Программист в Сикстинской Капелле (СИ) - Буравсон Амантий. Страница 141

 — Но я давно готов перейти в православие! Только чтобы освободиться от этого ужасного запрета для «виртуозов»!

 — Только ради этого? — с усмешкой спросил князь. — Но этот вопрос мы рассмотрим позже. Поговорим о вас. Поскольку речь идёт о возможном замужестве моей дочери, — на слово «моей» Пётр Иванович сделал акцент. — То я хочу убедиться в соответствии её будущего супруга необходимым требованиям.

 — Клянусь, буду честным, расскажу всё, что вы хотите знать!

 — Прекрасно. Итак, у вас был опыт с другими женщинами?

 — У меня? — переспросил Стефано. — Ну да… Но только один раз.

 — Это неважно. Каким образом вы оказывали на неё воздействие?

 — Простите, ваша светлость, но это очень нескромный вопрос, — замялся Стефано.

 — Вы поклялись рассказать всё. Я слушаю.

 — Я… это… языком и руками… простите, — по интонации и заиканию было понятно, что сопранист жутко стесняется говорить такие вещи постороннему, взрослому человеку.

 — Ох уж эти итальянские нравы! — вздохнул Пётр Иванович. — Но, по всей видимости, «виртуозы» иначе и не мо… простите, если обидел.

 — Не обидели. Так оно и есть, — проворчал Стефано. — Так вы не дадите мне согласие после этого?

 — Посмотрю. Но перед этим задам ещё вопрос, — из окна послышался запах табака, видимо князь на нервной почве опять закурил трубку. — Вы были с мужчиной?

На этот раз воцарилась пауза, казалось, что бедняга Альджебри разрывается между одержимостью стать мужем княжны Фосфориной и в то же время данным князю словом говорить правду.

 — Да, ваша светлость, — наконец, послышался еле-слышный, робкий ответ. — Но это было очень давно. Прошу меня извинить.

 — Что ж, вы, по крайней мере, честный человек, что характеризует вас с самой положительной стороны. Мы подумаем насчёт свадьбы с Паолиной. Если князь фон Гольдберг, бывший претендент на руку Анастасии и потенциальный жених Паолины, откажется от нашего предложения, то первой кандидатурой, которую я буду рассматривать, будете вы. Всё-таки Паолина уже недостаточно молода, и будет лучше для неё выйти замуж за кастрата, чем остаться старой девой.

Вечером мы с Альджебри вновь собрались в беседке, где я всячески отговаривал его от этой затеи с Паолиной. Но сопранист был упрям, как стадо баранов.

 — Зачем ты меня отговариваешь? Всё равно у меня нет других шансов! — с грустью отвечал Стефано.

 — Подожди, дружище, ещё не время, — я пытался донести до него то, что нашептал мне тогда на набережной мой внутренний экстрасенс. — Поверь, твоё счастье, возможно, не здесь и не сейчас…

====== Глава 55. Новые увлечения, скандал в коридоре и «день Нептуна» ======

Комментарий к Глава 55. Новые увлечения, скандал в коридоре и «день Нептуна» Всё, с меня хватит, съезжаем отсюда!

Достопочтенный князь сдержал своё слово и все последующие недели усиленно занимался моим физическим воспитанием: помимо строительных работ я теперь по несколько часов, в промежутке между занятиями вокалом, упражнялся в фехтовании, подтягивался на турнике и на брусьях. Сам Пётр Иванович посвящал всё свободное время физическим нагрузкам и нам с Мишкой спуску не давал, помимо всего прочего заставляя рано вставать и закаляться ледяной водой из бочки.

Когда Мишка был в университете, я садился на Инея, а Пётр Иванович — на Вихря и гонял меня галопом вокруг ограды. Не знаю, то ли правильно подобранный комплекс упражнений, то ли занятия на свежем воздухе и отсутствие вредных пищевых добавок привели к тому, что к началу августа я был просто в шикарной для «виртуоза» физической форме: подтянутый, загорелый и даже с неким подобием мускулов на руках и груди, что не могло не понравиться моей Доменике.

 — Вот теперь хоть на парня стал похож, — удовлетворённо отмечал Пётр Иванович, чувствуя себя по меньшей мере Пигмалионом, или хотя бы папой Карло.

Даже Стефано отметил, что я стал лучше выглядеть, и впоследствии сам присоединился к тренировкам, составив мне компанию. Но самым приятным результатом для меня было то, что благодаря ежедневным тренировкам и длительным распевкам я стал гораздо лучше петь, что очень радовало как меня, так и моего прекрасного маэстро.

