Ноктэ (ЛП) - Коул Кортни. Страница 53

— Мисс, нет, — говорит он, его голос серьёзен, на лице ужас. — Вам туда нельзя.

Но я вырываюсь, потому что вижу Финна.

Я вижу его красный разбитый автомобиль, который они уже достали из воды.

Я вижу кого-то, распростёртого на песке, кого-то, накрытого простынёй.

Я спокойно иду в сторону этого «кого-то», поскольку, хотя это и автомобиль Финна, это не может быть он. Не может быть, потому что Финн мой близнец и потому что я не почувствовала, что это произошло. Я бы знала, так ведь?

Деэр зовёт меня сквозь густой туман, но я не отвечаю.

Я делаю шаг.

Потом ещё один.

Потом ещё.

А затем я опускаюсь на колени на песок возле простыни.

Мои пальцы дрожат.

Сердце трепещет.

И я отдёргиваю белую ткань.

Он одет в джинсы и рубашку на пуговицах — одежду для концерта. Он бледный, он худой, он длинный. Он хрупкий, он холодный, он мёртвый.

Он — это Финн.

Я не могу дышать, держа его влажную руку, склоняясь над ним и плача, пытаясь дышать и говорить.

Совсем не похоже, что он попал в аварию. У него синяк на лбу, и на этом всё. Просто он такой бледный, очень-очень бледный.

— Пожалуйста, — умоляю его. — Нет. Не сегодня. Нет.

Я раскачиваюсь и чувствую на себе чьи-то руки, но стряхиваю их, потому что это же Финн. А мы — Калла и Финн. Он — часть меня, а я — часть его, и это не может происходить на самом деле.

Я так сильно плачу, что начинает болеть в груди, а в горле саднить, и я задыхаюсь.

— Я люблю тебя, — говорю ему, когда снова обретаю способность дышать. — Прости, что меня не было с тобой рядом. Прости, что не смогла спасти тебя. Прости. Прости.

Я всё ещё плачу, когда чьи-то большие руки обхватывают мои плечи и приподнимают с земли, привлекая в сильные объятия.

— Тише, Калла, — бормочет папа. — Всё будет хорошо. Он знал, что ты любила его.

— Знал? — резко спрашиваю я, отстраняясь, чтобы посмотреть на отца. — Финн хотел, чтобы я поехала с ним, а я заставила его идти одного. А теперь он мёртв. Я позвонила маме, и они оба мертвы.

Папа снова привлекает меня в свои объятия и похлопывает по спине с нежностью, о существовании которой я даже не подозревала.

— Это не твоя вина, — говорит он между моими рыданиями. — Он знал, что ты любила его, милая. Все знали. И твоя мама тоже.

Мама. Я подавляю очередной всхлип.

Этого не может происходить.

Это не моя жизнь.

Я стряхиваю отцовские руки и безжизненно плетусь обратно по тропинкам, мимо спасателей, мимо полиции, мимо всех, чей пристальный взгляд провожает меня. Я иду прямиком в комнату Финна и падаю на его кровать.

Краешком глаза я замечаю его дневник.

Я беру его, читаю знакомый почерк, написанный руками, которые я так люблю.

Serva me, serva bo te.

Спаси меня, и я спасу тебя.

Хорошо.

Хорошо, Финн.

Я закрываю глаза, потому что завтра, когда проснусь, я обнаружу, что это был всего лишь сон. Просто кошмар. Так и будет.

Сон приходит быстро, и когда я проснусь, то спасу Финна.

Я резко просыпаюсь, воспоминания о той ночи настолько яркие, настолько ужасные, настолько парализующие.

Мою комнату заливает солнечный свет, делая видимым каждый угол, каждый пустой угол.

По мне проходит дрожь, и я вылезаю из постели, выглядывая в окно. Деэр с отцом сидят внизу на крыльце, о чём-то серьёзно беседуя.

Я набрасываю одежду, выскальзываю через заднюю дверь и шагаю в сторону дороги. Когда начинается дождь, я натягиваю капюшон, но продолжаю идти.

Мне нужно кое-куда попасть.

Я ускоряю шаг до бега, пока не добираюсь до креста и лент.

Задыхаясь, я стою на обочине, глядя вниз в овраг, на сломанные деревья, на чёрные отметины и изогнутые ветки.

