За березовыми книгами - Голицын Сергей Михайлович. Страница 7
Ко мне обратилась Танечка:
– Доктор, милый, я стану за ней ухаживать. Мы ее будем так беречь, только пустите ее…
Лариса Примерная сняла очки, и я впервые увидел ее серые живые глаза. Обычно сдержанная, даже суховатая, сейчас она волновалась, смотрела на меня так выразительно.
– Доктор, не выгоняйте Галю, – попросила она.
– А я никаких книг искать не буду, – пробурчал про себя беловолосый Вова.
Темнело. Мы закрыли окна. Постепенно ребята успокоились, расселись по скамьям. Галя безмятежно дремала на плече Танечки. Лариса Примерная неистово строчила в свой дневник.
Да, сейчас ей придется наверняка не меньше пяти страниц накатать.
Николай Викторович подозвал Гришу:
– Знали вы про Галю?
Гриша молчал и ерошил свой чубчик.
– Ты мой ближайший помощник, давай признавайся.
– Знали, только Ленечке побоялись рассказать, – ухмыльнулся Гриша.
– Ах вот как! У вас настоящий заговор был? – притворно повысил голос Николай Викторович.
Кажется, сам он больше, чем ребята, хотел, чтобы Галя пошла с нами в поход…
А поезд все мчался, колеса вагона мерно стучали. За окном в полной тьме мелькал совсем черный лес. Ребята спали, кто сидя, кто лежа на скамьях…
Глава пятая
ГОРОД ВЛАДИМИР
Еще перед нашим отъездом Николай Викторович связался по телефону с Владимирской областной туристской станцией. Там устроимся ночевать.
Мы приехали во Владимир ночью. Вокзальная площадь была пустынна, дремали темные автобусы, молчаливые дома стояли один за другим… Немногие случайные прохожие объяснили нам, как пройти. Мы двигались молча, беспорядочной толпой, хотелось спать. Лида ковыляла сзади всех с закрытыми глазами. Слева и справа стояли дома, большей частью белые, каменные, с магазинами в нижних этажах.
Идти ночью по обезлюдевшим улицам незнакомого города было немного страшно и вместе с тем любопытно.
Прямо посреди улицы неожиданно возникло перед нами большое белое, не похожее ни на какие другие постройки здание.
Высокая арка соединяла две могучие башни с маленькими оконцами. Эту не то церковь, не то сказочный терем из тридевятого царства венчал золотой купол, исчезавший в высоте, в таинственной тьме ночи.
Такова была знаменитая крепость двенадцатого века – Золотые Ворота, построенные еще Андреем Боголюбским. Ни один враг никогда не сумел взять их приступом. Даже в страшные дни татарского нашествия, когда хан Батый жег Владимир, здесь, в башнях Золотых Ворот, грудью оборонялись отважные русские дружинники и выстояли против полчищ завоевателей.
Наконец после долгих блужданий мы нашли в тихом полутемном переулочке туристскую станцию. Молчаливая, заспанная старушка открыла нам дверь, зажгла свет, показала две комнаты. В каждой комнате стояли в два ряда койки, покрытые серыми одеялами.
– Девочки, – крикнул Николай Викторович, – быстренько заходите и сейчас же спать! Если начнете хихикать…
Какое там хихикать – половина девочек спала стоя. Мы с мальчиками направились в соседнюю комнату.
– Нас семнадцать, а коек пятнадцать… Кому-то придется спать на полу. – Николай Викторович оглядел ребят.
Черноглазый Миша выскочил вперед, поднял руку:
– Можно, я буду спать на полу?
За Мишей выдвинулся белобрысый Вова, за Вовой – еще двое.
– Я тоже хочу на полу!..
– И я!..
– И я!..
Все мальчики, кроме Гриши, Васи и Ленечки, решили устроиться на полу. Гриша и Вася, как начальники, выбрали самые лучшие места у дальнего окна.
А Ленечка удивленно пожал плечами и изрек бесспорную истину:
– Зачем я буду спать на полу, когда столько свободных кроватей?
Остальные мальчики сдвинули койки к одной стене, сняли с них матрасы и прочее, устроили себе на полу постели и улеглись все подряд.
Утром Миша оглушительно продудел «подъем» в свой кулак-рожок. Все умчались во двор на утреннюю зарядку; я повернулся на другой бок и задремал.
