Ксенофоб - Шенгальц Игорь Александрович. Страница 19

Доктор без диплома был совершенно неиудейской внешности — огромен, почти два метра ростом, и лыс как шар для игры в кегельбан. «Последний клок вырвала третья жена», — часто отшучивался Блюмберг. Женат он был пять раз, и все, по его же словам, удачно, потому как в итоге разводился, не теряя в имуществе. По поводу возраста доктор тоже приукрасил — было ему чуть за пятьдесят, но фору он мог бы дать и молодому.

— Игнат Михаэлевич! Да все, знаете ли, не до того было...

Я устроился на стуле.

— Наслышан, наслышан... — помрачнел Блюмберг. — Мои соболезнования!..

— Благодарю. — Я постарался, чтобы мой голос не сорвался от нахлынувших внезапно воспоминаний, в горле запершило.

— Воды? Или чего покрепче?

— Стакан воды подойдет, спасибо. Покрепче на меня в последнее время слабо действует...

— Да что вы говорите? — заинтересовался доктор. — А на вид вполне здоровый человек. Хм... простите за откровенность. Цвет лица нормальный, язык не покажете?

— Не покажу, — поневоле улыбнулся я, принимая стакан. Хороший врач отличался от всех прочих еще и тем, что всегда умел поднять настроение пациенту. И пусть в данный момент я не являлся его клиентом, но это не помешало Игнату Михаэлевичу с честью выполнить профессиональный долг, давно уже вошедший у него в обыденную привычку.

— Зря, молодой человек. Весьма жаль, что вы отказываетесь от обследования. За превентивной медициной будущее, знаете ли...

— Я, собственно, привез к вам своего товарища. С ним приключилась беда...

— Давайте-ка, Кирилл Бенедиктович, прежде чем я приступлю к его осмотру, вы расскажете мне все подробности. Историю болезни, так сказать. Любые нюансы могут иметь ключевое значение!

Прекрасно понимая правоту его слов, я постарался быстро, но подробно, не упуская деталей, поведать доктору о предшествующих помешательству Грэга событиях. Упомянул и о приеме в посольстве чужаков, что, несомненно, было ключевым фактором случившихся неприятностей. Услышав о фогелях, Блюмберг оживился и, дослушав мой рассказ до конца, немедленно поднялся на ноги, заняв собой почти весь небольшой объем кабинета.

— Чужаки — это весьма любопытная тема, знаете ли! Любая чужеродная инфекция могла привести к весьма печальным для организма последствиям. Надо сделать ряд анализов. Это может занять некоторое время.

Мы вышли из кабинета и прошли в осмотровую. Репортер все так же безучастно сидел на диванчике.

— Он воспринимает слова? — поинтересовался Блюмберг, внимательно разглядывая Грэгуара. — Слушает приказы?

— Он же не собака, доктор, какие приказы? — удивился я. — На слова он почти не реагирует, но если потянуть его за руку, то идет следом, если подвести к стулу — садится.

— И при этом лишь раз проявил явную агрессию? В этом странном нападении на дороге?

— Вы забыли о ребенке.

— Ах да, ребенок... — задумчиво протянул Блюмберг. Он потянул, по моему совету, Грэга за рукав, тот послушно встал на ноги и вышел на середину осмотровой. Доктор обошел его кругом, поднял одну руку, затем другую. Как только он выпускал руку репортера, та сразу же падала вдоль тела. — С ребенком, как я понимаю, тоже не все просто?

— Да, — согласился я. — Адди — весьма специфический мальчик. Особый.

— Я так и понял. Вы, Кирилл Бенедиктович, всегда умудряетесь найти на свою голову неприятности. Интересно живете!

— Жаль, что это свойство коснулось моих близких и друзей.

— В общем, так. — Игнат Михаэлевич вернул Грэга на кушетку и вынес свой вердикт: — Пятью минутами тут не обойтись. Психика пациента нарушена весьма серьезно. К сожалению, я в большей степени практикую хирургию, а не лечение психический расстройств... но кое-что и я умею!

Доктор скромничал. Я точно знал, что у него получалось справляться с самыми серьезными случаями. Он несколько раз возвращал разум пациентам, от которых успевали отказаться все ведущие психиатры империи.

— Сколько времени займет курс лечения?

