У войны есть имя (СИ) - Верницкий Владислав. Страница 27

крупам. Над спинами лошадей летал рой комаров.

В котелке закипела вода. Старец достал серебряные ложки, купленные в Лангедоке. Одну передал путнику, сам же помешал содержимое котелка и попробовал жидкость на язык. Подумал немного, достал из тюка щепотку белой соли и посыпал внутрь котелка. Вновь помешал и попробовал. Кивнул, согласившись со своими мыслями, и снял котелок с вертела. Поставил его на землю. Бульон со вкусом рыбы обжигает языки. Мясо самой рыбы разварилось в горячем бульоне. Конечно не уха, но схожесть приготовления современного рыбного супа имеется. Кушали, молча, вдыхая пряный аромат, не отвлекаясь на всякие мелочные разговоры. Лишь иногда Макс поглядывал на лошадей, красуясь их статностью и мощью, но те почти не сдвинулись с места.

После сытного обеда ребята залили угли костерка озерной водой, собрали сёдла с котелком и пошли в сторону пасущихся лошадей. Подойдя к ним ближе, путники застегнули везде ремни, поправили сёдла, проверили попоны, запрыгнули на спины лошадей и стегнули поводом по шеям, поставив ноги в стремена. Кони, ответив диким ржанием, перешли в галоп.

* * * *

Деревья стояли в безмолвии. Птицы спрятались от холода в гнёзда. На трассу выскочил замёрзший пёс, прижавший хвост. Всё, что только можно, покрыто снежным ковром — встречные автомобили, высотные дома, голые деревья. Розовощёкие детишки пробегали мимо одинокого странника, радуясь первому с негу. Из свинцовых туч действительно шёл лёгкий пушистый снег и падал на шерстяную беретку путника. Его щёки покраснели от мороза. Затерявшийся путник искал местную администрацию города Луховицы. Пришлось немало пройти дворов, прежде чем, выйти к людям. Благо народ здесь простой — встретившаяся по пути женщина, подсказала приятному страннику направление.

Пройдя два квартала по дворам, Марина, наконец, нашла трёхэтажное здание. Зашла внутрь и поднялась на второй этаж. В одну из дверей она кротко постучала, приоткрыла дверь и вошла, не дожидаясь приглашения. Чистый и опрятный кабинет, обитый панелями, имитируя естественный вид дерева. Под ногами девушки заскрипел паркет орехового цвета. Потолок навесной. С гардин свисали жалюзи. В углу стояла вешалка. На центральной стене, возле висела пластиковая доска с маркером и красной губкой. Столы сдвинуты буквой «Т», за которыми восседали несколько солидно одетых мужчин.

— Кто это ещё? — возмутился один из присутствующих. — Разве не видят, что у нас совещание?

— Извините, Глеб Викторович! Я сию секунду её прогоню! Она явно ошиблась дверью! — попытался урегулировать консенсус главарь и обошёл столы.

— Керсан Данилович! Вы не прогоните меня отсюда, потому, что я пришла сообщить Вам о Максе! — сказала Марина, взглянув отцу Макса прямо в глаза.

— У меня секретов нет от своих коллег! Что с ним? Он жив? Не ранен? Где Макс? — перешёл на крик Керсан. — Извини!

— Он живой! Не ранен! С ним всё в порядке! Даже обзавёлся семьёй! Сейчас идёт на Русь! — с каплей интриги ответила девушка.

— Ну, слава Богу! Скоро хоть я его увижу! — надежда возродилась в сердце Керсана с новой силой.

— Не совсем скоро! Он идёт на Русь в том мире, решив не возвращаться сюда! Макс часто говорил мне, что не видит смысла в двадцать первом веке! Я его понимаю! Ещё он просил передать, что Вы с женой не так стары, чтобы не успеть родить очередного сына России! По его поручению я наказала родителям Альберта заложить проход, царствие ему небесное!

— Он жив, а ты его уже похоронила?! — усмехнулся Керсан. — Ладно! Я всё понял! Жду тебя через три недели! Будем вызволять твоего друга из неволи!

— Вы были там!?

— Пришлось! У меня не было другого выбора! Поэтому пока в изолятор посадил, до судебного разбирательства, но тут появляешься ты, как свидетель, и у твоего друга появляется неопровержимое алиби! — признался Керсан Данилович.

— Я пойду! Извините, что ворвалась!

— Прощаю! Иди! Не мешай мне работать!

