За морем - Уильямс Беатрис. Страница 116

— Мне бы не хотелось об этом думать, — сказала я, смущенно уткнувшись взглядом ему в грудь, — я даже представить не могу тебя с другой… Но… это, наверное, как-то все же уравняло счет. Как ты думаешь?

— Это совсем не одно и то же. Ты-то еще не знала меня. И не была за мною замужем.

— Так ведь и ты на мне еще не был женат.

— Нет, был. По крайней мере в душе. Разве в Амьене не я собственноручно надел тебе на палец кольцо и закрепил его своим поцелуем? — Запрокинув мне голову, Джулиан страстно заглянул мне в глаза. — Кейт, любимая, единственное, чего я жаждал все эти долгие, ужасные годы, — чтобы вернулась моя жена. Моя Кейт. Ничего иного я не хотел. И никого другого, кроме тебя. И когда я вошел тогда в конференц-зал и понял вдруг, что это ты…

— Так вот с первого же взгляда? После двенадцати лет?

— Ну, я не был полностью уверен. Но мне ужасно захотелось немедленно это выяснить. И потому я вежливо сбежал с переговоров и пробрался к твоему рабочему месту. И тут пришла ты — с собранными этой несчастной резинкой волосами, с твоими необыкновенными глазами, сверкающими серебром. И я тебя узнал! Теперь я точно знал, что это ты.

— А я тогда не знала, что и думать! Сам великий Джулиан Лоуренс вдруг с бухты-барахты запал на меня.

Рассмеявшись, я потерлась носом о его ворот. Теплый запах его кожи вызвал во мне целый калейдоскоп воспоминаний. Повернувшись, я глянула из-за его плеча на широкую кровать с помятыми простынями.

— Но знаешь, ты ведь мог мне все сказать. Предупредить, чтобы я не отправлялась в прошлое. Что ты уже меня встретил и ничего изменить не получится.

— Как будто это бы тебя остановило! Кейт, ты же считала, что я мертв. А я всегда думал, что раз уж ты перенеслась назад, то значит, я к тому моменту уже погибну. И еще я знал, что ты не задумываясь пожертвуешь собой ради самой зыбкой надежды меня спасти, моя храбрая возлюбленная. Что ты непременно отыщешь возможность отправиться назад — в любом случае, просто чтобы попытаться, — потому что любишь меня так сильно и беззаветно, как я, наверное, не заслуживаю. — Он крепко и надолго прижался губами к моим волосам и наконец продолжил: — Поэтому я не мог себе позволить даже просто намекнуть тебе, что однажды ты можешь отправиться за мною в прошлое. Так, по крайней мере, если я не в силах был в конечном итоге уберечься сам, то мог хотя бы спасти тебя.

— И полагал, что ради моего спасения можешь все предусмотреть и проконтролировать.

— Возможно, я просто усвоил собственный опыт.

— Но я же не могу перестать дышать! Если такой мужской шовинист…

— Никакой я не шовинист! — возмущенно вздернулся Джулиан, но потом его тон смягчился: — Я лишь хотел защитить тебя. Я не мог иначе. Я ни за что бы не простил себе бездействия. Ты — моя жизнь. Я просто не могу без тебя. — Он помолчал немного. — Возможно, ты и права. Возможно, мне следовало бы поведать тебе больше… Я наделал столько ошибок, моя радость, а тебе пришлось за них расплачиваться.

— Бог с тобой, Джулиан, как ты можешь так говорить! Ты, который ради меня пошел под пули!

— Дорогая, меня правда лишь задело, честное слово.

— Дай я взгляну.

— Потом. Ничего там такого нет.

— Дурачок, стоик ты мой ненормальный! — улыбнулась я и, взяв его лицо в ладони, стала покрывать его поцелуями: в нос, лоб, в каждое веко, в волосы на висках, в мягкую, едва отросшую щетину на щеках.

Теперь передо мной предстало совершенно мужское лицо — с тонкой сеточкой морщинок вокруг глаз, с обтянутыми кожей скулами и подбородком. Целых двенадцать лет жизни, двенадцать лет постепенных, еле заметных перемен — и все прошло мимо меня!

— Дорогой мой дурачок, преданный, единственный и неповторимый! — выдохнула я ему в губы.

Он польщенно вздохнул и, обхватив меня руками, медленно провел ими до головы, обхватив ладонями затылок. Я чуть подалась назад, кое-что припомнив, и, вытянув его левую руку, удержала перед собой:

— Вижу, ты носишь свое кольцо.

