Готамерон. Часть I (СИ) - Цепляев Андрей Вадимович. Страница 140

— И кто хочет нам помешать? У него есть имя?

— Это тебя не касается.

— Тогда называй вещи своими именами. Он хочет помешать тебе, а не мне, — также холодно ответил Грог, смахнув руку чародея с плеча. — Зачем вообще что-то рассказывать, если так любишь секреты?

— Потому что ты часть моего плана… нашего с Ниргалом. Сейчас ты просто нисмерон. Тебе не обязательно понимать цель моих поисков. Достаточно самого осознания того, что нужно найти. Пройдет еще много времени, прежде чем ты станешь настоящим заклинателем, и Ниргал свяжется с тобой из подземелий Кринфатума.

— А он может заговорить со мной сейчас?

Глаза чародея после этих слов стали похожи на два блюда. Грог понял, что переборщил, и осторожно добавил: «С тобой же он говорит».

— Я исполняю его волю более ста лет, и заслужил эту честь! Ты так не считаешь? — на повышенных тонах произнес учитель. — Может пройти человеческая жизнь, прежде чем хозяин заговорит из пустоты Кринфатума с кем-то из своих слуг напрямую, как это был на заре времен с Ульмстиниалом.

— Ты уже говорил о нем…

— И скажу еще не раз. Ульмстиниал был первым из некромантов, с которым заговорил Ниргал, и одним из последних, в чье тело повелитель вселялся. Именно он основал Конклав теней. В те века на Гамелане не было королевств и тем более империй. Существовали лишь племена и вожди, которых нисманты силой и уговорами вынуждали служить Нисмассу. Ульмстиниал делала то же самое, со временем набрав достаточно сторонников, чтобы спасти нашу веру.

Грог внимательно слушал, изо всех сил делая вид, что ему интересно, а потом спросил:

— И где этот герой теперь? Ты, вроде, говорил, что Ульмстиниал получил от Ниргала вечность. Значит, он до сих пор жив?

— Разумеется. На то он и бессмертный, — рассмеялся Бангладор и добавил: — Говорят, Ульмстиниал одно время путешествовал между сапфирами, так алмеры называют три великих оазиса на пути из Доран Тара в Ниппур. Там он искал какие-то артефакты. Не знаю, где он и чем живет сейчас, но бессмертию его я бы не позавидовал.

— Почему? Разве не почетно быть старейшим из некромантов?

— Дело не в почете, а в уме, Грог. Человек не умеет стареть красиво. Чем он старше, тем меньше в нем здравого смысла. Это тебе не цветок эдельвейса.

Войдя в дом, они сели за стол. На обед было вчерашнее мясо, перепелиные яйца, хлеб, лесная морковь и настойка лайдора. Грог ел без удовольствия, чаще глотая непрожеванные куски козлятины. На душе было неспокойно. Отлучка чародея не предвещала ничего хорошего. Вполне возможно, развязка была близка, а вместе с ней и вожделенная свобода.

Закончив обед, Бангладор отошел к сундуку и достал одежду пилигрима. Взяв стоявший в углу посох, старик накрыл голову холщовым капюшоном и, не сказав ни слова, поспешил в сторону леса. Через некоторое время между оранжевых стволов сверкнула голубая вспышка. Некромант исчез. Грог не стал убирать со стола. Вместо этого он спустился в долину за водопадом и насобирал свежего титонуса. Начиная с прошлого дня, он стал носить запас в мошне у пояса, солгав Бангладору, что это его любимая ягода. Титонус, как и мел, была частью побега, но каким образом горсть ягод могла ему помочь, он пока не знал. Голос оставил чересчур много дыр в их плане, потребовав, чтобы он самостоятельно их залатал.

Вернувшись к ручью, Грог искупался в прохладном потоке. Долго сидел на раскаленном песке и выводил пальцем имя чародея, пока не убедился, что хорошо его помнит. Потом вернулся к дому и уселся на скамью в саду. Лучшего момента для того, чтобы проникнуть в тайник и достать костяную табличку, у него не было, но что-то его останавливало. Вся эта затея с метками Уэй-Тару и предстоящим побегом казалась ему поспешной и неубедительной. Кроме голоса нового покровителя, чье эхо продолжало звучать в голове, был голос разума, который нашептывал обратное. Что-то не складывалось. Бангладор слишком старался. Может, старик вовсе и не собирался его убивать? Может, ему следовало бояться как раз таки своего нового покровителя? Может, это с ним у чародея проблемы в долинах Готфорда?

