Ксенофоб - Шенгальц Игорь Александрович. Страница 20

— Итак, приступим! — Блюмберг, тоже в халате, вышел на середину операционной.

Громадный, с сияющим взором, он весь был в предвкушении свершений. Если бы я не знал лично о его талантах, то, возможно, передумал бы в эту минуту. Доктор пугал меня.

В руке Блюмберг держал шприц.

— Кирилл Бенедиктович, что бы ни случилось, не паникуйте! У меня все под контролем. Ваше дело — ждать, а как я дам знак, тогда и начинайте задавать свои вопросы.

— Понял, — кивнул я. — Лезть под руку не буду.

— Вот и славно, ну что ж, начнем-с!..

Блюмберг ввел содержимое шприца в вену репортеру. После чего отступил на шаг назад и с огромным интересом принялся наблюдать за последствиями.

Эффект не заставил себя ждать. Грэгуар, до этого безучастно смотревший в точку на потолке, внезапно широко раскрыл глаза.

Я в волнении привстал со своего стула. Препарат действовал.

Тело репортера затрясло в конвульсиях, Блюмберг сделал мне предупреждающий жест. Я помнил. Мое дело ждать, все под контролем!.. Но мне так не казалось. Грэга трясло все сильнее, мышцы его сводили мощные судороги, глаза закатились, он до хруста сжал зубами деревянную палочку, в уголках рта появилась белая пена. Все это очень напоминало эпилептический припадок, но доктор выглядел спокойным, и мне ничего не оставалось, как молча ждать, чем все кончится. Если я убил Грэга, у меня не было иного выхода, кроме как застрелиться самому.

Если бы не ремни, репортер непременно упал бы на пол или сломал себе что-то. Но Блюмберг надежно зафиксировал его тело, и Грэг уцелел.

Цецилия протерла влажным полотенцем лицо Грэгуару, вытащила защитную палочку из его рта и выдавила пару капель воды ему на губы, но этим ее вмешательство в процесс ограничилось.

— Еще пара минут, — негромко произнес Блюмберг. — Сейчас он стабилизируется.

Грэга перестало трясти, тело его расслабилось. Он вновь открыл глаза, на этот раз зрачки были сильно увеличены, но взгляд перестал быть мутным и бессмысленным, как прежде.

— Попробуйте его спросить о чем-нибудь! — предложил доктор. — Он слышит нас, понимает, но будет ли реагировать — не знаю...

— Грэг? — осторожно начал я. — Ты можешь говорить? Грэг?!

Сначала ничего не произошло. Репортер, как и прежде, молчал, погруженный в себя. Я подумал было, что метод Блюмберга дал осечку, но тут Грэг широко улыбнулся, сфокусировал на мне взгляд и что-то тихо произнес.

— Я не расслышал! Повтори, пожалуйста!

— Небо такое синее, — послушно повторил Грэгуар. — Лазурь, в которой тонут облака и души. А за ним, там выше — бездна. Она поглотит всех. От нее нет спасения. Бездна придет!..

— Подожди, не торопись. Как ты себя чувствуешь? Что с тобой случилось?

— Кира? — взволновался вдруг Грэг. — Это ты, Кира?

— Я здесь, я рядом.

— Кира, он ведь маяк. И он до сих пор светит. Сделай что-нибудь, Кира! Сделай поскорее. Времени все меньше!..

Теперь он говорил, кажется, об Адди — странном мальчике-маяке. Ребенка жестоко пытали — я видел его покрытую шрамами спину, где не пропустили ни клочка кожи, его изувечили, чтобы он стал тем, кто показывает дорогу чужакам. После тех событий Грэг и Элен усыновили мальчика. Адди начал жить обычной жизнью и, казалось, забыл обо всем...

Но ведь посольства уже появились, и надобность в способностях Адди отпала? Мне объяснили в свое время, что таковы законы природы, и больше четырех посольств быть не может. Все четыре уже здесь, пусть не все еще опустили свои энергобарьеры.

— Времени? До чего? Что должно случиться?

— Что случится? — неподдельно удивился Грэгуар. — А разве ты не знаешь? Они нашли другой путь сюда. Обходной путь через эфир. Они идут сквозь бездну на свет маяка. Потуши маяк, Кира! Загаси его! Грядет конец света, и ты один можешь его остановить!..

У него начался бред, это очевидно. Блюмберг, наблюдавший со стороны за нашей беседой, недоуменно пожал плечами и начал готовить второй шприц.