— Ну разумеется. Почему бы мне его не носить! Я ведь твой законный муж. Наконец-то, черт возьми!

Я покрутила кольцо пальцами, глядя, как играет свет на его тонкой золотой полоске.

— Я просто к нему еще не привыкла, — и, подняв глаза на Джулиана, улыбнулась. — Оно так чудесно на тебе смотрится!

— Да, до сих пор вызывает немножко странное ощущение, но мне это даже нравится.

— Что значит «до сих пор»? Сколько все же времени прошло? Какое нынче число?

— Нынче? Думаю, десятое октября. Мне пришлось пару суток провести в этой дурацкой больнице…

— Ох, лучше не напоминай, Джулиан.

— …пока Джефф разбирался с делами бедняги Артура. А потом мы двинули с Холландером к Гавру, пока наконец не отыскали тебя. — Осторожно выскользнув из-под меня с кресла, Джулиан направился к огромным, парой идущим вдоль стены окнам, рассказывая на ходу: — Сперва мы сфокусировались на том месте, где предположительно находился корабельный трап, но безуспешно. Тогда мы стали нащупывать нужное место, потихоньку смещаясь концентрическими кругами… — Он отдернул в стороны шторы, открыв вид на ни с чем не сравнимую, утреннюю парижскую суету. — Вот так-то лучше. Вижу знаменитый Пантеон… Естественно, все наши попытки проходили под покровом ночи, чтобы не привлекать внимания. Ушла целая неделя. Если бы понадобилось, я рыскал бы там хоть до скончания века. — Джулиан раздвинул шторы на втором окне и наконец повернулся ко мне, сияя счастливой улыбкой. — И наконец-то мы увидели тебя, такую неописуемо прекрасную и живую! Столь огромной радости, дорогая, я в жизни не испытывал! А теперь иди-ка сюда, я хочу кое-что тебе показать.

Поднявшись с кресла, я подошла к нему. Он приобнял меня левой рукой, правая же осталась висеть прижатой к боку.

— У тебя есть хотя бы перевязь или что-нибудь в этом роде? — подозрительно спросила я.

— Да. Попозже нацеплю.

— Нет, сейчас. Я не хочу, чтобы ты рисковал этим плечом. Держу пари, там у тебя еще и швы остались, верно?

— Ах ты маленькая властная плутовка! — прищурившись, взглянул он на меня и прошел к бюро в глубине комнаты.

Его пижамные штаны изумительно обрисовывали тело ниже футболки, и я совершенно бесстыдно пялилась на его стройные и крепкие округлости, прикрытые неплотно сидящим хлопком. Когда же он развернулся ко мне от бюро, у меня из груди вырвался невольный вздох.

— Что такое? — недоуменно спросил он, возвращаясь ко мне с бледно-голубой перевязью в руках.

— Просто любуюсь. Давай-ка я… — Взявшись за завязки, я завела их Джулиану за шею и надежно закрепила. Губы у меня тут же расплылись в улыбке.

— Что, улыбаешься столь хитроумному приспособлению?

— Нет, просто думаю кое о чем… Интересно, в ближайшие недели ты будешь проявлять чудеса изобретательности или же сделаешься нехарактерно для тебя послушным?

— Ха! — подхватил он меня левой рукой. — Много ты знаешь о моих способностях!

— А ты можешь отжиматься на одной руке?

— Я могу все, если есть заманчивые стимулы.

— Все ж таки побереги свою правую конечность, когда будешь изображать супергероя, — менторским тоном сказала я и закрыла глаза, прижавшись к нему лицом и наслаждаясь этим дивным ощущением тепла его груди под тонким хлопком. — С ума сойти, организовать собственный расстрел! Не смей больше так делать, слышишь?

Я почувствовала, как Джулиан играет волосами у меня за спиной, то накручивая на палец прядь, то вновь отпуская, как он частенько делал раньше. И эти его простые, незатейливые движения показались мне теперь величайшей роскошью на свете.

— Однажды ты попросила меня, — заговорил он через некоторое время, — чтобы я просыпался вместе с тобой, дожидался, когда ты проснешься, а не подскакивал ни свет ни заря. Я тогда ответил, что просто привык к утренней боеготовности.

— Сегодня так чудесно было проснуться наконец в твоих объятиях! Вот о таком блаженстве я и мечтала!

— А как же в Амьене?

— Тогда я всю ночь провела без сна. Это было совсем другое.