За морем - Уильямс Беатрис. Страница 22

— Тайные агенты, да? А ты — старательно скрываемое от всех дитя любви Джеймса Бонда и мисс Манипенни?

Он чуть не подавился кофе.

— Вот проклятье! Неужели это настолько очевидно?

— Я украдкой взяла образец ДНК, — усмехнулась я и резко опустила чашку. — Послушай, ты не возражаешь, если я переоденусь?

— Возражаю! — с наигранным возмущением ответил он. — Мне чрезвычайно нравится это платье. Но ты делай так, как считаешь нужным. Подозреваю, от созерцания сего наряда я получаю гораздо больше удовольствия, чем ты — от его носки.

— Да, вроде того. Я быстро.

— Буду ждать.

Коротким коридором я упорхнула к своей спальне. Я и правда хотела переодеться: парадный наряд оказался не очень-то удобным. Но куда сильнее мною двигала иная причина: после шампанского и всех треволнений у меня уже едва не лопался мочевой пузырь. Я вся скрутилась кренделем, отчаянно расстегивая платье, потом быстро влезла в бюстгальтер и свою обычную домашнюю «форму», состоявшую из майки, мягких спортивных штанов и кардигана. Затем поспешила в ванную — и на миг оторопела, увидев в зеркале свое лицо. Вид у меня был словно у одержимой: кожа сияла странным румянцем, обычно невзрачные серые глаза теперь прямо блистали серебром. Я вытянула из прически шпильки и, тряхнув головой, распустила волосы, потом нашла резинку, чтобы убрать от лица волнистые густые пряди.

Когда я наконец вернулась в гостиную, Джулиан стоял у подоконника, разглядывая выставленные там фотографии.

— Это я с моими лучшими подругами, — пояснила я. — С Мишель и Самантой. По окончании колледжа мы вместе прокатились летом по Европе. Похоже, это снято в Париже.

— Да, в Париже, — тихо ответил Джулиан. Потом повернулся ко мне, окинул меня взглядом. — Так, теперь я чувствую себя совершенно по-идиотски.

— Можешь расслабить галстук.

— Я не так воспитан, чтобы расслаблять галстук, — пробурчал он, но все же немного распустил узел и расстегнул верхнюю пуговицу сорочки, раздвинув пошире острые уголки тугого крахмального ворота. Затем полез во внутренний карман смокинга и извлек оттуда конверт. — Это тебе.

— Что там?

— Я приехал перед самым закрытием аукциона… Видишь ли, я чувствовал, что обязан как-то перед тобой извиниться за свое поведение в минувшее Рождество.

— Ты абсолютно ничего мне не обязан. — Я с подозрением глянула на конверт. — И надеюсь, это не та дребедень с Брайаном Уильямсом, поскольку я вовсе не живу телевидением.

— Нет, вовсе не оно, — хохотнул Джулиан. — Открой.

Я взяла у него конверт, провела пальцем под клапаном.

— Ой, нет! — Кровь прилила к лицу. — Нет, только не это. Ни в коем случае! Ты же не собираешься подарить мне долю в NetJet!

— Но я уже это сделал.

— Джулиан, там была ставка… У меня даже язык не поворачивается ее назвать!.. Это чересчур, просто запредельно много!

— Ну, это же пошло на благотворительные цели.

— Не в этом дело. Просто ты не можешь, не смеешь делать мне подобные подарки.

— Почему нет?

— Потому что я не отношусь к такого рода девицам, — вскинулась я, резко протянув ему обратно конверт.

Он вздрогнул, словно испугавшись.

— Этого я вовсе не подразумевал! Я совсем не жду…

— Нет, конечно, нет. Я знаю, что ты не… Что это совсем не то… Но как тебе сказать… — пыталась я объяснить, чувствуя, как лицо снова загорается жаром. — Ты просто не видишь очевидного — слона в гостиной. Понимаешь?

— Слона?

— О я тебя умоляю! Не понимаешь того, кто ты, Джулиан. Эта твоя… мм… твои… — Я опустила глаза, нервно теребя пальцы. Я не представляла, как это назвать. «Твои деньги»? Или «твое подношение»? И вместо отповеди я лишь вздохнула: — Давай-ка присядем. Нам надо с этим по-хорошему разобраться.

— С чем разобраться? — недоумевал он.

— Вот с этим. — Я опустилась на диван, пытаясь собраться с духом. — Правило номер один: тебе не позволено покупать мне дорогие подарки.