Здесь умерла моя мама.

Но я всегда это знала.

Повернувшись, перехожу на другую сторону дороги с видом на океан.

Всё живое на этой стороне тоже сломано. Папоротники, кусты и деревья. Они изломаны и согнуты, но всё ещё живы. Они буйно растут на склоне горы, возвращаясь из края пропасти.

Viridem.

Зелёный.

Он по-прежнему здесь, а Финн — нет.

Его автомобиль слетел вниз со склона этой горы и упал в воду.

Глядя вниз, на зеркальную поверхность, никогда не подумаешь, что там погиб Финн. Но я знаю. Теперь я это знаю.

И это слишком для меня.

Это слишком.

Я опускаюсь на землю и подтягиваю колени к груди, закрыв глаза и чувствуя, как под веками собираются горячие слёзы. Сосредоточившись изо всех сил, я представляю лицо Финна. Представляю, как он сидит рядом со мной прямо сейчас.

— Привет, Кэл, — сказал бы он. — А ты знаешь, что из-за неразборчивого почерка врачей каждый год погибают более двух тысяч человек, и всё потому, что покупают не те лекарства?

Я печально качаю головой.

— Нет.

Он самодовольно кивает, чувствуя превосходство из-за знания странных фактов о смерти.

— Это правда.

— Но тебя убило не это.

Мой голос безжизненный, и я понимаю, что говорю вслух. Но мне плевать.

Воображаемый Финн пожимает плечами.

— Нет. Но все одинаково мертвы, независимо от причины.

— Я не готова, Финн, — еле слышно говорю я. — Ты не можешь уйти.

Моё тело подобно льду, а нервы — словно дерево. Он улыбается мне, той прежней улыбкой, которую я так люблю, от которой загораются его бледно-голубые глаза.

— Я ничего не мог поделать, Кэл, — серьёзно говорит он. — Но тебе придётся смириться с этим. Ты должна двигаться дальше.

— Куда? — просто спрашиваю его. — Я не могу никуда уехать без тебя.

Боль в моём голосе, словно острый скальпель, пронзает меня насквозь.

— Тебе придётся, — отвечает Финн. — У тебя нет выбора, Калла. Ты должна.

— Калла?

Голос раздаётся позади меня со стороны дороги. Через минуту рядом садится Деэр и смотрит на море.

— С кем ты разговаривала? — спрашивает он, изо всех сил стараясь скрыть беспокойство.

— С Финном, — честно отвечаю ему. — Но не волнуйся. Я знаю, что он ненастоящий. Просто… ты не понимаешь, каково это. Он часть меня, Деэр. И его просто не стало. Даже не представляю, как мне с этим жить.

Мой голос срывается, и я плачу и чувствую себя слабой. Но ничего не могу с этим поделать. Слёзы просто текут, и текут, и текут.

Деэр привлекает меня к своей груди и бережно прижимает, защищая от мира, от моей собственной печали.

— Давай вернёмся в дом, — предлагает он. — Тебе не нужно здесь находиться.

Здесь, где погиб мой брат.

Я киваю, соглашаясь, уступая, поскольку правда заключается в том, что я не знаю, где должна быть. Больше не знаю.

Я позволяю Деэру отвести меня домой и приготовить для меня обед, и сидеть со мной на крыльце, пока не приходит время для ужина. И именно так проходит моя жизнь следующие несколько дней.

Я всё делаю на автомате и ощущаю себя деревом, а Деэр с отцом ждут, когда я вновь вернусь в мир живых.

QUADRAGINTA TRES

На четвёртый день я снова вижу сон.

Мне снится, что мы с Финном гуляем по тропинкам, занимаемся йогой на скалах, плаваем в океане, ловим крабов. Эти сны всегда о нас с Финном, ведь его больше нет в моей реальности. Он умер. Но в моих снах он жив.

В моих снах он всегда рядом со мной.

А потом, когда я просыпаюсь, когда оглядываю все те места, где мы с ним были, его нигде нет.

Он умер.

Сегодня, когда я просыпаюсь, в кресле Финна меня ждёт Деэр. Сейчас только утро, но он выглядит невероятно элегантным и повседневным в облегающей одежде, вытянувшись на солнце.