— Прошу тебя, успокойся! Все будет хорошо! Дыши глубоко и ровно! Вот так, молодец...

Через пару минут Грэг расслабился. Про бездну и конец света он более не вспоминал. Что это было — бред или пророчество? Меня же интересовала реликвия. Ее потеря будет иметь ощутимые негативные последствия. Мы не должны враждовать с фогелями. С чужаками нужно дружить, торговать, но не воевать. Такая война погубит империю.

— Где я? Кира! Это ты, Кира? — Грэгуар вновь открыл глаза.

— Это я. Все в порядке, ты среди друзей!..

— Тогда почему я привязан? — задал вполне логичный вопрос репортер. Кажется, постепенно он приходил в себя.

— Грэг, врать не буду, мы тебя привязали, потому что ты нестабилен: то в прострации, то буйствуешь. А сейчас от конской дозы препарата у тебя случилось временное просветление, но скоро ты опять отключишься, поэтому скажи скорее: что последнее ты помнишь?

Лоб Грэга пересекли две глубокие морщины, он изо всех сил пытался вспомнить.

— Я был на том приеме...

— В посольстве фогелей?

— Да, меня пригласили, единственного из всех репортеров. Приглашение прислали мне домой, лично в руки... Это показалось мне странным, обычно подобные приглашения высылают в редакцию. Поэтому я попытался выяснить имя отправителя...

— Получилось? — заинтересовался я.

— Да, приглашение отправил некто Степан Симбирский. Поговорить с ним у меня не получилось — оказалось, он из деловых, опаснейший человек... но приглашением я воспользовался и на прием пошел. Грех был упускать такой шанс... — Репортер умолк, тяжело дыша.

Симбирский? Ведь именно его люди привезли Валера нанимать меня на работу... Но Белла сказала, что случайно вспомнила о своем старом приятеле уже после инцидента. Значит, все случилось не совсем так, как мне хотели это представить.

— Пульс? — негромко спросил Блюмберг.

— Сто восемьдесят. — Циля держала запястье Грэга в своих руках. — Учащается.

— Это опасно. — Доктор повернулся ко мне. — Пора заканчивать разговор. Вы все вопросы задали?

— Я даже еще и не начинал...

— У вас есть максимум минута.

— Грэг, сосредоточься, прошу тебя. У нас мало времени! Что произошло на приеме? Что ты видел?

— Фогели были милы и весьма дружелюбны...

Я видел, с каким трудом дается Грэгу этот разговор, он вновь побледнел, пот выступил на его лице. Циля время от времени промокала его лицо полотенцем, Грэг, казалось, ее не замечал.

— ...Их главный посол произнес речь.

— Валер?

— Да, кажется, его зовут так или очень похоже. Он говорил о шансе, выпавшем нашим мирам, о будущем сотрудничестве, о перспективах развития. В общем, всю ту чушь, которую вечно мелят дипломаты. Они везде одинаковы, — криво ухмыльнулся Грэг.

— Что с тобой случилось?

— Я не знаю, я плохо помню, что было после... прием, речь посла, ответная речь, все смутно, все словно плывет перед глазами... что-то укололо меня в шею... потом я отправился домой... больше ничего не помню...

Блюмберг, также внимательно слушавший Грэга, быстро осмотрел его шею и подошел ко мне.

— Есть след от инъекции, — негромко сказал он. — Ему что-то ввели, может, яд, который не до конца сработал. Но вполне вероятно, что это было особое средство, и подействовало оно как надо...

— Это возможно?

— Современная медицина не знает границ. Возможно все.

Кто-то отравил Грэга, заставив его совершить нечто особое. Но что именно? Убить Адди или украсть реликвию? Или же Грэг стал просто случайной жертвой. Нет, в последний вариант я не верил.

— Кира! — быстро заговорил репортер. — Пообещай мне, что ты закроешь клинику!

— Какую клинику? «Зонненшайн»?

— Да. Я не хотел его убивать, но это был шанс попасть туда. Только так, сумасшедшие преступники им требуются. А что дальше? Они творят там страшные вещи. Наведайся в корпус номер четыре. Ты все поймешь сам.

— Обязательно, — сказал я, честно надеясь выполнить обещание. — Я туда еще вернусь, но позже. Сейчас же мне надо выяснить одну важную деталь. На приеме похитили реликвию фогелей. С этого все и началось. Ты знаешь, кто это сделал?