Страж (СИ) - Татар Анастасия. Страница 39

Хочется волком взвыть, что-нибудь пнуть, ударить, потому что с ней что-то не так. Надя не прикидывается. Она не строит из себя дуру и не намерено позволяет мерзавцу так близко к себе подходить. Иначе бы сразу врезала подонку, послала того далеко и надолго, приложила бы массу усилий, лишь бы отомстить за потраченные нервы. А сейчас она попросту не помнит.

Разве можно было придумать что-нибудь хуже этого?

— Неужели? Тогда откуда?

Хмурит брови. Смотрит, как побитая собака. Опускает голову, прячась в своих волосах, и кажется ужасно напуганной, когда смотрит на подвеску в его пальцах. Когда смотрит на него.

— Она дорога мне…

— Но ты не помнишь, откуда она взялась.

Тишина режет по ушам, пока где-то за стенами гул студентов и совсем рядом неровно, будто задыхаясь, дышит Надя. Её грудь, обтянутая коротенькой кофтой под полу распахнутой курткой шумно вздымается, руки уже и сами нервно теребят рубин в золотой змейке. «Я не помню» слетает с её языка раз за разом все чаще, шепотом, а потом раздается всхлип, и становится страшно. Она пытается вырваться, куда-нибудь себя деть, скрыться, но пока его руки по обе стороны от неё, не получается.

— Надя? — взволнованно спрашивает Ранзес, видя перед собой только темную макушку. Будто тщась сбежать, девушка хочет убрать его руки, но лишь соприкоснувшись, он перехватывает их и обнимает заплаканное лицо ладонями. Нос красный, глаза красные, губы покусаны чуть не до крови, а она все дрожит и пытается вырваться. Не помнит, и от того сходит с ума.

И снова приходится говорить то, что не хочется.

— Все нормально, ладно? Прости меня… я все перепутал… а эту цепочку тебе, наверное, подарили при рождении. Такое бывает… слышишь? Все нормально, Надя… успокойся.

Господи, что за бред он несет? Разве не понимает, что таким образом прощается с главным аргументом, почему ей нельзя и на пушечный выстрел подпускать к себе проклятого Бэата? Иначе он объяснить не сможет! Только попытается раскрыть обличие йорденлина, как тут же распрощается с жизнью.

И что теперь делать?

— Но ты же говорил, что это он… тот парень виноват… говорил, что он подарил подвеску и из-за неё я… я…

От всего этого тошно до зубного скрежета, но нужно смотреть в глаза уверенно. Чуть поглаживать щеки, вытирая слезы, заставлять не разрывать зрительный контакт и убеждать. И самое страшное — понимать, что верит.

— Я ошибался. Спутал его кое с кем.

— Так ты не против? — глухо спрашивает Надя, несколько недоверчиво хмурясь, но заметно успокаиваясь. Еще с минуту назад она чуть не сходила с ума, путаясь в собственных воспоминания, а сейчас снова пытается разумно мыслить?

Что за отвратительный вопрос? «Не против»? Она правда хочет знать? Конечно против. Если Бэат стер её воспоминания, стер до того, что у неё даже сомнений не возникает, разве не значит это, что он способен влезать к ней в голову и менять там все так, как ему угодно? Что ему вообще нужно, раз сразу не убил? Почему прикинулся учеником, да еще и показал себя с такой хорошей стороны?

Несуществующей хорошей стороны.

А вдруг он догадывается о них? О Ризере, нем и такой наивной Наде?

— Против. Но разве это что-то меняет?

По взгляду сразу понятно, что ей стыдно. Молчит. Хмурит брови. А значит, уже не может обещать, что будет слушаться. Слишком поздно. Кто он ей, чтобы просто запретить? Отец? Брат? Муж? Никто. Просто они в одной лодке и просто Надя иногда переходит все границы дозволенного.

— Да уж… — она едва улыбается и совершенно спокойно убирает его руки, двигаясь к двери. И теперь даже останавливать не хочется. — Ты прав… прости, мне нужно идти… лекция… не хочется снова икать тебе неприятности.

Щелкнул замок.

— Ты находишь их только себе.

— …и прости за вчерашнее. Больше так не буду.

***

По моим подсчетам было пять часов. За окном уже темнело, пока я тихо сидела в библиотеке, пытаясь сделать реферат на теорию сущностей, чтобы как-то исправиться в глазах преподавателя из-за двух с хвостиком пропущенных занятий. Тема — влияние приближенности к цельным сущностям на раскрытие дара инсиэрта. На самом деле, в любое другое время я бы вцепилась в её изучение с пеной у рта, но сейчас мысли занимало кое-что другое. А если точнее, кое-кто другой.

