Готамерон. Часть I (СИ) - Цепляев Андрей Вадимович. Страница 44

— А что мне было тогда делать? — пробормотал Орвальд, к своему удивлению обнаружив, что оправдывается перед слугой. — За кучу камней с костями он предложил золотые горы, а у отца сундуки стояли пустые.

— Но почему на исходе той ночи вам и мне пришлось тащит туда связку с оружием? Тайком, ваша милость! Для чего мертвецам дюжина добрых мечей?

Орвальд почернел лицом, но в последний миг совладал с собой и поднял указательный палец. Все-таки Джагинс имел право задавать подобные вопросы, поскольку был невольным соучастником святотатства.

— Не знаю, как вы, а я до сих пор беспокоюсь…

— Забудь уже о склепе, болван! И Болдера забудь. Кому вообще нужен этот кошмарный погост в глухом лесу? Там и без призраков неспокойно было. Крестьяне давно на западе своих хоронят. К нам покойников больше не носят. Да и мы в предгорьях новое кладбище построили.

Джагинс понуро кивнул и, чуть подумав, спросил:

— А с Саргоном как поступим?

— Что там с Саргоном?

— В письме сказано, что с него, Элмера и Октана пытались собрать какой-то налог. Помните, ваш племянник тоже жаловался на это в прошлом месяце? На высокогорных пастбищах действительно земля мягче и скот здоровее, но это не повод для Мариуса…

Орвальд поднял палец.

— Отправим наемников покрепче. В следующий раз, когда появятся ополченцы, пусть объяснят, что налог фермеры платят исходя из величины наделов, установленной в Домениальном свитке, а не из прихоти губернатора. Откажутся — прирежьте, и делу конец.

— Прямо так, ваша милость?

— Прямо так, — передразнил он. — А ты как думал? В городе их на бандитов спишут. Пару раз прикончим этих выродков, и наглеть перестанут.

— А ну как отомстить решат? Вы же знаете, какие они все в Готфорде дружные. Отряд пошлют, окружат ферму…

Орвальд снова поднял палец, едва удержавшись от плевка.

— Отряд фигляров и сопляков. Ничего они нам не сделают. Мои наемники — профессиональные убийцы. Вульфгард знает, что мы их как овец перережем.

— Ну а если они докажут, что появился налог?

— Плевать! Сейчас новые налоги каждый год появляются, — рявкнул Орвальд. — В конце концов, мы всегда можем сослаться на Ликвидную хартию, как это было во время засухи или с теми жуками. В следующем месяце я соберу Стальную отару, тогда и решим, что делать дальше.

Болтовня Джагинса и проблемы крестьян стали ему надоедать. Сидя в любимом кресле, напоминающем трон, подпирая животом длинный палисандровый стол, он и теперь думал только об одном — о золоте. Последнее время ему почему-то стало казаться, что монет в сокровищнице с каждым месяцем становится все меньше. Сундуки стояли в запертом подвале. Ключи от замков, с тех пор как их выкрала неугомонная дочь, он держал при себе. Тем не менее, беспокойство нарастало день ото дня. Два дня назад он даже вспылил; обвинил в краже и приказал выпороть двух странников, выпивавших в его таверне. Он сознавал, что поступает глупо, что раньше их в глаза не видел, но вместе с тем понимал, как важны демонстративные экзекуции. Все землевладельцы это понимали. Телесные наказания на свежем воздухе упрочняли власть похлеще любых милостей.

Вновь жестом заставив Джагинса умолкнуть, Орвальд приказал выплатить жалование наемникам, а затем распустить слух о пропаже золота. Подёнщики должны понимать, что денег у него практически нет и войти в положение. Если назначенные на конец месяца торги скотом пройдут гладко, они обязательно получат жалование и даже небольшую прибавку.

— Есть еще прошение от нашего…

— Довольно! — отклонил Орвальд. — Мой отец сделал тебя распорядителем, чтобы ты решал мелкие проблемы. Прошения и доносы разбирай сам. По вопросам торговли приходи в любое время.

— Все сделаю. Решу и приду. В любое время.

Орвальд шумно вздохнул, от чего брюхо уперлось в стол и сдвинуло его вперед. Предстояло решить самый важный вопрос, который не давал ему покоя уже две ночи. От него зависело, сколько золота будет в сундуках и как быстро в тарелках подёнщиков появится свежее мясо.

