Времена Амирана (СИ) - Голубев Сергей Александрович. Страница 33

И Шварцебаппер, слегка подпрыгнув и опершись вытянутыми руками о верхнюю поверхность столба, стал подтягивать одну ногу, намереваясь встать на колено.

Вышло! Подошвы, слегка скользя по наклонным плоскостям, стояли, однако, на вершине, а сам Шварцебаппер с колотящимся сердцем смотрел вниз. Земли было не видно. Что там? Оставалось положиться на везение и счастье, помогающее храбрым.

***

Царский дворец был очень, очень стар. Но и он стоял тут не вечно. Были времена, когда и Амирана-то никакого еще не было, а были отдельные небольшие княжества, непрерывно воевавшие друг с другом. Тогда, в те веселые времена, на месте нынешнего дворца, огородившего себя от прочего мира пусть и высокой, но все же чисто декоративной оградой, стоял замок. И, естественно, шла вокруг этого замка стена. Настоящая, каменная, высотой раза в два больше нынешней ограды, поставленной на ее месте. Ну, а вокруг стены, как это и положено было в то время, шел ров, наполненный водой.

Ров был сделан на совесть, как впрочем, и сама стена, и замок. Он был глубоким, со стенками, выложенными кирпичом, чтобы не осыпались, а вода бралась из ключей.

По мере того, как княжество, центром которого был этот замок, присоединяло к себе соседние, военно-оборонительное значение замка все больше падало. Да так и сошло на нет. И снесли надежное, но угрюмое фортификационное сооружение, чтобы на его месте построить комфортабельную резиденцию владыки бурно растущего государства, названного впоследствии Амираном. И стену снесли. А ров — оставили. Он не мешал, зато давал дополнительную защиту. От чего? Да мало ли…

Ну, а потом и ров стал вроде как не нужен. Рядом с ажурной оградой он смотрелся нелепым анахронизмом. Его попробовали было засыпать, но выяснилось, что тут нужна такая пропасть земли, которую ведь нужно где-то выкопать, перевезти, а потом снова высыпать в это бездонное чрево. Да ну его к лешему!.. Проблему решили просто: бросили поперек рва деревянные балки, на них уложили настил из досок, и укрыли все это дерном, чтобы не портить окружающий пейзаж.

И было это давно, очень давно. А дерево — это не камень, и даже не железо, хотя, говорят, и растет где-то железное дерево. Доски потихоньку гнили, жучок-древоточец подтачивал по своему обыкновению несущие балки. Но, поскольку до сей поры никто не покушался на то, чтобы залезть во дворец через ограду, или вылезти из него, то и оставался этот, покрытый зеленой травкой и кустиками, давно всеми забытый настил, нетронутым.

***

Нырять головой вниз с непривычки всегда тяжело. Это, наверное, знает и может подтвердить на собственном опыте всякий, кому приходилось это проделывать. Прыгать же ногами вперед — это ничего. Это психологически как-то легче. Шварцебаппер сделал глубокий вдох, зажмурился, как делал это когда-то в детстве, прыгая с высокого пирса в воду голубой бухты близ летней резиденции своих родителей, и прыгнул. Правой рукой он при этом довольно нелепо взмахнул в воздухе, а левой придерживал болтающийся на боку меч.

Земля встретила грузное тело прыгуна на удивление мягко. Удивиться, однако, этому обстоятельству Шварцебаппер не успел. Столь приветливо встретившая его земля почему-то расступилась, раздался треск и полет продолжился.

Достигнув дна, Шварцебаппер не сумел сохранить вертикальное положение и повалился на спину. И если бы не вода, которой он чуть было не захлебнулся, он мог бы основательно приложиться затылком. Но такой беды не случилось, и Шварцебаппер, повозившись, поднялся на ноги, плюясь попавшей в рот влагой и изумленно таращась во тьму. Если бы славный король Арбокора был человеком верующим, он мог бы решить, что убился, и теперь находится где-то в преддверии преисподней. Но рациональный ум просвещенного монарха подсказал ему, что он провалился в какую-то яму. И, стало быть, теперь из нее надо как-то выбираться.

