Порочный Избранник (СИ) - Сызранцев Кирилл Витальевич. Страница 37

Константин слабо сжал её руку, оторвав от книги. Нити, сплетавшие их, растаяли, словно их и не было. "Зачем?" – лишь успел спросить Константин, прежде чем Фарка упала без сознания. Слёзы вновь полились из глаз Дароза, едва успевшего подхватить свою дочь. Тьма снова окутала их всех.

Злоба захватила сознание Константина, поглощая его бытие. С каждым мигом она разрасталась, словно некое существо. Но вместе с ней появилась и ненависть. Огромная, всеобъемлющая, беспощадная. Ненавидел Константин всё и вся, каждое живое существо, но больше всего ненависти было к этому месту, к этой живой, ужасающей и древней темноте. Постепенно он возненавидел и себя за своё бессилие, жалкое состояние, в котором оказался сам. Гнев пробирался из глубин души, словно острые горящие иглы, с болью пронзая плоть. Эта дикая, бурная смесь, порождённая ненавистью и болью, страхами и отчаянием, безысходностью и отчаянием обретала форму и разум. Что-то живое, сильное, жестокое, объятое неким пламенем пробуждалось, ища выход. Внутри головы бешено заметались многоножки, наводимые этой пещерой. Что-то более сильное, жестокое и ужасное желало господства над телом, пробуждая истинную агонию зла.

Тьма вновь была развеяна слабым, едва заметным, кроваво красным свечением, исходящим от Константина, взмывшего в воздухе. Его глаза пылали огненно оранжевым цветом, а зрачки стали невероятно узкими и вертикальными. Свечение становилось сильнее, а вместе с ним от юноши исходил неимоверный жар. Одежда начала медленно тлеть, обугливаться и дымиться. Его зубы казались острее и более вытянутыми, а само тело обретало дикие ужасающие очертания. Он издал громкий утробный рык, от которого сотряслись стены пещеры. Мелкие камни посыпались сверху, сгорая возле юноши. Дароз и Лусар в страхе отпрянули от мага, испугавшись его изменениям. "Идите за мной, если хотите жить" – утробно рыча, проговорило нечто.

Всё так же паря в воздухе, Константин направился к одному из ответвлений, не видимого ранее в свете шаров огня. Дароз и Лусар следовали за ним, по очереди неся Фарку на руках. Из тоннеля веяло могильным холодом и тошнотворным гниением. Но у смертных не было иного выбора, кроме как следовать за тем, кем стал Константин.

Сам же юноша едва сдерживал свой гнев. Он вспомнил урок Светорода, что эмоции даруют силу, но их необходимо контролировать. Жалость, сочувствие, сострадание и желание спасти спутников, особенно Фарку, даровало возможность сдерживать внутренне зло. Именно об этом, по предположению Константина, и предупреждал Светород.

Дароз, переполненный страхом, следовал за магом, ставшим неизвестно кем. Такой магии он ещё ни разу не встречал даже в сплетнях таверн. Перед глазами всплывали воспоминания, наполняя отчаянием и бессилием. Но желание спасти детей было столь велико, что никакой морок не овладевал мужчиной полностью. Он сжимал зубы до боли и скрипа, столь сильно, что темнело в глазах. Но эта боль приводила в чувство, отгоняя всяческие иллюзии.

Голоса не переставали шептать Лусару о его участи быть в тени сестры. Каждый миг они призывали убить отца и сестру, перерезать глотку магу и, забрав его силы, обрести власть, не виданную ранее никем. Тьма боялась этой силы, не имея возможности овладеть ею. Юноша боролся с искушением, но все попытки были тщетны. С каждым шагом он всё больше и больше приближался к отцу. Его руки тянулись к ножам, украденным у фанатиков боли.

Тонкий протяжный скрип металла. Слабый красный отблеск на сверкающих лезвиях. Высокий замах. Но что-то резко остановило руку. Перед Лусаром стоял Константин, объятый пламенем.

– Я зло большее, чем эта тьма. – словно змея прошептал Константин. – И твои мысли не тайна для меня.

– Сын! – воскликнул Дароз.

– Я не собираюсь быть вечно вторым! Я твой сын!

Но их разговор был прерван. Вервольфы, появившиеся словно из неоткуда, стаей сбили Лусара с ног. Дикий рык и душераздирающий вой эхом разнеслись по пещере. Звери схватили Лусара и скрылись во тьме, лишь слабым эхом больших прыжков выдавая своё присутствие в пещере.

