За Северным Ветром (СИ) - Мекачима Екатерина. Страница 38

- Если Василиса снимет с водяного путы волхвовские, дальше что делать?

- Приказать водяному отвести вас к тому, кто поможет добраться до Богов – Индрику, царю зверей. Только Индрик сможет даровать плененной воде настоящую свободу, поэтому водяной поведет вас. Отец всех зверей, Бог, который, как и Полоз, остался в Свету, Индрик поможет тебе, ведь Полоз и на его владения посягнул. И пусть все, кто захотят тебе помочь, с тобой пойдут, – Лада помолчала, глядя в хмурые глаза брата. - А мне уже пора, Веслав, - царевна тихонько вздохнула. - Я к тебе еще приду, - она кротко улыбнулась. - И знаешь что, Веслав, - прошептала Лада, тая. – Витенег пока не пойдет свататься за Василису, хотя она и нравится ему. Наберись смелости, брат, ведь Василиса любит тебя.

- Ох, Лада, - покачал головой Веслав, но улыбки скрыть не мог. – Дурак я, да?

- Еще какой, - улыбнулась она и исчезла.

___

[1] Свита – теплая верхняя одежда из сукна

[2] нагольный кожух - дубленка из овчины, сшитая мехом внутрь

Глава 10. Ночь Чернобога

Ночь была ясная и звездная. Краешек одной из лун серебряной дугой показался в оконном проеме. Когда выглянут обе луны, в горнице станет совсем светло. Надо бы встать и закрыть окна. Царь приподнялся и обернулся на спящую жену. Агния спала крепко, и Драгослав невольно залюбовался ею. Ее мраморная кожа, такая же молодая, как и десять лет назад, будто сияла в свете ночных звезд. Ее длинные волосы, которые так и не тронула седина, разметались по подушке. Она родила ему дочь, но ее тело было по-прежнему стройно. Они вместе десять лет, но Драгослав так и не узнал, за что ее пленили Боги. Царь даже не знал, кто она. С тех пор, как человеческий дух царя поработил Полоз, Агния никогда не говорила о себе. Царю казалось, что Агния стала его бояться.

Драгослав медленно поднялся и подошел к окну. Тихо светился купол Большого Свагобора, который был виден из окон Царского Терема. Белые стены домов Солнцеграда отражали серебристый свет Дивии и Луны и золотистые отблески доспехов недремлющих Витязей. Сияющие мужи несли почетный караул у Царского Терема, охраняли улицы и стены столичных островов. И не только их. За десять лет правления войско владыки Солнцеграда возросло, несказанно возросло. Но только ночью, когда мир засыпал, Драгослав мог позволить себе задуматься о том, благодаря чему крепла военная мощь Сваргореи. И, где-то, в своей далекой, забытой душе – ужаснуться. Осталось немного, и Полоз потребует собрать войска, чтобы отплыть Запад, обогнуть Велейные Острова и…

Царь устало вздохнул: сон давно покинул правителя Сваргореи. Ночь – единственное время, когда Драгослав мог обратиться к своей душе, которая томилась в плену Змия Полоза. Ночь - Время Мора, когда голоса умерших становятся слышнее. Драгослав знал, что Дух его почил, пронзенный клятвой строптивого Бога. Царь боялся того, что, когда он исполнит клятву, данную Полозу, когда подчинит воле Змия Свет, Полоз убьёт своего Наместника, чтобы самому стать полноправным властелином. Но Драгослав страшился этого только ночью, когда мог услышать Слово своего плененного Духа. Днем же царь был уверен в том, что, когда наступит Змиев Век, Полоз дарует ему бессмертие. Ночью Драгослав боялся того, что Веслава так и не нашли. Днем владыка Солнцеграда вновь слушал зачарованных им самим духов воды, которые молвили о том, что царевича нет. Но чувствовал Драгослав: жив законный наследник Веслав. И страшился царь того, что Веславу тоже помогают Боги, раз преданные слуги Полоза за десять с лишним лет так и не нашли Веслава.

