Урод (СИ) - Верт Александр. Страница 44

Почему-то ему вспомнился обряд инициации. Открытая площадка, он и степной волк, почти с него ростом, в левой руке острый нож и в голове все так просто, но когда ты видишь дикие глаза и звериный оскал, все внезапно меняется. Тогда он перерезал волку глотку, а сегодня надо было перерезать пуповину, что должно быть много легче.

Паника тут же исчезла. Он закрыл глаза, легко входя всей ладонью в тело девушки. Она явно легко бы родила, лежи ребенок иначе. Правая рука, закрытая перчаткой, легла на живот, ощутила очередную сильную почти отчаянную схватку. Левая замерла, кончиками пальцев касаясь раскрытой маточной шейки, выжидая конец спазма. Он перестал дышать.

В голове снова мелькали воспоминания, совсем ранние, где мама улыбалась. При этом все его ощущения уместились в тактильные чувства двух рук. Как только спазм закончился и тонкая струйка крови потекла по его пальцам, эти самые пальцы мягким движением скользнули внутрь, не отрываясь от стенки, проходя мимо пульсирующей петли пуповины, доходя до головы ребенка, напоминающий маленький мяч, чуть меньше его крупной ладони. Только теперь он позволил себе выдохнуть, сделать глубокий вдох и вновь перестать дышать, начав передвигать маленькое тельце. Двумя руками: одной − внутри, другой − снаружи, он медленно переворачивал малыша, выводя его в продольное положение и буквально укладывая его на свою руку, животом вниз. Это был мальчик. Теперь он был почти уверен в этом, понимая, что прямо сейчас крохотное создание, сердце которого трепетало в ужасе, лежало на его руке. С головы пальцы скользнули на лицо так, чтобы удерживать, но при этом не добавлять детской головке лишнего объема свой, все же не пригодной для подобных дел, рукой.

Он открыл глаза.

− Будьте готовы резать пуповину, − предупредил он женщину, в ужасе наблюдавшую за его действиями, а сам взглянул на едва живую мать. – Молодец, Аманда, ты просто умница, но теперь, когда я скажу, тебе надо постараться.

Она прикрыла глаза. Румянца уже не было, его сменили мелкие багровые пятна. Антракс сглотнул, понимая, что каждая секунда промедления может стоить ребенку жизни, и в то же время, зная, что любое резкое движение обойдется в ту же цену. Как по команде, пришла новая волна схватки, девушка напряглась, а он начал вынимать руку, с ребенком, понимая, что ничего говорить не нужно.

Если бы не ее состояние, если бы его позвали раньше, если бы все вокруг жили в каком-нибудь другом мире…

Женщина закричала из последних сил. В порыве отчаяния она даже смогла чуть приподняться, выталкивая из себя своего сына, и рухнула обратно, как только увидела багровое тельце на мужской руке.

Женщина-повитуха хоть и дрожала и охала последних пару мгновений, но отреагировала как настоящий мастер своего дела, перехватывая ребенка в то время, как у Антракса начинала кружиться голова и неметь руки от осознания завершения данного безумия. Он только видел, как в тот же миг на простынях стала разливаться кровь, похожая скорее на алую воду − слишком яркая и жидкая. Малыш закричал сначала слабо, потом прерывисто.

− Мальчик, − сообщила женщина. – Только…

Антракс не дал ей сказать, глядя на мать.

− Как его назвать? – спросил он.

− Арман, − ответил совсем юный девичий голос.

Ее губы еще что-то шептали, но без единого звука. Она закрывала глаза и едва различимо улыбалась.

Кто-то из служанок разрыдался. Антракс же смотрел на женщину, которую спасти не смог, а затем обернулся к повитухе, омывавшей ребенка.

− Его отцу это не понравится, − сообщила женщина, покачивая головой.

У ребенка со лба на левый глаз сползала большая гематома, а левая нога была явно сломана и потому изгибалась причудливой дугой. Это все было поправимо. Мягкие младенческие косточки хорошо заживают, гематомы проходят, главное, что сейчас он бодро заявлял миру о своем рождении громким криком.

Ничего не говоря, Антракс шагнул к двери. Туда уже нервно ломились и что-то кричали. Молодой врач, как в тумане, отодвинул стол и открыл дверь, вымазывая ее кровью.

Влетел герцог и тут же метнулся к ребенку, судьба жены его явно не волновала.