Константин взмахнул рукой. Дароз и Фарка повисли в воздухе. Снова взмах рукой. Стена, находящаяся позади Константина, с грохотом разлетелась на мелкие камни. В глаза ударил яркий солнечный свет. На улице, вне пещеры, лежала гора трупов животных и людей, убитых вервольфами. Выйдя на свободу, Константин вновь зарычал. Но постепенно этот рык переходил в обычный крик. Кровавое зарево вокруг него угасало. Он упал на землю, тяжело дыша. "Мы спасены" – прохрипел он пересохшим горлом: "Сожалею".

Глава 18: "Мертвенная земля"

Слабый лёгкий ветерок колыхал пожухлую траву. Сухие скорченные деревья стояли неровными рядами, покрытые чёрной копотью. Они стояли, словно разбитое тёмное войско, изувеченное невыносимыми страданиями. Их тонкие протяжные скрипы были похожи на стоны боли и мольбы о скорой смерти. Дароз, устало облокотившись о камень скалы, горько рыдал. Он оплакивал своего сына, боялся за свою дочь и не имел возможности изменить что-либо. Его взгляд, влажный, полный боли и отчачния, с немым укором был направлен на Константина. Маг всё ещё откашливался, припав к земле. Мужчину одолевали смешанные чувства. С одной стороны, он был благодарен за спасение себя и Фарки, но в то же время винил в столь жестокой и ужасной смерти Лусара.

Отдышавшись, Константин обнял Фарку, лежащую без сознания. Он винил себя в случившемся, полностью и безоговорочно. Из его глаз тихо полились слёзы. Он только сейчас понял, как она была ему дорога, несмотря на столь короткое знакомство. Девушка ещё дышала, слабо, робко, едва заметно хрипя. Но была словно лёд холодна. Её чёрные, как смоль, волосы стали с пепельно седыми прядями, а на ресницах был иней. Пар выходил из её приоткрых губ.

Небо затягивалось плотными тучами. Но они были зеленоватого цвета. Словно мхом зарастал небосвод, в изумрудные тона окрасив всё вокруг. По земле стелился густой туман. Он укутывал собою траву и камни, словно огромный спрут своими щупальцами. Этот туман шёл против ветра, неся с собой неимоверное зловоние смерти. Запах гниения резко ударил в нос, смешиваясь с лёгким цветочным ароматом. Ветер завывал, слово некий безумный зверь.

Тошнота и рвотные позывы не заставили себя долго ждать. Первым не выдержал Константин, всё так же прижимая к себе Фарку, отпрянул в сторону пещеры, подальше от зелёного, как облака, тумана. Дароз встал, сильнее прижимаясь к камню скалы, словно желая врости в него. Где-то в глубинах пещеры жалобно скулили вервольфы.

– Что дальше делать будем, маг? – спросил Дароз.

– Не знаю. Отступать назад нельзя, растерзают. А что сулит туман я не знаю.

– А в твоей книге ничего нет?

– Она, видимо, осталась в пещере, как и клинок и посохом. У нас два пути. Назад на погибель или вперёд в неизвестность.

– Выбор за тобой, чаровник. Она, – Дароз смотрел на Фарку, лежащую без сознания на руках Константина. – доверяла тебе. Значит и я доверюсь в очередной раз, кем бы ты ни был.

Они оба, глубоко вдохнув, плавно пошли в неизвестность. С каждым мигом туман становился всё ближе и ближе. Отвратительный запах становился невыносимым. До изумрудного облака, стелющегося по земле, оставалось не более трёх шагов. Их сердца бешено колотились, готовые вот-вот выпрыгнуть из груди. Это был настоящий страх, не внушаемый никем и ничем. Затаив дыхание, они застыли в немом ожидании неизвестного и пугающего будущего.

Туман слабо и робко коснулся их обуви, словно обнюхивающая собака. Тонкие изумрудные языки боязливо скользили по ногам, оплетая их, словно вьющиеся растения. Они были холодными, как лёд, и липкими. Чем больше они оплетали людей, тем меньше боли оставалось в их телах. Страх менялся на покой, словно вся тревога вытекала из тела, забираемая этим туманом.

– Мы ещё живы? – слегка дрожащим голосом спросил Дароз.

– Как ни странно, да. – оглядываясь назад, к пещере, ответил Константин.