Иногда, ночами, прорывались к Драгославу и другие воспоминания его Духа: неясные видения, бывало, слышались и голоса. Но Драгослав не мог их различить. Так, оно, наверное, и лучше. Иначе бы он сошел с ума. Царь устало покачал головой и задернул окна. И в темноте почудилась Драгославу песня: тихий женский голос пел песнь, знакомую до щемящей боли в сердце. Царь подошел к постели - Агния спала, но песня продолжала литься. Драгослав прислушался: голос был ему знаком, только вот он не помнил, откуда. Песня, совсем немногим слышнее тишины, но совсем настоящая. И от голоса тепло такое было, что не передать словами. Царь медленно лег в постель и, внимая музыке, закрыл глаза. Драгослав увидел голубое небо и зеленую, сочную траву; ослепительное солнце и хрустящий под ногами снег: царь видел то, что давно перестал замечать. Царь уснул, впервые за много лет.

На утро Драгослав ничего не помнил. Ни сна, ни своих размышлений. Ум царя был спокоен и чист. После завтрака с царицей и Златой, Драгослав провел собрание Палаты Веденеев, и выслушал военного советника Здебора, который рассказывал о новых юношах, что на службу поступили. Только, сокрушался советник, вновь из казарм воины пропали. Что же такое, Отец Сварог? Почему же так часто бегут со службы бывалые воины? В мирное время живем, жалование хорошее даруем. Царь заверил советника, что он усилит охрану казарм морскими витязями.

После разговора с Здебором, царь обедал в кругу семьи. Он узнал у Златы, как ей дается учеба в Сестринском Ведомире. Злата вернулась в Царский Терем на седмицу корочуна[1], посвященную Чернобогу. Злата просила отца дать ей разрешение будущую ночь провести со сверстниками, гуляя ряженой по улицам Солнцеграда, раздавать сладости и петь песни. Но Драгослав был непреклонен: негоже будущей царице в таких забавах участвовать. Злата обиделась, губы поджала, но спорить с царем-батюшкой не стала. Мать тоже не разделяла стремлений дочки ряженой с песнями по домам ходить, да силу нечистую изводить. Вдруг кто на красавицу такую позарится, и умыкнет Злату какой-нибудь водяной? Злата и матери возражать не стала: ворожбой Злата владела хорошо, постоять за себя могла. Царевна только кротко кивнула и пообещала родителям, что ночью спать будет.

После обеда царь проверил, как чувствует себя Горыч. Морской змей обитал в незамерзающем бассейне позади Царского Терема, подле статуи Перуна. Холода не мучали трехглавого: страдал Горыч по свободе, томился его дух по великим делам. Драгослав иногда отпускал змея в плавание по морским водам, но Полоз бранил царя за это. Чем дольше будет томиться змей, тем большую силу в себе накопит, без которой не стать Драгославу царем всего Света, а Полозу не потягаться силой с Перуном.

Драгослав потрепал Горыча по одной из его массивных голов и кинул ему обед. Морской Царь тут же схватил брошенный кусок мяса. «Еще немного осталось, мой друг, - подумал Драгослав. – Еще немного потерпеть».

После того, как Драгослав навещал Горыча, царь продолжал государственные дела: принимал просителей и купцов. Перед ужином, обычно, удалялся Драгослав в Святобор, который находился за Великим Свагобором. Дуб с Великобожием, которые располагались посреди священной рощи, были окружены символизирующим живое море Светомира рвом, заполненным водой. Если святилище Ведагора располагалось на естественном острове среди озера, то капии Царского Великого Святобора хранил искусственный водоем. К Богам царь ходил один, опускался подле центрального капия Полоза, закрывал глаза и слушал повелителя морей.

Стоял темный зимний вечер. Искусственное озеро покрылось плотным льдом, на котором, мерцая в свете факелов, лежал снег. Расчищенные дорожки Свагобора светились в свете фонарей. Пирс, украшенный резной оградкой, утопал в сугробах, и лишь расчищенная служителями святого места дорога вела к дубу, за которым, следуя канонам, располагалось святилище. Драгослав пошел по льду, поднялся по ступеням к дубу, обогнул его и замер: прямо в центре Великобожия, подле своего капия, ждал его Дух Полоза. Бог морей сидел на ступенях в облике, в котором он являлся Драгославу десять лет назад. Что же такое случилось, раз Полоз сам ему явился? Впервые за десять лет Бог почтил царя своим Духом. Спокойствие царя помутилось волнением, которое невольно испытывал Драгослав, когда говорил со своим повелителем.

- Что стоишь, - пробасил Полоз, поднимая на Драгослава взгляд своих белесых глаз. – Неужели я все еще страшу тебя? – Змий низко рассмеялся.