Грог пересек сад и вошел в дом. Огромный сундук стоял в углу земляном полу. Под ним лежал ключ к спасению. Как бы то ни было, выбор он должен сделать. Грог вспомнил слова Бангладора о том, что человек всегда ищет себе хозяина. Получается, что раб может всю жизнь мечтать о свободе, а получив ее, спешит нацепить новые кандалы, но уже по собственной воле. Что если во всем виноват страх свободы? Ведь это то, чего он был лишен сейчас и то, что ему обещал неизвестный спаситель.

Закрыв лицо руками, Грог в бессилии повалился на лежанку. Его заботливый покровитель не давал о себе знать. В шахте не умолкал почти два дня, а теперь лишнего слова не скажет. Почему, когда он так нужен, в голове вместо его успокаивающего голоса лишь ветер да сомнения? Скользнув рукой по груди, Грог коснулся деревянного талисмана.

— Тоже мне подарок, — вслух произнес он, разглядывая безделушку.

Гарда набекрень. Лезвие кривое, с двумя сколами. И все это покрыто затертым слоем лака. Складывалось впечатление, что талисман был вырезан давно. Грог посмотрел на изящную глиняную маску, два дня лежавшую на столе, и пришел к выводу, что одна рука не могла создать оба этих предмета.

Разглядывая талисман, он подумал о друзьях. Бангладор тогда правду сказал. Дружба делает людей сильнее, а любовь, наоборот, отнимает ее, — и дружбу и силу. Будь у него любимая девушка, она бы вряд ли чем-то ему помогла, а друзья собрались бы толпой и подняли на копья зазнавшегося похитителя. Жаль, что теперь они мертвы. Может и не все, но большая их часть точно. Грог не представлял, как можно иметь много друзей. Он знал свой волчий характер и сильно сомневался, что в прошлом завел знакомство с половиной жителей Миркхолда. Если в долинах и остался кто-то, кому он был небезразличен, отыскать его на севере у них не было ни единого шанса.

Отвернувшись к стене, Грог закрыл глаза и попытался заснуть. Мысли о друзьях пробудили ощущение тепла и покоя. На мгновение он почувствовал себя в безопасности. Окутанный этим внезапно нахлынувшим чувством, словно шерстяным плащом в мороз, он провалился в мир сновидений. Оттуда пришел звонкий голосок, похожий на глас ребенка. Откуда это? Почему он говорит именно с ним, и почему в рифму? Из всего, что тот сказал, Грог разобрал только последнее двустишье.

Да будет так и с оглашения этих слов,

Мы будем вместе сокрушать врагов!

Наверное, он сходит с ума от одиночества, а может это его прошлая жизнь дает о себе знать. С мыслями о доме, Грог уснул без сил.

3-й месяц весны, 24 день, Тридвор — I

Прошло, как ему показалось, не больше часа, прежде чем что-то тяжелое коснулось поверхности стола. Грог открыл глаза и лег на спину, заметив в доме человека. Пустошь и сад за дверным проходом были залиты серебристым светом. Рядом на столе стояла зажженная свеча. Незнакомец не двигался. Просторный капюшон спадал на лицо, скрывая черты в густой тени. На широких плечах висел легкий холщевый плащ.

— Вставай! — сухо произнес знакомый голос.

— Бангладор?

Впервые назвав некроманта по имени, Грог почему-то испугался. Это и впрямь был его учитель. Чародей скинул капюшон, позволив ему рассмотреть испачканное сажей лицо, которое в желтоватом свете напоминало забродивший гной. Острая бородка была слегка опалена. Карие глаза широко раскрыты. Оба сверкали, словно два куска темного янтаря. Он был обозлен или испуган, или и то, и другое единовременно.

— Что с тобой? — осторожно спросил Грог, дотронувшись до талисмана.

— Вставай и одевайся!

С этими словами Бангладор проследовал к сундуку, достал оттуда мантию и бросил ему. Грог с изумлением осмотрел черное одеяние. По краям на рукавах белыми нитями были вышиты магические письмена. Ремень с изящной пряжкой в форме черного паука прилагался. Сначала ему даже показалось, что старик отдал свою мантию, но потом он заметил, что вместо кожаных перевязей тут лишь две тонкие вертикальные полоски с рядом пуговиц.