Моногамист (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна. Страница 77
Она, всё она, всё и всегда заключено для меня в ней, даже наше будущее, где ей ещё не раз придётся делать то, что по призванию и природе обязан делать я — защищать нас, находить в беспроглядной тьме наш единственно верный путь и освещать его для нас обоих… Она — мой маяк, мой проводник в этой неоднозначной и слишком сложной для меня жизни, со всеми моими достоинствами и недостатками, со всем моим багажом, грузом ошибок, заблуждений и поражений, она — мой единственный шанс выжить…
Coldplay — All I Can Think About Is You
Белый Lamborghini скользит на шальной скорости по гладкой ленте ночной трассы так легко и так безупречно, что даже узкие белые полосы безопасности не попадаются под колёса и не нарушают наше плавное движение своим предупреждающим гулом.
Я с трудом осознаю произошедшее за последние несколько часов, но чётко понимаю, что мы взяли эту гору, преодолели все выступы и все разломы, несмотря ни на что достигли вершины, и прямо сейчас начнётся главное…
Я в ожидании, мои губы едва сдерживают лёгкую улыбку предвкушения, пальцы, сжимающие диск руля, нетерпеливо вонзаются в плотный материал отделки, моё тело ждёт, жаждет, неистово хочет…
Я больше не боюсь и хочу смотреть на женственный изгиб её шеи, плавно переходящий в плечи, расслабленные усталостью руки, тонкие запястья… Отрываясь ненадолго от ночной трассы, бросаю мимолётные взгляды на густые светлые волосы, лежащие тяжёлой копной на маленьком плече, на нежный объём груди, видимой в глубоком вырезе чёрной озорной майки, мысленно ласкаю её лицо, но сейчас, в белом спортивном авто, несущемся на непозволительной скорости, моим глазам доступен лишь профиль, и я жадно впитываю каждую его черту: гордый изгиб брови, тень от ресниц, упавшую на младенчески нежную щёку, линии лба, скул, изящного носа и полных, таких сладких и желанных мною губ, чётко очертивших свой силуэт в тусклом фонарном свете ночной трассы…
Она устала после своего импульсивного выступления, но мы оба знаем, куда едем и зачем…
Паркую машину у дома — мне не до гаража, выхожу первым, помогаю Лере, всё ещё расслабленной выпитым на вечеринке, освободиться от ремней безопасности и вылезти из глубокого низкого сидения автомобиля, задуманного для больших скоростей. Не отпуская её руку, веду в дом, но по лестнице она поднимается первой, я за ней, и это созерцание её спины и ягодиц, обтянутых грубой джинсовой тканью, разгоняет в моём теле страстные, необузданные желания голодного самца, я уже раздеваю её в своих мыслях, скольжу ладонями по белой нежной коже, вдавливаю свои пальцы в мягкие ягодицы, повторяю языком каждый выступ на её шее, впиваюсь губами, захлёбываюсь запахами…
Хочу, хочу, хочу, безудержно, безутешно, как сумасшедший, как ненормальный, как одержимый, как безнадёжно больной неистребимым, необъятным чувством, называемым людьми Любовью к женщине…
Вот оно то, чего я так ждал все эти годы — мы в нашей спальне, мы муж и жена, мы оба в нетерпении и предвкушении бесконечной ночи обладания друг другом, и нам не нужно никуда спешить, нет необходимости беспокоиться о совести и порядке, о том, что где-то её ждёт семья… Ведь теперь её семья — это я, её муж — это я, её мужчина — это я, её дом — это я…
Сбрасываю пиджак, одним рывком скидываю свою футболку, наблюдая, как неуверенно и обрывочно слабыми от усталости и алкоголя руками она проделывает всё то же самое со своей, но сегодня ночью я не дам ей отдыхать…
Её руки прячутся за спину, она ловко и быстро расстёгивает застёжку на своём белье, придерживает его рукой на груди какие-то мгновения, не отрывая своих глаз от моих, затём одним резким, уверенным жестом сбрасывает его, отшвырнув в сторону… Я вижу её грудь и её взгляд, самодовольно впитывающий мою реакцию, скрыть которую уже невозможно — я одержим её телом, её женственностью, её запахами и всем тем, что может дать мне только она одна…
Low Roar Without You