***

Держась рукой за скользкую, влажную, покрытую какой-то противной слизью стену, по колено в воде Шварцебаппер шел вперед. Тьма была абсолютной. Развести огонь было нечем — все промокло. Оставалось одно — двигаться на ощупь, надеясь на то, что выход из этой ловушки все-таки где-то да есть. А потом, когда выхода так и не найдется, а силы будут на исходе, лечь и умереть. Учитывая, что ложиться пришлось бы в холодную и, вдобавок, вонючую воду, этого очень не хотелось. И Шварцебаппер брел, шаря по гладкой осклизлой стене.

Похоже, впереди послышался какой-то звук. Король прислушался. Да, точно. Может быть, это кто-то из его людей. Кто-то тоже попал сюда и теперь так же, как и он, ищет выход.

— Э-э-й! — Крикнул Шварцебаппер. Он не боялся, что его может услышать кто-то посторонний. А вот найти кого-то из своих, пусть даже одного, это было бы здорово!

Шум вроде бы усилился. Радостное предчувствие согрело душу пленника подземелья. И вдруг жуткий вопль раздался с той стороны, откуда слышался обнадеживающий шум. Голос кричавшего был вполне человеческий, мужской и в нем был ужас. Шварцебаппер остановился. Сердце стукнуло с такой силой, что его качнуло. Он стоял, покрываясь мурашками и слепо пялясь в темноту. Вопль ослабевал, удаляясь, а потом и вовсе стих. Идти дальше в ту сторону вдруг резко расхотелось.

Шварцебаппер отлепился от стены. Она как-то перестала казаться ему тем, за что стоит держаться в этой жизни. Эта стена вела явно куда-то не туда. К черту, к черту!.. Он отвернулся от нее и двинулся прочь, преодолевая ногами сопротивление воды и оскальзываясь на неровном дне. Руки его были вытянуты перед собой, чтобы встретить препятствие, буде таковое возникнет у него на пути. И скоро руки, и правда, ощутили его — препятствие.

Такая же точно стена. Вот же, черт побери! А, впрочем, чего он ожидал? Нащупать лестницу наверх, туда, прочь из этой темницы? И Шварцебаппер пошел уже вдоль этой стены, но, на сей раз, в противоположном направлении.

Надо отдать должное королям Арбокора. Мужество и упорство — это у них было в крови. Дрались они всегда до последнего. Из всей вереницы своих пращуров Шварцебаппер не знал ни одного, который бы сдался неприятелю. История таких случаев не сохранила. Нынешний король, потомок столь славных предков, был ничуть не хуже. Сдаваться он не собирался. И, видимо поняв, что дальше испытывать этого человека не стоит, что все с ним ясно, судьба улыбнулась ему и протянула руку.

Какое-то дерево, выросшее рядом со рвом, своими корнями выворотило кирпичи и выпростало эти корни наружу. И вот теперь, похоже, они могли помочь Шварцебапперу. Лестница наверх? Так вот же она! Толстые, надежные корневища тоже были покрыты чем-то скользким, но, если как следует ухватиться… Вцепившись в одно из них, Шварцебаппер заелозил подошвами сапог по осклизлому кирпичу стены, одновременно подтягиваясь. Надежда придала ему сил. Держась правой, он вытянул вверх левую руку, нащупал там следующую ступеньку-корневище и, кряхтя, начал вытаскивать себя вверх, навстречу небу, солнцу, жизни наконец.

Однако… Похоже на то, что то, что было принято нами за дружескую улыбку, на самом деле являлось саркастической усмешкой. Да, тому, что мы называем судьбой, свойственны иногда и жестокие шутки.

Несмотря на то, что приходилось выкладывать все силы на этот подъем, слух Шварцебаппера остался столь же острым и, хоть и через собственное пыхтенье, но что-то он все же услышал. Он повернул голову и глянул назад. Назад и уже немного вниз. Он не упал только потому, что его просто парализовало и вцепившиеся в корни руки не разжались. Но даже этот паралич, этот мгновенный ступор, не смог удержать отчаянный вопль, непроизвольно вырвавшийся из его груди.

Из кромешной тьмы на него выплывало нечто. Тускло светящееся в темноте, ничего при этом не освещая, это порождение мрака почти не имело формы. Оно медленно приближалось к висящему на стене, вытягивая вперед, по направлению к своей жертве, какое-то подобие щупалец. Эти щупальца все время двигались. Они переплетались, казалось, проходя одна через другую, потом разбегались в стороны, открывая то, что находилось там, откуда они росли. Какое-то подобие уродливой головы с темными провалами глазниц, в глубине которых светились и двигались яркие красноватые — то ли точки, то ли искры.