— Сложно сказать... дни, недели, может, месяцы... зависит от случая. К тому же все осложняет контакт с чужими расами. Тут сам тойфель [12] ногу сломит, куда уж мне с моими скромными талантами...

— И до этого момента я никак не смогу его допросить? Очень важно узнать хоть что-то, найти любую зацепку в этом деле. Иначе последствия могут оказаться весьма и весьма плачевными...

— Попробовать можно, — ответил Блюмберг, глядя мне в глаза, — но дело это крайне рискованное. Существует весьма высокая вероятность негативного исхода. Пациент может полностью и навсегда лишиться рассудка. Более того, стать овощем, неспособным самостоятельно дышать и двигаться. А ведь вы назвали его своим товарищем... так что решать вам.

— Все настолько опасно? — Я вспомнил прекрасную Элен, их чудесную дочурку Дару. Нет, так рисковать Грэгом ради призрачного шанса услышать что-то новое о потерянной реликвии я не мог.

— Я могу снизить процент риска примерно наполовину, — внезапно добавил доктор, и мне показалось, что его глаза зажглись авантюрным огнем — весьма опасный знак. — Есть один способ... мой экспериментальный метод! Но, скажу честно, на людях я его еще не испытывал. Впрочем, в теории все выглядит очень даже хорошо!

— В чем же подвох?

— Я введу пациенту внутривенно раствор собственного приготовления... это вернет его из состояния полной отрешенности к жизни, пусть только на короткое время. В теории мой метод должен заметно ускорить и сам процесс выздоровления пациента... если, конечно, не убьет его...

— И что за раствор вы изобрели?

— Экспериментальный препарат на основе природных алкалоидов, но с моими оригинальными добавками. Понимаете, при постоянном употреблении кокаина могут развиться психозы вплоть до шизофрении. Но мои добавки нейтрализуют их. Пациент, уже находящийся в глубоком психологическом шоке, вновь обретает чувство реальности [13].

«Поторопись, Бреннер, иначе быть беде...» — услышал я, словно наяву, голос фогеля.

Доннерветтер! Брать на себя ответственность — невыносимый груз. Но кто-то же должен это делать. Надеюсь, Грэг понял бы мои мотивы и не держал бы на меня зла за это сложное, но необходимое решение.

— Доктор, я согласен. Давайте опробуем ваш метод.

XI

МЕТОД ДОКТОРА БЛЮМБЕРГА

Приготовления не заняли много времени. Грэга отвели в операционную, уложили на стол и надежно зафиксировали ремнями руки, ноги и голову. В зубы репортеру сунули деревянную палочку. Доктор пояснил, что это необходимо для безопасности самого же пациента. Неизвестно, как поведет себя его организм под воздействием препарата, да и вспышки агрессии со стороны репортера могли оказаться весьма опасными.

Я полностью доверял его профессионализму и врачебному чутью. Были ситуации, когда он помогал мне, и ни разу я не пожалел о том, что к нему обратился.

Цецилия в белоснежном халате принесла поднос с инструментами и несколько заполненных пробирок. Она преобразилась. Сейчас, выполняя служебные обязанности, Циля выглядела величественно. Некоторым людям работа к лицу, она показывает их предназначение в жизни.

Операционная комната была обставлена просто: пара деревянных шкафов, стол с деревянным подголовником для пациента, застеленный чистой простыней, несколько табуретов рядом — на одном стоял таз, на втором — пара бутылей, рядом еще один столик поменьше — на него Циля водрузила поднос с инструментами. Естественного света не хватало — маленькое круглое окошко давало его недостаточно, но Блюмберг запустил автономную динамо-машину, купленную им за какие-то бешеные деньги, и над головами вспыхнула яркая электролампа — весьма редкая вещица.

Мне указали на стул в углу операционной, где я и разместился. Мешать и лезть с советами я точно не собирался, но и пропустить даже часть процедуры не мог. Вдруг Грэг скажет нечто важное, а я не услышу этого. Любая мелочь могла помочь в расследовании. Ведь теперь на кону стояли не только абстрактные интересы фогелей и таинственные беды, сулимые Валером, но и здоровье Грэгуара, как умственное, так и физическое. Я чувствовал за него ответственность. Он был моим другом, а я — тот человек, кто привел чужаков в наш мир. Значит, он косвенно пострадал от моих действий. Мне и ответ держать.