Страж (СИ) - Татар Анастасия. Страница 61

— Пф, если бы не я, гости давно бы уже умерли со скуки. Эй, Эмбер! Видел сколько мы тебе бухла принесли? Так вот. Это мы со свадьбы укрыли. И вообще! Вы меня отвлекли… я чего сказать хотела? А! Если бы мы праздновали Хэллоуин, нарядили бы Дамира в электрика, Эмбера в сантехника, Цэрлину в плиточника-штукатурщика, а я бегала бы по стройплощадке, шатала стулья и орала благим матом! Э… э… эй! Вы что делаете?!

Я скатилась по чужим ногам, как по горному склону, инстинктивно хватаясь за все, что было по близости, из-за чего сразу после приземления валялась на полу в предистерическом состоянии, задыхаясь от смеха, стоя на четвереньках и ударяя рукой по ковровому покрытию. Организм плавно переходил в режим умирающего тюленя, и то, как откашливался Эмбер, подавившись выпивкой, только усугубляло поднявшийся ор.

— Орехокол мой не трогай, женщина!

Рок сменился нынче популярным русским шлягером, и это, пожалуй, стало тем, что заставило меня подняться на ноги. Вот так мир меня не смог нагнуть, а у троих долб… хороших людей получилось! Интересно, кто тут занимается подборкой музыки? И откуда они вообще достали установку и колонки?

— Здесь так красиво, я перестаю дышать, ее… — взялась я подпевать, пытаясь как-то танцевать. Мир приятно плыл и веселил, еще одна порция какого-то приятного горючего разогрела тело и помогла совсем расслабиться. — Звуки на минимум, чтобы не мешать…

— Что она делает? — усмехнулся Эмбер, пытаясь достать меня кончиком носка. Ага, щас! Не на ту напал. Ноги у меня из задницы растут вполне обоснованно.

— Вызывает дьявола, — хмыкнула Цэрлина, наставляя на меня телефон Дамира. То, что она, вероятно, снимала меня на видео, заставило только больше расщедриться на децибелы и движения. Вообще-то, я знаю, что голос у меня есть, и очень даже неплохой. В школе я закончила восемь классов по специализации «вокал», а потом поступила на юриста, все как-то закрутилось, завертелось, что петь я продолжала только в душе…

— Ты поешь эту песню? — только понял именинник, удивленно распахнув глаза. — Какой странный текст… как ты вообще переводишь?

Я только улыбнулась, не желая отвечать. Плюс в том, что можно петь от души и даже матерясь, потому что тут мало кто понимает русские ругательства. А еще в этом подобии квартиры с приглушенным освещением, чуть меньшем, чем у Дамира (тоже как-то связан с йорденлинским двором?), мало кто танцевал, в основном студенты собирались кучками, смеялись и веселились, иногда подходя к Эмберу. Поэтому мой душевный порыв драть горло привлек много внимания, но ничего критичного, просто кто-то засматривался, все так же о чем-то переговариваясь.

Под конец Эмбер меня таки достал, из-за чего произошел дикий фэйл. Запнувшись из-за него, расплескала себе на грудь часть содержимого, и под наш общий хохот двинулась в ванную. Не обращая внимания на обжимающуюся там парочку, взялась вытирать зону декольте, по инерции продолжая напевать. Проклятая песня… Я бы злилась, если бы это платье имело для меня хоть какое-то значение, ровно как и репутация в академии, но так у меня настроение боевое и навряд ли его что-то испортит.

Ладно, может, с выводами я поспешила.

Только выйдя в коридор, я оказалась припертой к стенке в прямом смысле этого слова. Сначала в ужасе решила, что это Алисс или (с энтузиазмом) Ранзес, но после того, как подняла глаза, и вовсе потеряла дар речи.

О, господи! Только не ты!

— Почему от тебя столько проблем? — Эванс положил руки по обе стороны от моей головы, мешая таким образом сбежать.

Да сдалась я вам всем! Понимаю, если вот так ведут себя мои почти ровесники и студенты, но какого черта взрослый мужик? Вот как смотрит зелеными глазищами, как будто у нас завтра свадьба, а я ему изменила. Нет, это уже слишком!

— Не понимаю, о чем вы, — я скрестила руки на груди, вжавшись в стену. Снова это противное ощущение, словно на меня пытаются давить силой.