— И как определяется дороговизна? — Джулиан сел рядом со мной на диван и скрестил руки на груди.

— Ну… это примерно как с порнографией: увидев, понимаешь, что это именно она. А вот это, что в конверте, определенно, чересчур дорого. Просто непомерно дорого. Совсем уж перебор. — Я украдкой глянула на его насупившееся, разом погрустневшее лицо. — Послушай, чудесный подарок — цветы. Еще я люблю темный шоколад. Ну, может, даже подойдет день в спа-салоне. Но ничего такого, что я не в состоянии была бы приобрести сама. Ничего, на что я не могла бы, скажем, отдариться.

— Но ведь это крайне полезная штука! — запротестовал он, подняв перед собой конверт.

— Джулиан, я серьезно. В смысле, ты же не думаешь… — Я замялась.

— Что?

— Что я — охотница за деньгами?

— Разумеется, нет!

— Почему?

— Милая, — мягко сказал он, — уж ты поверь мне, я способен отличить одно от другого. С тех пор как я родился, у меня будто табличка чертова на шее.

— Ну а вдруг я и есть такая «золотоискательница»? А? — Я подтянула колени к груди. — Ведь это непременный спутник твоего имиджа. Неужели ты не понимаешь? Мне приходится убеждать саму себя, что это неправда, что мне дела нет до твоих миллионов. Или миллиардов. Да это и неважно. Нет, ничего не говори! — упреждающе подняла я ладонь. — Я не хочу этого знать. Послушай… Как же мне это объяснить… Понимаешь, я никогда не хотела сделаться этакой Золушкой. Никогда не стремилась стать того рода девицей, что ищет богатенького мужчину, готового осыпать ее бриллиантами. Я всегда хотела сама всего добиться, и меня пугает… что с того самого момента, как я тебя встретила, я ощутила это… эту взаимосвязь. Ведь я даже толком тебя не знала. А что, если все же дело тут именно в деньгах? Вдруг я и правда из тех «искательниц»? Чарли однажды сказал мне одну вещь…

— А, так это Чарли, — с раздражением бросил он.

— Нет, но он заставил меня задуматься. Ведь совершенно ясно, что тебя, Джулиан, невозможно отделить от того, кем ты являешься в обществе. Ты исключительно успешный мужчина, а я всего лишь женщина, и, возможно, я просто запрограммирована на то, чтобы соответственно реагировать на твой успех. Миллионы лет эволюции, — усмехнулась я.

Выслушав, Джулиан приподнял свои длинные, слегка изогнутые брови:

— И это все? То есть лично во мне тут нет причин?

— Нет, конечно же, нет! Ты… — Я запнулась, чувствуя, как стремительно озаряюсь румянцем. — Знаешь, мне бы не хотелось сидеть здесь и перечислять все твои достоинства. И все же — да. То есть у тебя их целая масса. — Я мгновение помолчала. — Ты, например, на редкость галантен, и мне это очень нравится.

— Благодарю. — Он явно был польщен.

— Или, может, дело тут в твоей наружности, рядом с которой я как будто теряюсь.

— Кейт, — вздохнул Джулиан и, протянув руку, коснулся моих пальцев, — ты чересчур серьезно все взвешиваешь.

— Ну да, имею такую склонность.

— Тогда позволь мне добавить чуточку логики в твои рассуждения. По самому характеру твоей работы ты ежедневно общаешься с несколькими богатыми мужчинами. И несомненно, хоть кто-то из них да набрался однажды храбрости просить тебя о встрече вне офиса. Я прав?

— Да, раз-другой такое было.

— Ты приняла чье-нибудь предложение?

— Нет.

— Пола Баннера, к примеру. Он-то, надо думать, владеет изрядным состоянием.

— Чушь какая!

— Вот видишь? Так что, пожалуйста, позволь мне льстить себя надеждой, что этот твой прелестный пунцовый румянец, — он легонько провел пальцем по моей щеке, — вспыхнул благодаря твоему искреннему ко мне чувству. И я сделаю все, чтобы его заслужить. — Джулиан чуть помолчал. — Ну вот, теперь на твоем лице тень скепсиса… Может, ты мне не доверяешь?

— Не в этом дело… Если честно, я не совсем понимаю, что между нами происходит. Почему ты так внезапно исчез из моей жизни и почему вдруг вернулся? А потом, почему ты вообще со мной связался? Тебе бы следовало развлекаться на вечеринках с актрисами и супермоделями, а не попивать кофе со скучным банковским аналитиком.