Девушка вышла за дверь. Керсан Данилович вернулся в своё почётное кресло. Его помощники стали советовать, как облагородить жизнь в городе и районе в целом, но хозяину города перестали давать покой мысли о его приемнике. Но предпринять раньше времени он всё равно ничего не мог, пока душа не взвоет тоской «пора». Ему представлялось, как в дверь этого кабинета входит Макс с женой и детьми и Керсан умиляется появлению молодой семьи, как нальёт в два фужера по пятьдесят капель — для него и приемника, как его внуки будут по очереди играться с маячком, что покойно качается на рабочем столе. Мысли прервал хлопок руки Андрея Сергеевича. Керсан Данилович дёрнулся от испуга и прислушался к предмету разговора.

Мужчины продолжали бесконечно спорить между собой на тему разнообразия города к Новогодним праздникам, что очень скоро надоело самому мэру. Керсан Данилович вежливо попросил всех оставить его наедине с самим собой. Споры резко прекратились. Мужчины забрали папки, положили в них бумаги с идеями и удалились из кабинета. Мэр города подошёл к серванту, взял десятилетней выдержки коньяк и присел в кресло.

Глава 3 — Ночной гость.

Путники вернулись в домик дровосека давно за полночь. На порог вышел встречать Святогор. Он угостил путников сладковатым сбитнем и впустил в дом. Сам дровосек в это время пошёл распрягать запаренных лошадей. Макса одним мановением руки цистерцианец пригласил в светёлку, где посапывала во сне суженая парня.

Руслана лежала на кровати, повернувшись спиной к двери. Максим разделся и «заплыл» под её перину. Обнял правой рукой за талию и прикрыл глаза, проваливаясь в сон. Девушка заворочалась. Перевернулась на другой бок. Она почувствовала дыхание Макса, вгляделась в его лицо и погладила рукой по макушке. Улыбнувшись темноте, она поцеловала парня в лоб и прикрыла глаза. Сон возлюбленным пришёл мгновенно.

Макс скакал на вороном коне. Рядом, стремя к стремени, восседал Святогор. Сзади двух путников послышался крик. Впереди на Макса неслось несколько тысяч вооружённых всадников, вскинувших мечи над шлемами. Он врезался в общую массу врагов. Конная лава закрутила Серафима в сражении, скрывая старца от глаз Макса Зоргена. Макс бился отчаянно, с отвагой в душе, но вот один из всадников налетел на парня и снёс ему голову. Ни криков, ни слёз, ни крови.

Воин проснулся в холодном поту, выкрикнув что-то не ясное. Руслана неожиданно открыла глаза, посмотрела на суженого, поцеловала его в лоб и успокоила ласковыми словами. Максим поцеловал девушку и вновь отвалился на подушку, проваливаясь в новый сон.

Полдень Максим встретил в объятьях любимой девушки. Глаза ослепил яркий солнечный свет, пробивающийся через слюдяные оконца. Посмотрев кротким взглядом на свою спутницу, он отодвинул руку девушки от своей груди на кровать и пошёл в сторону сеней. Там на лавках разлеглись два старых товарища — Серафим и Святогор. Макс достал из серванта кувшин с молоком и начал жадно пить большими глотками. Пряный вкус молока скатился по гортани, охлаждая внутренности.

Сон. К чему он мог присниться? Либо это очередная игра Аггела, либо первое предупреждение наступления врагов. Сон можно трактовать по-разному — от зависти самого близкого человека до кровопролитной войны, от ненависти к самому себе до простого кошмара, не означающего ровным счётом ничего.

Зорген вышел за торец бани и испытал своё мимолётное счастье. В избе ему делать нечего, поэтому парень взял топор и пошёл к чурбакам. Отнёс охапку к приготовленному для этого дела хозяевами месту. Пальцем провёл по лезвию топора, проверяя на прочность. Острый. Взял сначала один — расколол. Второй — расколол. Третий — расколол. Так он дошёл до девятнадцатого, прежде чем увидел возникшую возле него фигуру цистерцианца. Старец тихо подошёл к молодому человеку, на что тот ответил лёгким испугом.

— Фуфх! Чуть палец себе не рубанул, так пугаешь!? — вздрогнул от неожиданности Максим.

— Прости! Не хотел пугать. Просто ты так энергично работаешь, что не захотел нарушать идиллию работы. Ты работай. Я тебе совсем не помешаю. — признался Серафим.