Антракс машинально принял из рук служанки мокрое полотенце и стал вытирать руки.

− Что это за уродливое создание? – спросил герцог, указывая на ребенка.

Только теперь Антракс вообще заметил герцога, как живое существо. Остроносый, высокий, немолодой мужчина с завивающимися усами с явным негодованием смотрел на весь мир.

− Это ваш сын − Арман, − ответил ему Антракс.

− Зачем мне уродливый ребенок?! Мне нужен крепкий наследник, продолжатель рода!

− У него есть все шансы стать крепким продолжателем рода при хорошем лечении и заботе.

− Шансы? Мне нужны гарантии!

− Жизнь гарантий не дает.

Мужчина отвернулся от ребенка.

− Можете забирать этого уродца, он мне не нужен.

Герцог шагнул к двери и в этот миг в Антраксе что-то взорвалось. Все смешалось в единый комок гнева. Он вспомнил, как о нем заботился отец: будучи правителем, оставлял свои дела и часами сидел у его постели. Ему виделись глаза этой женщины и то, как мужественно она прожила последние мгновения своей жизни. В его голове звучали слова принцессы Лилайны о варварском Эштаре.

− Цивилизация, − прошипел он едва слышно себе под нос и бросился за мужчиной.

Поймав герцога в коридоре, он пригвоздил его одним ударом в живот к стене, другим − сломал нос и, рыча, был готов выбить из него все, но на него тут же набросились стражники, неизвестно откуда взявшиеся. Не осознавая, что это дворцовая стража, Антракс вырубил одного мощным ударом меж глаз, но кто-то удачно поймал его левую руку и заломил за спину.

− Угомонись! – приказал граф Шмарн.

− Я же говорю, что он бешеный, словно Эштариец, − сообщил герцог. – Еще и ребенка мне покалечил.

− Тварь! – рыкнул Антракс. – Не поминай Эштар, там от детей не отказываются!

− Да, там слабых мальчиков бросают на растерзание волкам!

− Да что ты знаешь про Эштар!?

Антракс дернулся, вырвав наконец заломленную за спину руку, но не бросился на герцога.

− Неспособные сражаться не проходят таких испытаний.

− И жертвуют жизнь Богу Войны!

− Да! Они становятся служителями храмов! И никто не выкидывает их на улицу за то, что они родились слабыми! – кричал Антракс нервно. – Пусть им нельзя заводить семьи, иметь детей и владеть имуществом, но они не умирают с голоду в притонах, вроде ваших приютов!

Стало тихо, только было слышно, как тяжело дышал молодой врач в испачканной кровью и ромом одежде.

− Отведите его в мой кабинет, − велел граф Шмарн холодно.

При этом он приблизился к герцогу и стал с ним о чем-то шептаться.

Стража попыталась вновь схватить Антракса, но тот дернул плечом, не дав к себе прикоснуться.

− Не трогайте меня, я сам пойду, − все еще тяжело дыша, проговорил он.

Стражников, поднимающих своего товарища так и не пришедшего в себя, это устроило. Конечно, впятером они бы непременно одолели разгневанного молодого человека, но тот явно успел бы кому-нибудь хоть что-то сломать в подобном неуправляемом гневе. Впрочем, гнева было уже мало, на смену ему приходило осознание, что он наделал глупостей только потому, что какая-то девчонка назвала принца Антракса главным чудовищем.

3. Ветер над Рок-Реном (5)

Антракс впервые ощутил горячую кровь в своем теле. Он никогда раньше не замечал, что живет две разные жизни вот уже восемь лет и за все эти годы эти две реальности никогда не сталкивались, до этого момента. Человек в маске был принцем Антраксом. Без маски жил Велиан, жил, как настоящий ветер, без родины и правил.

Он никогда не задумался о том, что он сам думает о родном Эштаре. Он видел его достоинства и недостатки, но без личного участия, словно его страна существовала каким-то далеким теоретическим объектом. Теперь же он быстро шагал по каменным улицам в сопровождении стражи и гордился тем, что он эштарец. Теперь Антракс точно знал, что любит ночной зной родного дома, любит глупые шутки Мэдина, суровую возможность сломать челюсть глупцу. Любит тренировки до боли в каждой мышце. Любит здания с куполами и мелкие плиточки мостовых. Он был влюблен в свою родину. Он всегда ее любил и всегда гордился ею и потому, не отдавая себе в этом отчета, хотел сделать ее лучше.