Не успел я забыться, как все девочки с пронзительным визгом, хлопая дверью, влетели в нашу спальню.
– Доктор спит, не видите, что ли! – крикнул на всю комнату Вова.
– Он нам так нужен, – с дрожью в голосе ответила одна из девочек.
Я сразу понял: они прибегали узнать, скоро ли я встану, и, наверное, хотели еще раз замолвить словечко за свою подругу. Они снова затопали босыми ногами мимо моей койки и выскочили в коридор.
Делать нечего, придется вставать.
Я неторопливо оделся, умылся в сенях из рукомойника и вошел в соседнюю комнату.
За длинным столом сидели все наши и, собираясь завтракать, о чем-то возбужденно разговаривали. Как только я вошел, все моментально стихли.
Я поздоровался; мне сдержанно ответили и сказали, что бабушка-сторожиха любезно предоставила для медицинского осмотра свою комнату.
Мы пошли: бабушка впереди, потом очень бледная Галя, потом я, потом Танечка как консультант.
Николай Викторович кинул мне вслед:
– Вы не очень-то верьте этой болтушке. Учтите: она врет больше, чем все наши девочки, вместе взятые.
– Пожалейте девчоночку, – улыбаясь, прошептала сморщенная бабушка-сторожиха, закрывая за нами дверь.
Выслушивая Галю, я понял, почему школьный врач запретила ей идти в поход. Дело было не только в безопасном «функциональном» шуме в сердце. Просто девочка была слабенькая, малокровная, узкогрудая. Да ведь таким-то туристский поход особенно полезен. К сожалению, не все врачи это сознают. Правда, меня несколько смущала Галина простуда – сильный насморк. Но Галя давала честное пионерское, что насморк у нее начался только вчера. «От сильных переживаний», как она старалась меня уверить.
И я решился: буду за Галей следить, и вернется она из похода неузнаваемо окрепшая.
Я нарочно сделал сердитое лицо и заворчал:
– Не мочить ног, не бегать босиком, не перегреваться на солнце, не ходить в мокрой одежде, без моего разрешения не купаться.
Галя, глядя на меня своими лучистыми, безмерно счастливыми глазами, покорно повторяла:
– Обещаю, обещаю…
Мы вернулись к своим. Они по-прежнему сидели за столом; перед каждым была миска. По нашим сияющим лицам все тотчас же догадались, как решилась Галина судьба.
Какими ликующими криками и смехом встретили нас ребята, иные девочки даже повскакивали с мест и бросились обнимать подругу.
– Ура-аа-а! Галя с нами пойдет! – закричал Миша.
– Николай Викторович, у меня колбаса может испортиться, – неожиданно сказала Галя.
– Ах, да-да-да! Ты хвасталась, у тебя колбаса мировая, – засмеялся Николай Викторович.
Миша и Вася бросились к вещам, сложенным в кучу, выкопали снизу коричневый рюкзак, бесцеремонно залезли в него. Гриша стал резать колбасу.
– Николай Викторович, а деньги у меня возьмете? – попросила Галя.
– А как же! Давай сюда десятку, а семьдесят копеек оставь себе на мороженое.
Насупившаяся Лида между тем раздавала манную кашу из ведра.
– Вам каши побольше положить?
– Да, пожалуйста, – ответил я и протянул миску Лиде. Манную кашу я вообще очень люблю, а сегодня она имела такой заманчивый кофейный оттенок.
Но когда я проглотил первую ложку, то понял происхождение этого оттенка. Каша безнадежно подгорела, и вторая ложка застряла на полдороге между миской и моим ртом.
– Вот видишь, доктор тоже морщится. – Николай Викторович гневно взглянул на Лиду.
Взглянул на Лиду и я. Она была вся пунцовая. Я пожалел оплошавшую дежурную и через силу начал есть. Все ребята молча жевали один хлеб.
– За такой завтрак надо строгий выговор, – проворчал Гриша.
– Я не виновата, это электроплитка… никогда в жизни… – Голос Лиды задрожал, она готова была разрыдаться.
– Пока не доедите каши, не встанете из-за стола. Что это такое – колбасу за две минуты, а кашу и не начинали? – повысил голос Николай Викторович. – Имейте в виду, каша стынет и с каждой минутой делается все более невкусной.