Или два других…

Мозг в упор не желал умом-разумом понимать Ранзеса. Я стараюсь, честно. Но в голову приходит только одно объяснение — ревность. В животе зашевелился ежик и все затрепетало. Да ну нафиг! Не может такого быть! Теоретически, мы знакомы чуть больше трех месяцев, но практически всего… так-с, начиная с понедельника… а сегодня среда… да. Десять дней. Бросьте в меня помидором, если я неправа! Никто не бросает? Ни откуда овощеягода не летит? Я на всякий случай оглянулась. Нет? Вот и все.

Посмотрите только, противоречит сам себе… сначала требует обходить десятой дорогой Алисса, потом говорит, что обознался, но в итоге все равно недоволен! Я взвыла и устало опустила голову на стол. До коле мы будем терпеть это? Достало… еще чуть-чуть, и я точно сойду с ума.

По спине пробежалось дикое чувство, будто рядом кто-то есть, при том, что библиотека в этом время была пустой. Открыв глаза, я растерянно уставилась на белые пряди, вздрогнула и чуть не упала от испуга со стула. Ух, хоть и красивый, но напугал страшно!

Время застыло. Передо мной было лишь спокойное лицо с пронзительными серыми глазами, в которые я уставилась, как истукан, напрочь обо всем забывая. Где-то на задворках сознания еще крутились мысли о кураторе и его предупреждениях, но душа моя была совсем не там. Сердце забилось в разы сильнее из-за теплой руки, поддерживающей меня за талию. Та медленно скользнула вверх, туда, где под слоем одежды скрывалась проклятая метка, а потом он отстранился, плюхаясь на стул рядом, пока я заливалась краской. Мне стыдно… почему мне так стыдно и так сложно дышать? Непроходимый ком в горле. От волнений хочется зевать.

— Напугал меня… — прячу лицо в руках, лишь бы не выдать, как у меня внутри все кружит, крутит, как будто вдруг занесло в песни Монатика.

— Извини, — чувствую, как улыбается, и еще больше теряю связь с реальным миром. О ужас… да что ж ты будешь делать? А если это его дар? От осознания возможной угрозы не легче…

— Ого! Это что, реферат? Ты реально делаешь реферат? Я думал, этой скукотищей уже никто не парится к третьему курсу. Да еще и теория сущностей.

Видимо, мозгов у меня осталось ровно столько, сколько нужно, чтобы не выдать под чистую то, что я в этом полный профан, потому что в Йордане всего три месяца. Что-то дернуло меня выпендриваться и, зарывшись в книги и уже исписанные листы, я с усмешкой ответила:

— Как видишь, я — не все.

— О, да! Это сложно не заметить. И зачем такой красивой девушке книжки?

Я фыркнула, будучи оскобленной и в то же время польщенной до глубины души. С одной стороны, обидно за род женский, а с другой… сердце как млеет от этих серебристых глаз… ужас. Сойти с ума можно. Или я уже?

— Лучше спроси, почему они ей не нужны. Знаешь, как говорят? Красота внешняя — не всегда внутренняя.

О как мы заговорили! И это после тоны слюней на эту соблазнительную мордашку? Хотя нет. Вообще-то, всему виной глаза. Это они обладают каким-то страшным магнетизмом, но даже когда не смотрю, я чувствую, что теряюсь в этом человеке. Брр… жутко. Не верю в любовь с первого взгляда. И ему не совсем верю, но…

— Хочешь, помогу? Я закончил курс сущностей на «отлично». Знаю пару книг, где можно найти все, что тебе нужно, а то ты иначе до утра провозишься.

— Ну я не… даже не знаю… — растерялась в ответ.

— Не парься. Ты меня уже отблагодарила утром, — двигая стул ближе ко мне, улыбнулся Алисс.

— Круассанами?

— Нет, — он засмеялся. — Своим именем. Грех не помочь. Ну, показывай, что ты там нарыла…

Два часа спустя мы сидели в столовой на ужине за одним столом, с чаем и шоколадом, перешучиваясь об учителях и громко смеясь. Ощущения, которые меня преследовали, напоминали легкое алкогольное опьянение — такая истина постучалась в голову, когда я рассказывала случай с разодранной рукой и ядом Цэрлины. Меня несло и несло, и чем дальше, тем веселее я старалась говорить о своих здешних приключениях. Было тепло и радостно, но где-то на фоне этого чувствовалась непонятная тревога и возмущения совести. Да ладно… что я теряю? Мы ведь просто общаемся. А в случае чего постоять за себя мне ничего не стоит. И как не прискорбно осознавать, в коем-то веке я поняла, что надеюсь на своего куратора. И ведь Ризер просил меня полагаться только на себя и ни к кому не привязываться…