не находил верного ключа.

— Пока нет, — оборвала она возможные кривотолки, применяя все свое очарование и такт: — Но как мне удостовериться, что вы не лжете?

Вышло неловко, ребячливо. Софья к шестнадцати годам еще ни разу не очаровывала мужчин или хотя бы сверстников, пряталась от них. Нет, все ее попытки играть в хитрую кокетку терпели фиаско. Робкая тихоня – вот, кто она. Софья злилась на себя, злилась на льора, не хватало сил сдерживать гнев загнанного в угол зверька.

— Пожалуйста, вот она… — развел руками Раджед, вновь унося в ускоренном темпе через сотни комнат и просторных залов.

Вскоре показалась небольшая спальня, где под тяжелым оранжево-бордовым балдахином возвышался саркофаг, напомнивший хрустальный гроб из сказки о Белоснежке. И от невольного сравнения Софья устрашилась собственных мыслей. Под прозрачным покровом на широкой кровати лежала в позе эмбриона трехлетняя девочка, в которой безукоризненно угадывались черты Риты. Без сомнений, это была ее сестра, целая и невредимая. Она слегка шевелилась во сне, даже меняла позу, вытягивая пухлые ножки. Соня в какой-то мере успокоилась: худшие ее опасения не подтвердились. Но ни единой идеи не возникало, как поступать дальше.

— София, вы выглядите бледной, — донесся, точно из-за завесы, голос неприятно услужливого Раджеда. — Может быть, отдохнете пару дней? Самые шикарные покои уже ждут вас, мягкие бархатные подушки и пуховые перины всегда готовы избавить от усталости.

Соня только дернула плечами, отгоняя оцепенение и новые страхи, ведь никто не рассказывал ей, чем опасен колдовской сон под стеклянным колпаком. Хотелось верить, что ничем. «Хоть бы это была лишь мера предосторожности, чтобы как раз не мучить ребенка», - успокаивала себя Софья. Но любая мысль о том, что Раджед может оказаться лучше, чем прочно вошедший в сознание образ тирана, вызывала неприязнь к самой себе.

— Я только пришла вернуть сестру, — повторила, наверное, в сотый раз Софья. — Хотелось бы, чтобы вы отдали ее как можно скорее, и отпустили нас.

— Вас? Обеих? — с дьявольской ухмылкой подскочил к ней льор, становясь непреодолимым препятствием между сестрами: — По-моему, об этом речи не шло в нашем маленьком договоре.

— Верните хотя бы Риту, — бессильно взмолилась пленница, непрестанно глядя через плечо льора на прозрачный саркофаг. Самого правителя башни она все это время словно не замечала; он представал для нее преградой и опасностью.

— Но если я ее верну, где гарантия, что вы не попытаетесь сбежать? — вновь торговался чародей.

— Похоже, вы сделаете все, чтобы мне не удалось, — сдвинула брови Соня. Она вновь испытала прилив ненависти, но на этот раз уже без фантазий об уничтожении врага, а бессильной, туманившей рассудок.

— О нет, лиитэ, я бы больше всего на свете желал, чтобы вы остались исключительно добровольно, — развел руками ее змей-искуситель.

— Добровольно-принудительно, — коротким сухим смешком оборвала его Софья, отворачиваясь. — По-моему, слово «добровольно» вам не знакомо, льор. Вы сделали все, чтобы никто не хотел оставаться с вами добровольно.

— Не испытывай мое терпение, София! — помрачнел от ее резкого тона мужчина. И тогда в его голосе сталью зазвучали нотки беспощадного командира. Он, очевидно, устал уговаривать ее да рассыпаться в комплиментах.