Как вы мне все дороги. Второй раз за день одна и та же ситуация… что здесь вообще забыл ректор? И самое интересное, на него даже не обращают толком никакого внимания и те гости, что стоят в этом мрачном коридоре, только слегка косятся, да и то в основном на меня. Конечно, такая драма! Не хочу и думать, что теперь обо мне будут говорить. А впрочем… может, слухи дойдут и до Алисса и тот ненароком прибьет противного Эванса. Одной проблемой сразу станет меньше.

— Так уж ли не понимаешь? Как ты вообще себя ведешь? Сколько раз мне будут доносить, что твой ревнивый парень кого-то убил или покалечил, и сколько раз я должен слушать, в каких пикантных ситуациях и где тебя видели?

— Вам-то какое дело? Это не моя вина, — упорно загнула я, отлично понимая, к чему клонит ректор. Если бы мне до сих пор не сводило зубы от воспоминаний о его магическом потенциале, уже бы двинула по больному мужскому месту. Но нельзя… кто знает, как он себя поведет, тем более, зная о моей метке. Из-за нетрезвого состояния, не смотря на то, что слово «потерпи» я повторяла себе сто раз в секунду, давить негативные эмоции было сложно. Как же он мне неприятен!

Ректор заглянул мне прямиком в глаза, еще больше усугубляя состояние моего организма. Мир и до этого плыл, вертелся, а сейчас вообще как будто меня растягивают в вечность и дико искажаются звуки вокруг. Наверное, так люди чувствуют себя под действием наркотиков…. Мороз по коже. Словно передо мной зависли два изумрудных сияющих камня. Голос Эванса зазвучал где-то у меня в голове.

— Конечно, не твоя, дорогая моя… но знаешь, я мог бы тебе помочь избавиться от них. Мог бы облегчить тебе жизнь… — он нежно погладил меня по щеке. Сердце отозвалось отвращением, и меня вдруг осенило: меня принуждают! Ректор пытается мне что-то внушить, да так, что от лапши я рискую превратиться внешне в швабру!

О нет, дорогой мой, я — отнюдь не дуршлаг!

Его лицо становилось все ближе, что чувствовалось теплое дыхание. Мой мозг отчаянно боролся с попытками его контролировать, и тут вдруг где-то в конце коридора, выходящего в гостиную, мне померещился Ранзес. Может, он и правда там, может, видит все это. Я не знаю. Но когда думаю о нем, внушение резко слабеет: совсем не те глаза, в которые я бы смотрела вечно.

— Разве ты не чувствуешь это притяжение между нами?

Меня совсем отпустило, только ректор, очевидно, это не понял. Нервы натянулись и сдали, и внезапно напряжение сменилось немым бешенством. Он не смеет управлять мной, не смеет заставлять, никто не смеет. Не знаю, чем он это делает и какая лично его выгода, не знаю, чем все закончится, но конкретно сейчас мне все равно и сносит крышу. Сконцентрировавшись на своей правой руке, я чуть поддалась к нему навстречу и мягко улыбнулась.

— Вы правы… я действительно чувствую какое-то притяжение… притяжение между вашим лицом и… моим кулаком!

Миг. Быстро назначен центр притяжение, затем обжигающая боль в костяшках. От совершенного подвига мне хотелось смеяться, и смеяться прямо в ошарашенное и искаженное бешенством лицо ректора. Ха! Я ничего не боюсь! В этом месте есть как минимум двое человек, которые постараются свернуть ему шею, если Эванс надумает мстить. Пока я уверенно думала, что конкретно сейчас способна на что угодно, он только замер, прожигая меня взглядом зеленых глаз, а потом точно так же неожиданно, как появился, он исчез.

А меня настиг смех.

Я смогла ударить ректора и ничего за это не получила.

Я смогла прийти в себя и не поддаться внушению.

Черт подери, я, в конце концов, смогла за себя постоять!

Потряхивая рукой, взбудораженная и на эмоциях, я двинулась в гостиную к ребятам, чтобы поделиться впечатлениями, но на выходе мой мир снова пошатнулся. Это сложно объяснить, но еще даже не увидев его, я поняла, что это Ранзес. Как мешок с картошкой, так, будто я весила совсем ничего, он закинул меня на плечо, развернулся в сторону выхода и куда-то понес. Пока куратор молчал, я посмеивалась, мельком вспоминая о длине платья, и пыталась упереться руками в его широкую и теплую спину.