Хорошенько обдумав план действий, Орвальд произнес:

— Теперь позови Грога.

— На дворе его нет, ваша милость.

— Как нет?

Он едва не встал с кресла, ухватившись за подлокотники.

— На дворе вообще никого нет, кроме двух стражников и больных крестьян.

— Мой домен никто не охраняет?

— Все на работе в поле. Вы же лично распорядились, чтобы я послал наемников истреблять землегрызов.

— Да не всех, болван! Чем ты слушаешь? Пусть немедленно возвращаются!

Орвальд недовольно поморщился. От крестьян одни неприятности. Теперь, благодаря шести дохлым пьянчугам, под рукой не оказалось самого нужного человека. Приказав Джагинсу бежать навстречу Грогу, он жестом отослал мажордома, закрыл глаза и задремал.

***

Вращающаяся стрела со свистом вонзилась в крошечный желтоватый глаз. Огромное насекомое противно заскрипело и завалилось на панцирь, беспорядочно размахивая восемью тонкими лапками. Повсюду с хрустом и чавканьем по жукам работали наемники, добивая оставшихся чудовищ клинками и топорами. Стоя по пояс в зеленой пшенице воины рассекали хитиновые панцири, давя и разрезая шевелящиеся у них под ногами конечности. За молодняком пришлось побегать, но вскоре извели и его.

— Ух! Кажется, последний! — сообщи мускулистый воин с топором.

— У нас тоже! — донесся хриплый глас со стороны опушки.

Там группа молодчиков в грязных доспехах все еще лупила топорами полумертвых насекомых.

— Что так долго, Балдур? Теряешь хватку! — усмехнулся воин в изрытой бороздами кирасе. — Эй, пока вы топорами махали, я все вино выпил!

— Ублюдок! — прозвучал тот же хриплый голос. — Береги горло. Ночью зарежу!

Глава охраны домена молча слушал воинов, которые и прежде не славились вежливостью. Он был молод, высок и хорошо сложен. Короткие волосы слиплись от пота. Крепкие руки испачканы водянистой слизью землегрызов. Этой же слизью была покрыта гибкая серебристая кираса, из-под которой выглядывала чистая хлопковая рубаха. Кожаные штаны с аккуратными заплатами были в пыли. Грог стоял на краю поля, спиной к морю пшеницы, и лениво покалывал любимым лунным клинком гигантского жука. Насекомое, несмотря на раны, по-прежнему шевелило усиками, зыркая по сторонам маленькими глазками. Вскоре к нему вальяжной походкой подвалил высокий наемник в самодельной броне, собранной из железных пластин. Вспотевший и уставший, он сходу замахнулся топором и раскроил то место, где у землегрыза была головка с клешнями.

— Люблю этот звук, — промурлыкал тот. — Напоминает орехи. В детстве я часто колол их для маминого пирога.

Грог покосился на ухмыляющегося наемника, но ничего не ответил. В пшенице, брюшком кверху, лежало около пятидесяти таких орехов, и от каждого разило тухлятиной. Вокруг ходили воины, со смехом вонзая клики в сверкающие тельца. Разминка была недолгой, но увлекательной.

Высокий наемник вытер топор пучком соломы и посмотрел на груду камней неподалеку. Гнездо было вырыто вблизи опушки. Вглубь вела широкая нора, из которой валил густой дым. Во время облавы Кант, Брик и Майснер побросали туда связки хвороста, обмазанные смолой. Только так удавалось выкурить насекомых. Теперь до первого дождя крестьяне будут работать спокойно. Потом в землю просочится влага и через месяц новые споры, отложенные тварями, станут вылезать из пашни как пена из кипящей кастрюли.

— Грог, мы закончили, — отрапортовал наемник с топором, второпях снимая броню.

— Вижу.

Он делал то же самое, одну за другой срывая пряжки. Высокий наемник управился со своей незатейливой амуницией куда быстрее, а затем помог главе охраны домена снять стальную кирасу.

— Славно потрудились, — удовлетворенно проговорил воин. — Теперь всю неделю буду ложиться спать со спокойной совестью.

— Не знал, что она у тебя есть, — улыбнулся Грог, положив панцирь на землю.

— Представь себе. Помнишь, вчера на лесоповале крестьяне работали. Мы мимо шли. Они как нас заметили, сразу побросали топоры и стали кошельки зарывать в кучи листьев. Помнишь?