Кладу её руки на ремень своих джинсов — хочу, чтобы раздела меня сама, чтобы показала мне своё желание и готовность быть мне женой полноценно, по-настоящему, именно так, как и задумано нашей природой…
Нежные пальцы неуверенно, невыносимо медлительно и не с первой попытки побеждают застёжку на моём ремне, торопятся расстегнуть ширинку, стараются стянуть с меня плотные узкие джинсы, с трудом преуспевают в этом, но я даже не пытаюсь ей помогать, наблюдая и наслаждаясь её неуклюжестью и тем, с каким мастерством сам управляю собственной страстью и нетерпением, уже необъятным, едва сдерживаемым желанием физической близости с моей женщиной… Именно с ней…
Мы обнажены оба полностью, но всё ещё тянем, дразним друг друга, оттягивая максимально тот момент, когда наши тела соприкоснутся нагой кожей, соединяясь в один организм, в одно живое существо, способное полноценно жить и душой, и телом только так, только в слившись в одно…
И вот он, этот миг наступает, я чувствую всем своим телом это будоражащее всё моё существо касание, эту нежность и невероятную мягкость, заключённую в хрупком создании с белоснежной кожей, рассыпавшему длинные русалочьи волосы по своим плечам…
Руки отказываются слушать мои строгие приказы, подхватывают и легко несут к постели невыразимо приятную тяжесть, вовсе не тянущую мои руки, а, наоборот, дарящую необыкновенное чувство заполнения пустоты, завершённости, от которого я не принадлежу сам себе… Осторожно укладываю её и не замечаю сам, как оказываюсь сверху, обнаруживаю себя жадно целующим дурманящую своим сладким запахом кожу…
«Обними, обними же меня» — мысленно умоляю, и её руки внезапно оплетают мне шею, пальцы зарываются в мои, уже прилично отросшие волосы; мягкие, воспалённые морским ветром губы, немного пахнущие орехом алкогольного коктейля, того самого, который выпустил её настоящую на свободу, страстно целуют мои, ласкают их всеми известными ей способами, которых на самом деле не так и много, но и большая часть из них — моя же наука… Но сегодня мне большего и не нужно, я счастлив обладанием уже только её благосклонностью ко мне, её согласием быть не только в моём доме, но и в моей постели — шаг за шагом я продвигаюсь вперёд, упорно иду к своей цели, к своей семье, похожей на ту, какая однажды уже была у меня, и где я был ребёнком…
Но теперь всё намного круче, ведь мужем быть куда как интереснее! Особенно сейчас, когда я толкаю свою самую трепетную часть тела в женственную нежность, и наблюдаю за тем, как наслаждение струится ручьями у меня под кожей, с каждым моим движением собирается в мощные горные реки, с каждым новым толчком топит меня в океане страсти, распаляя всё сильней и сильней моё ненасытное желание…
Никогда ещё в своей жизни я не был таким жадным в сексе, как в эту ночь, никогда ещё мои бёдра и ягодицы так не ломило от сладких покалываний бесконечных оргазмов, никогда ещё женские стоны не пронизывали моё тело раскатами ТАКОГО наслаждения…
Что это? Ласки? То, что я делаю с ней? Нет, ласки не такие… Ласки — это твоё желание доставить удовольствие женщине; то, что делаю я сейчас — это жадное поедание, нетерпеливое поглощение желанного женского тела, безуспешная попытка насытиться, ведь я, наивный, ещё не понимаю, что удовлетворить полностью мой голод и жажду в этой женщине невозможно, и никогда этого не будет, так и не случится до самого конца моих дней…
Но в ту ночь я ещё не знал об этом, а потому мои губы с невероятной жадностью ели её тело, выпивали её нежность, скользя по коже, волосам, руки сминали женственные формы, демонстрируя своё право на владение их прелестями…
Marissa Nadler — We Are Coming Back
Кажется, я вновь потерял контроль над собой, и с этой женщиной такое не впервые, поэтому я не удивлён… Измучил её, измотал в конец, лаская снова и снова, готовя к очередной своей попытке насладиться сполна, а сколько их было, я и сам уже потерял счёт, но точно немало, ведь она совершенно выбилась из сил, и только заметив, что моя фея обессилела настолько, что уснула под градом моих поцелуев, покрывающих её ягодицы и спину, я пришёл, наконец, в себя и… остановился.