Впрочем, Доменике несказанно нравилось и то, что за несколько месяцев мои волосы отрасли почти что до плеч — да, у «виртуозов» они растут быстрее, чем у мужчин, и она была категорически против, чтобы я вновь сбривал волосы на висках, хотя, если честно, мешали они мне страшно и лезли в глаза. Но тем не менее я, чувствуя себя виноватым перед любимой, теперь был вынужден уступать многим её капризам. Ещё мне очень хотелось сделать для неё какой-либо подарок, но отсутствие личных сбережений и нежелание занимать деньги у предка поспособствовали тому, что я начал осваивать новый для себя вид творчества.

По моей же просьбе князь соизволил обучать меня столярному мастерству и искусству резьбы по дереву. К концу первой недели обучения я даже смог самостоятельно вырезать из бревна безыскусную скульптуру, а именно это была модель ноутбука — с кнопками и экраном. Впрочем, все, кроме Доменики, которой я уже успел рассказать о некоторых новых технологиях, которые появились после середины восьмидесятых, решили, что это просто деревянная книга с непонятными картинками и, как всегда, покрутили пальцем у виска.

В другой раз я за несколько часов непрерывной работы выпилил из бревна модель автомобиля «Феррари» (хотя получился, скорее, старый «Запорожец») и подарил его Доменике, которая даже всплакнула по транспорту из её детства.

Третьим же «шедевром» древесной скульптуры был обыкновенный смартфон, простой брусок дерева, который я, с позволения мнимого брата Мишки, покрасил чёрной краской и нарисовал другими красками кнопки интерфейса, после чего покрыл «шедевр» лаком. Таким образом, у меня к концу нашего пребывания в Тоскане был свой, правда не работающий и декоративный, но всё же ноутбук и точно такой же смартфон.

Ну, а когда я уже немного усвоил основы, то решил сразу же воплотить в реальность давно возникшую у меня идею. Дело в том, что единственный имевшийся в резиденции деревянный ушат давно уже разбух и сгнил от сырости, и всем приходилось мыться в тазике. Доменика же невероятно тосковала по своей любимой деревянной ванне, и я, видя её тоску, решил сделать ей подарок. И вот одним вечером я приступил к созданию небольшой, изящной деревянной ванны в виде древнегреческой галеры. В этом мне несказанно помог Пётр Иванович, без помощи которого я бы ни за что не справился. Когда «ванна-корабль» была построена, я, вспомнив один из любимых мультфильмов на мифологическую тематику о путешествии аргонавтов, вновь позаимствовал у Мишки краски и нарисовал по бокам «галеры» недалеко от носа пару глаз. Правда, благодаря неумелому художнику, они оказались косыми, но это ничуть не портило общего впечатления.

В целом, за последние две-три недели особо ничего не произошло, за исключением страшного скандала в дворцовом коридоре, который разразился одним прекрасным субботним утром, когда Мишка, уставший после учебной недели, приехал на выходные. Что произошло — я узнал лишь со слов Доменики:

«На часах было примерно пять утра, я вышла из комнаты в своём тёмно-синем платье, дабы проверить, высох ли мой изумрудный костюм, выстиранный накануне и развешенный во внутреннем дворе на верёвке. Но лишь только вышла в коридор, как почувствовала, что кто-то крепко схватил меня за руку. Обернувшись, я увидела гневное лицо князя Микеле.

 — Что вам угодно, ваша светлость? — обратилась я к нему и получила в ответ пощёчину.

 — У тебя будут неприятности, если и дальше будешь соблазнять моего отца! — злобно прошипел Микеле, больно вцепившись мне в плечи.

На глаза мои навернулись слёзы, и я горько заплакала, потирая горящую от боли щёку…»

Ужас! Этот тупица Мишка, наверное, продолжил бы избивать мою возлюбленную, но к счастью, я в нужное время оказался в коридоре.

Кипя от злости, я подскочил к обидчику и со всей дури врезал по морде так, что от неожиданности он подался назад, отпустив Доменику. Мгновенно придя в себя, Мишка набросился на меня, наградив отменным синяком под глаз. Драка вспыхнула мгновенно, хорошо, любимая успела сбегать в комнату Стефано, чтобы тот помог нас разнять, сама же она не рискнула этого делать. Надо сказать, я значительно уступал Мишке в силе и ловкости и уже готов был попрощаться с жизнью, но в это время послышалось грозное сопрано синьора Альджебри: